Добро Наказуемо - Анатолий Отян

Ильичёвск – большой грузовой порт, имеющий и нефтеналивной терминал. Нефтепродукты поступают по трубе и железнодорожными цистернами. Танкеры со всего мира прибывают в Ильичёвск и бывает, что ждут своей очереди по несколько суток.

Михаил приехал и сразу направился в отдел отгрузки. В книгах, распечатанных на ЭВМ, были сотни поставщиков и сотни получателей.

Михаил понимал, что одному человеку весь объём работ не осилить, тем более, что нужно оперативно проверять и поставщиков и отгрузку. Он ещё не представлял, как запутана вся бухгалтерия, потому что расчёты велись и в рублях, и американских долларах и проходили через десятки иностранных банков и несколько отечественных.

Просмотрев отгрузку за последний месяц, Гапонов решил остановиться на одном поставщике, в частности на Кременчугском нефтеперерабатывающем заводе. Он выписывал все данные в специально заведенную тетрадь. К нему подошёл начальник отдела отгрузки и сказал, что пусть товарищ майор скажет, что его интересует, и ему быстро всё подготовят.

– Спасибо, я сам всё выберу. Мне это нужно для проформы, чтобы отчитаться. Я сегодня и закончу. Мне ещё нужно будет посмотреть кое-что в бухгалтерии.

Выбирая поставку бензина из Кременчуга, Михаил обратил внимание, что в данных по поставкам из Баку внесены исправления. Он на всякий случай переписал и эти данные.

Обедал он в столовой самообслуживания. Когда он принёс еду на свой стол, к нему подсел высокий и худой пожилой человек:

– Извините, я бы хотел иметь собеседника за обедом. Ви не возражаете? – он говорил с "одесским" акцентом

– Нет, пожалуйста.

– Ви, молодой человек, проверяющий из внутренних органов?

– Откуда вы взяли, я ведь не в форме.

– Э, дорогой, это ви сейчас не в форме. То что на вас сейчас одето, явно по вам. Да и с левой стороны под мышкой бугорок, тоже не опухоль.

– Вы имели с нами дело?

– Не только с вами. Я отсидел 18 лет за краснуху. И всё, потому, что был дурак. Ми взяли товар из китайского корабля, и я шёлковый платок подарил красивой девушке. Ви слыхали песню про Мурку? Так эта девушка и была Мурка. Когда меня брали, я пристрелил двоих из вашего брата. Следователь у меня был – писатель Шейнин. Вы слышали о таком?

Он, правда, здорово привирал, но после войны книги его расходились.

Он потом скурвился и перешёл на политических. Суд был скорый и справедливый. А в 53 третьем освободился. Дорабатываю до пенсии.

– И чем Вы сейчас занимаетесь?

– Ви ешьте, ешьте. Разве я похож на человека, который может сменить профессию по своей воле?

– Вы не боитесь это говорить первому встречному?

– У вас хорошее лицо, располагающее к беседе. Я бы Вам дал хороший совет, но бесплатно я советы не даю.

– Но за хорошее лицо можно?

Мужчина перегнулся через стол и почти шёпотом проговорил.

– Можно. Сматывайтесь отсюда, Вам здесь не светит.

– Вас кто-то послал ко мне с советом?

– Ну что Ви! Кто меня может послать? Если Ви хотите, пошлите меня. За добрый совет и послать можно. Извините за компанию. Я пошёл, куда Ви меня сейчас послали.

Михаил кивнул случайному знакомому, но подумал о том, что таких случайностей не бывает. Задержать его и допросить? А что это даст?

После восемнадцатилетней отсидки он научился молчать. Но нужно быть повнимательней.

Проверяя Кременчугский НПЗ по бухгалтерским книгам, Михаил опять увидел исправления в поставках с азербайджанского НПЗ. Вообще,

Михаил знал, что бензин имеет разные марки и применяется в зависимости от октанового числа на разных видах автомобилей. Но зачем из Баку везут в железнодорожных составах бензин, причём с более низким октаном, а стоимостью дороже, он не понимал. Спрашивать у портовиков он не хотел, чтобы не навести подозрение на его догадку. Он сделал соответствующие выписки и сказал, что проверку закончил. По лицу бухгалтера, обслуживающего проверяющего, он увидел, что тот облегчённо вздохнул. Это мало о чём говорило, потому что никому неприятны проверки, да ещё милиции, но всё же наводило на размышления. Дома он был поздно вечером. В роддом он не смог попасть, но тёща сказала, чтобы он не волновался. Она попросила соседа – владельца "Москвича", и он её за трёшник свозил туда и назад. У Марины и девочки всё нормально и ему не надо волноваться.

