Глазастик и ключ-невидимка (=Девочка по имени Глазастик) - Софья Прокофьева

— Когда он уснёт, ты проберёшься в его сон, — шепнул ему король, отнимешь улыбку, которая ему снится. Остальное будет уже проще…

Стражники окружили волшебника Алёшу. Джинн подтянул колени к подбородку, чтоб не видеть своего бывшего повелителя, закрыл лицо руками.

— Предатель! — но выдержав, сказал волшебник Алеша Огромное тело джинна всколыхнулось.

— Я нс предатель! — всхлипнул джинн и вытер нос кулаком. — Он стал расспрашивать о тебе, кто ты да откуда? В его руках был волшебный термос. Я не мог, не мог нс сказать.

Но я не обмолвился и лишним словечком! Я не выдал девоч ку Катю, не выдал кота Ваську!

— Замолчи! — в ужасе крикнул волшебник Алёша.

Но было уже поздно.

Король ткнул лежащего джинна носком башмака под ребра:

— Ах, да ты посмел что-то скрыть от меня? Что ещё за девчонка? Немедленно доставить её сюда! А потом и кота, о котором ты говорил Слушай и повинуйся!

— Не смей этого делать! Не смей! — в отчаянии восклик пул волшебник Алеша.

Джинн бросил на волшебника Алешу умоляющий,

униженный взгляд. И в тот же миг очертания его огромного тела начали таять. Джинн превратился в сгусток тумана, вихрь движения закружил его, и джинн исчез из глаз.

"Какое несчастье, что я взял джинна с собой, — в отчаянии подумал волшебник Алёша. — Конечно, джинн не человек. Я отлично знал это. Но такого предательства я не ждал.

Не мог ждать! Что же теперь будет? Что будет?"

Глава 15. ПОБЕГУШКА. И ГЛАВНОЕ: БЕЗДОМНЫЙ ДЖИНН

Тем временем Катя торопливо шла по залам. Впереди неё — проворно, несмотря на свою толщину, бежала круглая мышка с золотой ниткой на шее.

Катя приложила руку к сердцу.

— Не бейся так, — прошептала она. Но сердце подпрыгивало при малейшем шорохе и стуке. — Где это спальня короля?

Далеко ещё? Сколько комнат? — спросила Катя.

— Не знаю, — с важностью ответила мышка. — Мы не умеем считать.

На Катю налетел сероглазый паж с пустым подносом в руках. Ахнул и замер как вкопанный, глядя на Катю. У него были длинные, как у девочки, волосы, нарядная куртка, которая была ему мала и жала под мышками.

Толстая мышь с золотой ниткой на шее испуганно метнулась под кресло и исчезла.

— Ты кто? — удивлённо спросил мальчик. — Я не видал таких… Как тебя зовут?

— Тс-с! — Катя оглянулась, прижала палец к губам.

— Тс-с! — повторил мальчик. — Какое чудесное имя, Тс-с!

А меня зовут Побегушка. Я всё время бегаю. То одно велят принести, то другое. Но я надеюсь, что когда-нибудь они оставят меня в покое хоть на минуту. И тогда я смогу немного отдохнуть и посидеть. Просто посидеть и никуда не бежать.

На полу, а если повезёт, даже на стуле. Не помню, кажется,

я никогда не сидел на стуле. Я весь день бегаю, бегаю, а когда вечером я прихожу к маме, она погладит меня по голове, и я сразу засыпаю.

— Бедный Побегушка, — с жалостью сказала Катя.

— А что ты здесь делаешь, Тс-с? — спросил мальчик.

— Мне надо пробраться в спальню короля, — призналась Катя. Она сразу почувствовала, что Побегушке можно довериться. — Только чтоб никто-никто не видел.

— Тогда вот что, Тс-с, — предложил Побегушка. — Хочешь, я побегу впереди тебя, и, если я кого-нибудь увижу, я уроню поднос. Тогда ты сразу прячься.

Побегушка беззвучно и быстро скрылся за дверью.

— Побегушка! Где ты, бездельник? — послышались издали чьи-то голоса.

Где-то на лестнице загремел поднос.

Катя спряталась за колонну. Мимо Кати прошла придворная дама с юным, хорошеньким и злым лицом.

— Несносный Побегушка, уронил поднос и напугал меня.

Я его хорошенько оттрепала за вихры! — Придворная дама подула на свои растопыренные пальчики. — Ф-фу! Даже волос прилип!

Катя проводила её глазами.

Всё платье придворной дамы было обшито тончайшим кружевом. Кружево серебрилось и мерцало.

"Это кружево ткала Миэль! Она улетела… — почему-то подумала Катя. А скоро улетят скрипач и Глазастик. Нет,

я должна сделать всё, как велел дядя Алёша".

Снова послышался звон и грохот упавшего подноса.

Катя едва успела присесть за спинкой дивана, как в зал вошёл барон Нибумбум.

