Иосиф Сталин. Отец народов и его дети - Нелли Гореславская

Это стало большой культурной программой того времени, в ходе которой, помимо школы и обычного агитпропа в виде кино, радио, театра и т. п., было изобретено множество новых социальных форм – от шахматных кружков и спортивных секций до пионерских лагерей, парашютных и аэроклубов. Именно парашютные и аэроклубы стали особенно важной формой воспитания личности нового человека, овладения им техникой контроля над собой.

«Журналы публикуют описания опыта прыжков, а также исследования по психофизиологии прыжка, – пишет В. В. Волков в своем исследовании «Покорение воздушного пространства и техники личности сталинского времени». – Все описания практически одинаковы. Первый раз парашютист испытывает большое волнение, его обычно хлопают по плечу, указывая ему на то, что пора прыгать, иначе он стоит над люком совершенно невменяемый. Все, кто прыгает, не помнят момент первого прыжка, не отдают себе отчет. От руки к кольцу протянута веревочка, так как многим в состоянии паники кольцо не найти. Люди не помнят деталей. Освоение парашюта, по сути, сводится к освоению техники сознательного прыжка, т. е. самообладания, показателем чего является тот факт, что человек осознает и помнит все, что и как делал, он учится сознательности. Психологи установили определенные закономерности влияния прыжков с парашютом на развитие характера в сторону «повышения эмоционально-волевой устойчивости»…

Прыжки с парашютом, таким образом, стали одновременно и актом массового героизма, и практикой воспитания личности».

Причем в воспитании такой личности принимал участие сам Отец народов, как это показывает Волков на примере его отношений с Чкаловым.

«Имеется множество вариантов его (Чкалова, – прим. авт.) биографии, написанных как им самим, так и другими. Биографии варьируются по степени подробности, но тем не менее все они содержат одни и те же ключевые моменты, показывающие личность в процессе становления. Сначала это стихийная сила, юношеское богатырство, которые некуда, кроме драки, применить. Вместе с тем, биографии подчеркивают его народное происхождение. Потом Чкалов становится летчиком – дерзким, рискованным, но очень умелым. Совершив бреющий полет над железной дорогой и «прыжок» через встречный паровоз, самолет Чкалова задевает станцию и терпит крушение. Это уже второй разбитый им самолет, за что его в 1929 г. отстраняют от полетов. Одноименный фильм показывает другой знаменитый хулиганский трюк Чкалова – пролет под Троицким мостом в Ленинграде. Основными чертами героя являются порывистость, сила, стихийность с элементами хулиганства. Но в 1932 г. Чкалову, наконец, находят соответствующее применение – он становится летчиком-испытателем на Московском авиационном заводе. Далее 2 мая 1935 г. происходит событие, которое меняет его жизнь и дает толчок развитию личности. На аэродром им. Фрунзе приезжает Сталин. Чкалов показывает воздушные трюки, потом они беседуют. Впоследствии Чкалов напишет: «После встречи с великим вождем содержание моей жизни стало богаче, я стал летать более дисциплинированно, чем летал раньше, в меня, казалось, влились новые огромные силы для служения нашей прекрасной родине».

Диалог Сталина и Чкалова на аэродроме стал известен на всю страну, его цитировали во всех массовых изданиях. Сталин спрашивает у летчика, берет ли он с собой парашют, когда летает. Чкалов отвечает, что нет, не берет, так как он испытывает дорогие машины и сохранить машину важнее всего, а о себе заботиться – дело, мол, вторичное. «Нет, товарищ Чкалов, – говорит Сталин, – надо пользоваться парашютом, так как человек для нас самое дорогое, дороже техники». Чкалов поразился этой сталинской «заботе о человеке» и пообещал впредь брать с собой парашют. Увы, в 1937 году он все же разбился.

Однако речь о другом. Во всех биографиях Чкалова выстраивается единая, четкая линия: движение от стихийности, необузданности, порывистости к большей самодисциплине, точному расчету, самоконтролю, где Сталин выступает как дисциплинирующая инстанция, запускающая активную работу над собой, поднимающая уровень сознательности. Аналогичные переходы имеются и в биографии Байдукова – от хулигана к рациональному, рассчитанному героизму.

То же самое можно проследить и в отношении к стахановскому движению, которое поначалу ассоциировалось просто с перевыполнением нормы, с физическим порывом, с простым напряжением сил. Но постепенно, особенно после первого съезда стахановцев в декабре 1935 году и известной речи Сталина, смысл стахановского движения меняется. «Стахановцы, – говорит Сталин, – это люди культурные и технически подкованные, дающие образцы точности и аккуратности в работе, умеющие ценить фактор времени в работе и научившиеся считать время не только минутами, но и секундами».

То есть по отношению к стахановцам Сталин выполняет ту же воспитательную роль, что и по отношению к летчикам. Культурная логика движения смещается в сторону самодисциплины, технических навыков, гигиены и общей культурности. Итогом стахановского движения должен стать рост сознательности. Трудовой порыв воспринимается как вредный, если он не основывается на знании и расчете.

Эти на первый взгляд далекие друг от друга, но яркие явления жизни тридцатых годов были связаны с воспитанием новой личности и освоением определенной системы навыков, вписанных в структуру нового советского индустриального общества. Скоро ему пришлось пройти проверку войной. Она показала: СССР смог выставить против врага новый культурный и социальный тип человека, который оказался более стойким и героическим, более способным и лучше обучающимся, чем противостоящая ему армия всей «цивилизованной» Европы.

Эти люди, воспитанные Советской властью, видевшие в Сталине своего вождя и Отца народов, отстояли страну, одержали победу над мощной, прекрасно организованной военной армией Гитлера. Среди них были и родные дети Сталина, его сыновья Василий и Яков, приемный сын Артем Сергеев.

Когда одни становятся героями…

В своей «Книге для родителей» Макаренко описывает эпизод, когда четырнадцатилетний мальчик Алеша, сын высокопоставленного советского чиновника, устраивает скандал из-за того, что билеты на курорт, где семья собирается провести летний отдых, куплены не в международный, а в мягкий вагон. В мягком он ехать отказывается. В книге конфликт благополучно разрешается, потому что отпор малолетнему советскому «барчуку» дает старшая сестра, которая легко и с презрением к «барским» запросам доказывает мальчишке, что он не только международного, но и мягкого вагона, как и курорта, пока еще ничем не заслужил.