Тайны Майя - Эдриан Джилберт

ГЛАВА 5

ЗЕМЛЯ ГРЕМУЧЕЙ ЗМЕИ: ПО СЛЕДАМ МАЙЯ

Теория Коттерелла о связи солнечных циклов и мифологии майя подкупала своей простотой и универсальностью. Неужели майя, живя в условиях, которые мы сейчас приравниваем чуть ли не к каменному веку, могли так точно знать циклы появления солнечных пятен и отразить в своих мифах какой-то катаклизм, приведший, ни много, ни мало, к исчезновению рода человеческого? Могли ли они, в самом деле, с помощью священных чисел, астрологии, снов предсказывать будущее? Все эти вопросы теперь настолько занимали меня, что я понял: надо самому отправиться в Мексику, чтобы найти ответ на них. Интересовали меня не столько руины этой исчезнувшей цивилизации, сколько духовная атмосфера, в которой жили майя, и, по возможности, какие-то свидетельства эзотерической стороны их религии. Я начал понимать, что все это, так или иначе, связано, прежде всего, с учением великого бога — человека, которого ацтеки называли Кецалькоатлем, а майя — Кукулканом. Не от него ли они узнали о циклах, связанных с солнечными пятнами или, по крайней мере, получили знания по астрономии? Я не сомневался, что за всеми мифами стоит какое-то реальное лицо, мудрый учитель, некогда основавший религию, способную саморазвиваться. Мне хотелось узнать, что это была за религия и кто был этим учителем.

В декабре 1994 года мне представилась, наконец, возможность «пройти» по стопам Коттерелла. Я уже прочел много книг о майя и о других народах и уже предвкушал свидание с памятниками этой древней культуры. Моя жена Ди, наш семейный фотограф, в свое время сопровождала нас с Бьювэлом в Египет и теперь выкроила свободное время, чтобы поглядеть еще и на Мексику. Прибыв в Мехико-сити, мы оба удивились тому, как красив центр города и сколько сохранилось зданий колониальных времен. Землетрясения[78] в этих краях — обычное явление, но главную опасность для зданий представляет оседание. Я видел старые церкви, в которые теперь можно войти только по мосткам или по лестницам. Есть старинные здания с большими трещинами в стенах, и они тоже постепенно оседают. Сейчас через ЮНЕСКО поступают средства на спасение архитектурных памятников, но их недостаточно или они приходят слишком поздно.

На площади мы увидели пикет индейцев майя. Они протестовали против назначения нового губернатора штата Чиапас. Кажется, тогда еще не кончилось восстание сторонников Запотисты[79], начавшееся весной, но не принесшее майя особых положительных результатов. У входа на площадь стоял большой старинный собор, который, как это ни странно для христианского храма, украшен ацтекским символом: орел, зажавший змею в клюве. Но вскоре я узнал, что это — чуть ли не эмблема всего мексиканского народа, которую можно-найти на общественных зданиях, на монетах, майках — где угодно (рис. 32). Хотя католическая церковь продолжает пользоваться авторитетом во всех сферах жизни, мексиканцы сейчас вспоминают о своем древнем прошлом, и эмблема эта для них как бы олицетворяет все великое, что было в истории до прихода испанцев.

Позади собора я увидел здания Темпл о Майор (Большой храм) и содрогнулся при мысли, что 20 000 человек были принесены в жертву в одном из этих зданий. Но ведь ацтеки верили в переселение душ и в то, что души принесенных в жертву попадут на небо.

Трудно было узнать в этом потемневшем здании памятник, изображенный в моем путеводителе. Потом я вспомнил сочинения Бернардино де Саагуна, первого миссионера, который подружился с индейцами и записал их предания прежде, чем они исчезли из памяти людей. Он писал, что в конце каждого 52-летнего периода на ацтеков нападал непреодолимый страх. В последнюю ночь каждого цикла они поднимались на холмы, в ужасе ожидая, что Солнце больше не взойдет и наступит конец мира. Они смотрели на небо и ждали, достигнет ли созвездие Плеяды южного меридиана[80]. Когда это происходило (а это, конечно, происходило всегда), индейцы ликовали: значит, конец мира не наступил. Они зажигали огонь, что-то вроде Олимпийского факела, и рассылали горящие факелы в разные части своего царства, чтобы отметить начало нового века, дарованное богом Солнца Тонатиу. При этом они обновляли Темпло Майор. По-видимому, ацтеки любили «начинать сначала», хотя бы это стоило им значительных средств.