— Дрянной мальчишка! — проворчал он. — Уронил поднос, и я тут же забыл глупость, которую я только что придумал. Какая досада! Такая чудесная, очаровательная глупость! Такую не скоро придумаешь: вся естественная и наивная. Неужели у меня не хватит ума придумать ещё чтонибудь столь же глупое?

Барон Нибумбум, ворча, удалился.

Чья-то рука удержала Катю в дверях. Это был Побегушка.

— Ну, я побежал! — часто дыша, проговорил он. — Вот спальня короля. Прощай, Тс-с! Я никогда не говорю до свидания. Только прощай… Потому что не знаю, встретимся ли мы ещё раз. Я бы хотел с тобой подружиться. Но моих шагов уже почти не слышно и…

Лицо мальчика омрачилось, и он убежал.

Катя огляделась. С потолка на неё смотрели золочёные купидоны, поддерживающие тяжёлый полог над кроватью.

Пышные перины и одеяла поднимали подушки чуть не до потолка. Но Катю интересовало совсем другое. Голубой термос.

Да вот же он! Голубой термос стоял на золочёном столике возле кровати. Такой знакомый и такой домашний, с полустёртыми чёрными знаками с одного бока.

"Ну вот. Я сделала всё, как велел дядя Алёша, — подумала Катя. — А дальше что? Наверно, спрятать термос гденибудь, а потом…"

Катя хотела взять термос, но вдруг почувствовала, что не может даже пошевелиться. Какая-то невидимая сила сковала все её движения. Ноги её оторвались от пола, и она медленно поднялась в воздух.

Что-то держало её. Постепенно проступили контуры громадной волосатой руки, могучее плечо, напоминающее холм,

косматая голова, и Катя увидела джинна.

— О Катя! — густым голосом пророкотал джинн. — Мой новый повелитель король пожелал увидеть тебя. Я сам удручён этим, поверь мне, но что поделаешь? Джинн не смеет ослушаться своего господина!

— Что ты! Что ты! Меня к королю? — взмолилась Катя. Не надо!..

Катя попробовала освободиться, но куда там! Рука джинна держала её, как цыплёнка.

"Всегда я так, — пронеслось в голове у Кати. — Надо

был.0 скорее схватить термос. А я стояла, думала… Копуша!.."

— Погоди, погоди, — заторопилась Катя. — Как же так, к королю? Я не могу так сразу.

— К королю… — уныло подтвердил джинн. — Может быть,

тебя казнят, но что поделаешь. Мне очень жаль, но я должен повиноваться. Джинн покорен обладателю волшебного термоса.

— Я… не могу к королю, — Катя лихорадочно соображала, что ей придумать. Но не так-то просто что-нибудь придумать, когда ты висишь под потолком и ноги болтаются в воздухе. — Я тут забыла… уронила одну вещь. А без неё никак нельзя к королю… Невежливо.

— Ты уронила вежливость, о Катя? — удивился джинн. Я не знал, что вежливость можно уронить.

— Кажется, она закатилась вот сюда, — Катя указала на стол, где стоял термос. — Вежливость… она такая круглая.

И завёрнута в серебряную бумажку от конфеты.

— Тогда найди поскорей свою вежливость, о Катя! — с беспокойством воскликнул джинн, — А то ты наговоришь грубостей королю. И мой повелитель может разгневаться на меня, своего верного слугу.

Джинн опустил Катю на пол. Катя опрометью бросилась к золочёному столику. В мгновение ока она схватила термос и крепко прижала его к груди.

— Что ты делаешь, о Катя! — Джинн застыл на месте,

безумным взором глядя на голубой термос в руках Кати,

— Вот! Теперь я твоя повелитель… повелительница! Голос у Кати звенел и срывался. Она почему-то заплакала, Ты — плохой! Ты — нехороший! Ты предал дядю Алёшу!

Джинн попятился, вздрагивая от каждого её слова.

— Чем я заслужил твою немилость, о повелительница громов и молний? простонал он.

Катя двумя руками подняла термос над головой:

— Ты струсил! Не захотел помочь. Вот я сейчас тебя!..

Но Катя не успела договорить. Насмерть перепуганный джинн с мольбой сложил руки, ноги его подкосились, и он с сотрясающим грохотом рухнул на колени перед Катей.

Казалось, весь дворец содрогнулся, задребезжали стёкла.

Катя вскрикнула и выронила термос. Произошло непоправимое: голубой термос со звоном и хрустом упал на пол.

Из него посыпались блестящие осколки, похожие на серебряные скорлупки.

И Катя и джинн оба замерли, в каком-то оцепенении глядя на разбитый термос.

— Так тебе и надо… — неуверенно сказала Катя. — А что ж теперь делать?

Но джинн не слушал её. Одинокая слеза скатилась по его огрубелой, словно истёртой временем щеке. Своей огромной ручищей он легко и тихо, словно прощаясь, прикоснулся к разбитому термосу.

— Всё погибло, — прошептал он. — Прощай, мой любимый термос, где я мечтал провести столько уютных тысячелетий!