Поверь в себя - Лора Грэхем

Это было также молчаливым приглашением. Он подхватил ее маленькую ручку и погрузил ее в свои волосы.

— Трогай меня, — прошептал он, прерывисто дыша. — Не робей, мышка.

Испуг боролся в ней со страстным желанием, когда она откинула голову и взглянула на него. Видя это, он наклонил голову и прикоснулся к ее мягким, податливым губам.

— Сладкая, — прошептал он. — Какая же ты сладкая. — Он нежно провел губами по ее сжатым губам, как бы уговаривая и поддразнивая ее. Ее руки скользнули по его волосам и, гладя их, притягивали его голову все ближе…

Он прильнул к ее сжатым губам и еще раз провел по ним языком.

С тихим стоном она раскрыла рот и охотно приняла его горячий трепетный язык. Каждая клеточка ее тела страстно отреагировала на его поцелуй.

Элис погладила его непослушные волосы и притянула его к себе, что-то" бессознательно шепча. Он еще сильнее сжал ее в своих объятиях.

Она хочет его! Боже, она хочет его! Это чувствовалось по тому, как прижималась она к нему всем телом.

Безумная страсть переполняла его. Он выдернул ее блузку из-под юбки и проник рукой под нее, гладя ее мягкую шелковистуюю кожу, пока не нащупал манящий холм груди. Найдя застежку лифчика между грудями, он расстегнул ее и освободил их. Она издала стон, когда его большая, горячая ладонь накрыла ее мягкую маленькую грудь.

— Алан… — судорожно выдохнула она, и это прозвучало как мольба и подтверждение удовольствия.

— Ты чертовски сладкая, Элис, — хрипло пробормотал он. — Тебе нравится это? — Он слегка потянул ее за набухший маленький сосок.

Трепет охватил ее и вырвался из нее легким стоном. Звук, свидетельствующий о ее желании, привел его в дрожь.

Он хотел ее… хотел ее… хотел ее. Это желание словно стук барабана колотилось в его крови. И она хотела его, именно его.

Но он должен быть уверен, что она не отвечала бы так никому другому, что она хотела именно его. Это и стало причиной, по которой он не мог взять ее.

Алан осторожно убрал свою руку из-под блузки и, притянув ее к себе, стал нежно покачивать, давая ей время прийти в себя от порыва страсти.

Ну, теперь-то она на самом деле возненавидит его. Он вел себя ужасно глупо. Во второй раз то же объяснение не пройдет.

Но Элис не рассердилась. Она поняла, что его сдержанность свидетельствует о том, что он думает прежде всего о ней. Даже сейчас она чувствовала, как он напряжен и возбужден, она знала, как трудно мужчине в таком состоянии отказаться от продолжения и не пойти до конца.

— Извини, Элис, — наконец сказал Алан, все еще сжимая ее в объятиях. — Я опять это сделал. Проклятье, женщина, я вспыхиваю как лучина от одного твоего взгляда. В моем возрасте это чертовски смущает, но рядом с тобой я, словно шестнадцатилетний, едва могу контролировать себя.

Она все еще хотела его, но разум подсказывал ей, что позже она будет благодарна ему за его самообладание. Уж у нее-то этого явно не хватало.

— Все в порядке, — еле выдавила она из себя.

— В самом деле? — Он приподнял ее подбородок, чтобы заглянуть ей в глаза. — Ты не сердишься на меня?

— Нет, я даже благодарна тебе. — Она покраснела. — Я хотела сказать… что… — Она запуталась и от смущения не могла ничего сказать.

— Что ты неотразима? — подсказал он. Улыбка заиграла на его смуглом лице. — Что ты роковая женщина? Предмет сексуальных вожделений?

— Алан! — Вспыхнув, она попыталась освободиться.

— Сирена, — неумолимо настаивал он. — Да, ты такая. В тебе есть этот неотразимый соблазн. Может, твои ноги. У тебя отличные ноги, малышка. Или, может, эти горячие карие глаза. У мужчины возникает желание утонуть в них. Они прекрасны.

— Алан, пожалуйста!

Смеясь, он прижал ее щеку к своему плечу…. Позже он лежал в своем спальном мешке на полу гостиной. Гроза прошла, стояла тихая ночь. Он ощущал пустоту вокруг себя. Закрыв глаза, он пытался обрести в себе мир и покой, то состояние души, которое давало ему силы.

Но всякий раз заглядывая в себя, он вспоминал об Элис и ощущал ее в своих объятиях…

7

Ветры дули со снежных вершин гор и покрывали рябью травы на пастбище.

— Куртка не нужна? — спросил Алан Джо. Прошло больше недели, и Джо чувствовал

себя вполне сносно, только ребра давали себя знать при каждом неловком движении. Алан старался делать всю работу сам и отказывался от помощи Джо, жалея старика.

— Я в порядке, парень, — возражал Джо. — Бриз меня не переохладит. — Он так и не вспомнил, что случилось в ту ночь, когда его избили.

— Ты просто чертовски выносливая старая птица, Джо. Твердоголовая к тому же. — Он взглянул на линию деревьев. Каждый вечер в этот час они поджидали мустангов.

— Ты думал о посещении святого человека? — внезапно спросил Джо.

Алан помедлил, не желая признаваться, что думал об этом. Все дело в том, что, чем дольше он оставался здесь, тем меньше ему хотелось уезжать. Даже главная цель его пребывания — познакомиться с братом, отодвинулась на второй план.

— Почему это так тебя интересует, старик?

Джо смотрел мимо Алана куда-то за лес и горы, словно мог видеть там что-то.

— Ты судьбой предназначен стать святым человеком.

Странно, его дед говорил ему то же самое.

— Святой человек необязательно хороший человек, — продолжал Джо. — У него нет определенных правил, которым он должен следовать, или определенного образа жизни, которого он должен придерживаться. Он обычный человек, живущий обычной жизнью.

— Тогда почему…

— Послушай, — прервал его Джо. — Святой человек — особый только потому, что в нем есть сила. В тебе она есть. Я ее ощущаю в воздухе вокруг тебя. Уверен, другие скажут тебе то же самое.

Алан не мог отрицать этого, но от такого разговора ему становилось не по себе. Какая еще сила? Что Джо подразумевает под этим?

— Ты видишь, как растет трава, видишь эти высокие деревья? Каждая вещь должна быть самой собой. Должна реализоваться. Ты не реализовал себя, Железное Сердце. И ты сам это знаешь.

Алан не успел ответить, как почувствовал ногами отзвук мчащихся копыт.

— Они приближаются, — сказал он Джо, прислушиваясь.

Восемь лошадей вылетели из леса на полном галопе на неогороженную часть-луговины и, сделав полукруг, остановились.

Алан тихо пощелкал языком, и уши чалого мустанга встали торчком. Началась игра. И человек, и конь наслаждались ею одинаково, но на этот раз Алан изменил немного правила: он не стал ждать, когда конь приблизится к нему, а сам пошел ему навстречу.

Жеребец фыркнул и привстал на дыбы, как бы предостерегая. Алан остановился и опять тихо пощелкал языком.

— Ну, мальчик, ты же знаешь, я не сделаю тебе больно. Иди ко мне… — Давно заученные бессмысленные звуки срывались с его языка. И мало-помалу чалый, пофыркивая, подходил к нему.