Воровская правда - Евгений Сухов

Николай Николаевич частенько бывал пьян и, несмотря на лютый холод, без конца потел, напоминая округлый бочонок, доски которого разошлись и из щелей сочится вино. Привлеченная запахом пота, над его головой, образуя подобие нимба, постоянно вилась мошкара. Чтобы отвадить ее, Леватый не брезговал мазать лицо болотной жижей и частенько расхаживал по лагерю с перемазанной физиономией.

Зэки боялись его. Дважды они пытались завалить своего мучителя штабелями бревен, когда он проходил мимо лесного склада, но оба раза провидение спасало его. В первый раз он в последнюю секунду сумел прыгнуть в яму, и огромный, в полтора обхвата ствол только расцарапал ему щеку; во второй — он чудом уцелел, увернувшись от целой пирамиды бревен, обрушенной зэками на то место, где секунду назад стоял их начальник.

В обоих случаях Леватый безошибочно угадал зачинщиков. Казнь была страшной: Шар повелел раздеть зэков донага, а потом выставил за ворота лагеря, на прощание напутствовав их:

— Вижу, что вам не нравится наша социалистическая коммуна. А жаль… Живите тогда как хотите, ступайте себе с миром. Вот вам бог, а вот — порог.

Ясно было, что раздетые и разутые зэки не сумеют протянуть в тундре и суток. И действительно, когда по их следам через сутки отправился караул, то в пятнадцати километрах от лагеря нашли их трупы — тучи гнуса устроили пиршество на их голых телах.

Через восемь дней после прибытия в лагерь нового этапа Леватый вызвал к себе Тимофея Беспалого.

Квартира, где располагался хозяин зоны, была уютной и чистой: на окнах кружевные занавески, на полу мягкие ковры. Невозможно было поверить, что в нескольких шагах отсюда течет иная жизнь, которая скорее напоминает круги ада, нежели человеческое существование.

Постучавшись и получив разрешение войти, Тимофей открыл дверь комнаты и неловко застыл на пороге, опасаясь запачкать грязными подошвами вымытые до блеска полы. А когда Леватый дружелюбно поманил его рукой, он долго и тщательно вытирал ноги о грубую щетку для обуви, закрепленную перед дверью, и лишь убедившись, что башмаки более-менее очистились, решился шагнуть в комнату к куму.

Хозяин сидел на краю кровати. Из-под цветастого покрывала выглядывала белоснежная простыня.

— Веселовский мне о тебе все рассказал. — Леватый впечатал тяжелый взгляд в исхудавшее лицо Тимофея. — Так это правда, что ты собак голыми руками передушил? — не скрыл он интереса.

— Нет, неправда, — покачал головой Тимофей. — Штыком и прикладом.

Он закатал правый рукав и показал затянувшиеся рваные раны на предплечье.

— Вижу, вижу. Значит, ты отчаянный парень. И хорошо, что не врешь. Вот что я тебе хочу сказать: в последнее время у меня с вашим братом получается все очень не просто. Народ в лагере собрался самый непредсказуемый. Имеются такие, которые бегали по пять-шесть раз и никак не могут остановиться на достигнутом. Впрочем, у нас тут далеко не убежишь, летом болота непроходимые, а зимой холод лютый, так что скорее сдохнешь, чем куда-либо выберешься. Поэтому побегов я не опасаюсь. Если пожелает кто, так я перед смельчаком могу и ворота пошире распахнуть. Много их, таких вот безымянных, по тундре валяется. А к тебе у меня вот какой разговор будет… Я тебе готов помочь стать старшим среди зэков. Ты будешь присматривать за ними. Я тебе дам ряд привилегий: позволю то, что не положено другим. Твоя же задача — не дать повториться той беде, что произошла здесь три года назад. Слыхал что-нибудь об этом?

— Кое-что слышал. Братки захватили на зоне власть, перебили всю охрану, а потом решили освободить соседние зоны.

— Верно. Об этом тебе Веселовский рассказал?

— Да.

— Ну что же, видно, из этого уже не сделаешь тайны, — глубокомысленно вздохнул Леватый.

— Это точно. Все северные зоны только об этом и говорят… — подтвердил Тимофей.

— Ладно, Беспалый. Давай так: подберешь себе команду из лагерников и с ее помощью начнешь устанавливать свои новые порядки. А я тебе в этом помогу. Для меня самое главное, чтобы мы с тобой добились того, что нужно. Чтобы порядок был таким, какой нам нужен. Ты меня понял?

— Как не понять, товарищ начальник!

— Водки хочешь? — почти дружески поинтересовался Леватый.

— Не откажусь.