Глядя на руины Темпло Майор, я не мог не заметить большого количества скульптурных змеиных голов, торчащих из основания пирамиды. Это удивило меня: я считал, что мексиканские пирамиды хотя и ступенчатые, но совсем гладкие. На самом деле, как я вскоре узнал, был прецедент еще в период культуры Теотиуакана. В Антропологическом музее есть немало ацтекских скульптур, изображающих змей, и некоторые из них выглядят совсем как живые. Связь между ацтекской культурой и Теотиуаканом стала для меня очевидной, когда я вошел в один из залов, где за несколько лет до того побывал Коттерелл. На одной из стен я увидел изображение бога Солнца, как его себе представляли теотиуаканцы. Как и Тонатиу на ацтекском календарном камне, он был здесь изображен с высунутым языком. Но, в отличие от Тонатиу, этот бог не был круглолицым — его лицо было похоже на череп. Ясно, что жителей Теотиуакана тоже занимала связь между Солнцем и смертью.

На следующий день мы посетили сам Теотиуакан и поднялись на пирамиду Солнца. Сверху открывалась удивительная панорама окружающего района. Я понял, почему ацтеки с таким благоговением относились к этому древнему святилищу. Я также смог представить себе, в каких условиях происходила битва между людьми Кортеса и индейцами под командованием «Женщины-змеи». Тогда пирамиды и храмы были покрыты дерном и ветками, и все же для испанцев было очень престижно захватить эти высоты. День гибели «Женщины-змеи» и бегства ацтеков стал и днем, когда Америка оказалась потерянной для индейцев[81]. Для европейцев же, прибывших в Новый Свет, было лишь делом времени завершить начатое Кортесом. Стоя на пирамиде Солнца, я размышлял, было ли что-нибудь известно этому завоевателю о Кецалькоатле, о том, что, согласно легенде индейцев, это божество отомстит тем, кто его изгнал, и что Кецалькоатль должен вернуться в Теотиуакан в определенный день? Может быть, зная об этом пророчестве, Кортес хотел использовать его в своих целях? Во всяком случае, он сам уцелел, чтобы продолжать войну, а через год, свергнув власть ацтеков, исполнил это пророчество почти буквально.

Спустившись с пирамиды Солнца, я направился к пирамиде Кецалькоатля. В отличие от модели в Антропологическом музее, этот подлинник утратил свой первоначальный цвет, но и теперь это было удивительное зрелище. Внутри довольно обычной, на первый взгляд, пирамиды позднейшего времени археологи нашли руины более древнего сооружения. Оно украшено скульптурными изображениями, как принято считать, Кецалькоатля и Тлалока, двух главных богов Теотиуаканского пантеона. В скульптурных изображениях Кецалькоатля, очевидно, сочетаются черты, присущие змее и какому-то хищному зверю, вероятно ягуару, а вокруг его шеи — орнамента, напоминающего солнечные лучи. Кроме того, эти скульптуры очень напоминают головы, которые я видел накануне на стенах Темпло Майор. Я, однако, не уверен, что это действительно головы Кецалькоатля, как об этом говорилось в путеводителях. У них был слишком примитивно демонический вид для мудрого бога.

Изображения Тлалока оказались более условными — «лица» с круглыми выпученными глазами и змеиной кожей. В отличие от Кецалькоатля, связанного с Солнцем, Тлалок был божеством, привязанным к земле. Мне показалось, что оба божества были в своем роде дуалистической парой (вроде как Ян-тигр и Инь-дракон у китайцев). Я подумал о том, не было ли какой-то связи этой мифологии с восточной, тем более что Кецалькоатль считался еще и богом ветра, а Тлалок — дождя (также любопытная параллель)[82]. Но эту загадку я разрешить не мог и оставил этот вопрос.

Покинув район Мехико-сити, мы через Оахаку и Монте Албан, наконец, добрались до Паленке. Здесь все было так же красиво, как я и ожидал, знакомясь с видами этого древнего города. И все же, для тех, кто видит его впервые, это — запоминающееся зрелище. Прежде всего поражаешься тому, как этот город вообще был построен, несмотря на страшную жару и влажность. Работа в таких условиях должна была истощать силы людей. Лишь часть древнего города полностью раскопана, а остальное находится в джунглях с их раскаленным воздухом, деревьями в сто футов высотой и ручейками, сбегающими по склону холмов вниз, в какое-то древнее русло, быть может, искусственного происхождения, представляющее собой канал, прорытый еще при Пакале или его сыне.