Леватый молча достал граненый графин и щедро налил вору водки в большую металлическую кружку.

— Можешь считать, что это твой первый аванс за верную службу. — Барин протянул вору кружку, наполненную до самых краев.

Тимофей размышлял несколько мгновений. Начальник лагеря не поставил кружку с водкой на стол, а именно протянул, рассчитывая, что вор возьмет ее из рук хозяина. Если подобное случалось на людях, то соблазнившийся зэк непременно попадал к барину в зависимость. Словно угадав мысли Тимофея, начальник лагеря, демонстрируя уважение к зэковским принципам, поставил кружку на край стола и слегка улыбнулся, приглашая Беспалого взять водку как равного собутыльника.

— Понимаю, пей!

Беспалый вспомнил, что последний раз он пил водку пару месяцев назад в обществе Германа Веселовского. Тимоха не без ехидства подумал о том, что может привыкнуть к необычному обхождению и станет воспринимать пожалованный стакан как хозяйскую пайку.

— Ну-у, с богом! — приподнял он кружку.

Оттопырив слегка нижнюю губу, он приложился к кружке и выпил водку в три глотка.

Веселовский не ошибся, выбрав из огромного количества зэков именно этого паренька по кличке Удача. Тимофей пользовался авторитетом среди воров и хоть сам был небольшого роста, но обладал недюжинной силой, которую вскоре пришлось почувствовать на себе многим. В биографии Тимофея имелась еще одна деталь, которая привлекла Веселовского: Тимоха вышел из среды беспризорников, а это была отменная школа, которую ценили даже самые закоренелые блатные. Беспризорники обладали редким качеством — умением не забывать друзей детства. Их сообщество напоминало бережно хранимое братство.

В первую же неделю своего пребывания на зоне Тимофей собрал вокруг себя всех бывших московских беспризорников, которых набралось в лагере около двадцати человек. Каждый из них знал Тимоху как заслуженного вора. Еще больше его авторитет поднимало то, что он был приговорен к расстрелу и не допустил до себя поганых чекистов. Его уважали еще и за то, что вся его жизнь прошла на глазах братвы. Однако даже все эти обстоятельства не помешали бывшим беспризорникам встретить его предложение с некоторым скепсисом.

— Ты что, Тимоша, из нас сук хочешь сделать? Мы уже начинаем сомневаться в том, что когда-то беспризорничали с тобой в Замоскворечье, — хмуро пробасил молодой вор по кличке Дунай. Этот парень был родом из Бессарабии и до двенадцати лет прожил в цыганском таборе, пока однажды не оказался в Москве и не прибился к группе беспризорников, где верховодили Мулла с Тимохой.

— Можешь не сомневаться, Дунай, я — тот самый Тимоха и ничуть не изменился с тех пор, как мы шмонали по карманам московских фраеров. Только я хочу сказать тебе, что если мы примем предложение Леватого, то сумеем помогать своей же братве. Кто сейчас на зоне пахан? Плешивый Макар? Так он у нас в запомоенных ходить станет! Когда это было, чтобы беспризорники гнули шеи перед разной шушерой? То он в матросах служил, то анархистом сделался, а то вдруг решил в меньшевики податься… И всюду свои порядки устанавливает. А на зонах должен быть один закон — наш, блатной!

— Это ты верно подметил, Тимоша, — поддержал Беспалого Аркан. — Кому как не нам, шантрапе и беспризорникам, пристало блюсти закон? С этими политическими в лагерях стало много мути. А вообще, хочу тебе заметить, Тимоша, закон — это понятие неизменное, он не бывает ни белым, ни красным, закон — он один для всех, и его надо блюсти свято. А в лагерях это важно особенно. Спросите урок, как они сидели на царской каторге? Даже самый махровый уркаган подчинялся решению схода! Постреляли чекисты уркаганов, на которых держалась воровская правда, а пришлые решили по-новому управлять. К чему это я говорю, братцы, мы должны возобновить старые традиции и собрать сходняк, что установит законы для всех здешних лагерей.

— Ты меня правильно понял, Аркан. — Губы Беспалого растянулись в довольной улыбке. — Ну, так что скажете?

— Если это на пользу братве, так чего же отказываться, — подали голос зэки из дальних углов барака. — Мы согласны, только ты скажи, что дальше делать?

— Мне стало известно, — важно сказал Беспалый, — что этот лагерь расформируют через несколько лет, а нас распределят по другим лагерям. Вот тогда наш закон разойдется по всем зонам.

— Верно. Так и будет, Тиша! — загалдели зэки.

— Мы с тобой, Тимоша! Пора кончать с произволом! Хватит сукам командовать блатарями!

— Повырежем всех сук!