Завтра сходит. Утром он пошёл в областное УВД доложить о проделанной работе и возникших подозрениях.

Живаго выслушал его внимательно и спросил:

– Что ты предлагаешь делать дальше?

– Думаю, что нужно кому-то ехать в Баку, а я буду параллельно проверять Кременчуг.

– Я пока не могу никому доверить проверку по этому делу. В Баку без разрешения Москвы тебя никто слушать не станет, а в Москву через голову Киева я обращаться не могу. Больше того, я должен придумать причину, из-за которой назначена проверка, потому что, думаю там завязаны, – Живаго показал пальцем в потолок, – ты понял?

– Ага.

– Значит, поезжай на недельку в Кременчуг, а потом поедешь в Баку.

– Виктор, мне нужно забрать Марину из роддома.

– Я скажу, чтобы отдел всё организовал.

– Мне надо ещё подкупить для ребёнка всё необходимое.

– Не волнуйся, хлопцы уже тебе организовали подарок из "набора для новорождённых", а я тебе сейчас организую подарок.

Гапонов вопросительно посмотрел на Живаго.

– Хочешь увидеть дочку вблизи?

– Да, конечно, – обрадовался Михаил.

Живаго стал набирать номер телефона.

– Это родом? Соедините меня с Верой Николаевной. Полковник

Живаго. Вера Николаевна, здравствуйте. Живаго. Помните, в горкоме я обещал Вам помочь с постельным бельём. Четыреста простыней хватит?

Не надо меня благодарить, я делаю это недаром. Вы можете организовать показ ребёнка нашему сотруднику, у него жена у Вас лежит. Гапонова Марина. Нет, ну что Вы, сюда везти не надо. Он к вам подъедет, а вы всё организуйте. Спасибо. Ты всё понял? – обратился он к Михаилу?

– Спасибо, Виктор, сиял Михаил.

– Это судом конфисковали вагон ворованного постельного белья. А мне она жаловалась, что у неё в роддоме уже драное, а денег на новое нет. Вот я и договорился. Сегодня ты свободен. Завтра с утра готовься, вечером на Кременчуг. Будь здоров, Гапон.

– Будь, – и друзья размашисто ударили по ладоням.

Гапонов поехал в роддом. Сейчас он увидит своего ребёнка, свою девочку, какая она?

В роддоме его уже ждали, и дежурная его провела в кабинет главврача.

– Садитесь, пожалуйста, – пригласила она Михаила, я сейчас распоряжусь и сюда принесут ребёнка. Но прежде всего вам оденут марлевую маску.

Вера Николаевна, большая, длиннолицая, смуглая, с большой чёрной родинкой на крупном носу, позвонила по внутренней связи, пришла сестричка, одела Михаилу маску на рот и нос, и на затылке завязала шнурочки.

Михаил поймал себя на том, что очень волнуется. Открылась дверь, и молодая женщина занесла завёрнутого ребёнка. Михаил весь сжался и стал рассматривать спящую девочку. Он и не заметил, как расслабился и чувство умиления разлилось по всему телу. Крошечное, смуглое личико с закрытыми глазками было спокойно и только иногда пошевеливало губками. Михаил хотел сравнить её с собой или Мариной, но общих черт не находил. Вдруг девочка открыла глазки и заморгала, на удивление, большими ресницами. Михаил даже засмеялся.

Вера Николаевна смотрела на молодого отца и думала о том, что он тоже похож на большого ребёнка, которому принесли необыкновенную игрушку, о которой он и мечтать не мог.

Он очнулся от слов, сказанных главврачом:

– Уноси ребёнка. Ну как Вам дочка?

Михаил на лице изобразил глупую улыбку и не знал что ответить.

Подумав несколько секунд, выдавил.

– Маленькая такая.

– Нет, она не маленькая. Нормальный хороший ребёнок.

– Спасибо Вам, – сказал Михаил и вышел.

Он написал записку Марине, передал и пошёл к её окну. Когда она выглянула, он жестами показывал ей какая у них маленькая и красивая дочка. Марина смеялась и показала, что сейчас будет кормить ребёнка, он помахал ей рукой и поехал домой.

В Кременчуге Гапонов засел за бухгалтерские и отгрузочные документы. В первый же день он увидел, что учёт запутан, и наверное, специально. Он попросил одного из бухгалтеров разъяснить ему несколько цифр, но тот что-то бормотал невнятное, и было видно, что он сам удивлён несовпадением. Начались консультации с главным бухгалтером, но тот явно занервничал и понёс околесицу, или как говорил Райкин, запустил Дурочку. Гапонов, пометил книги и продолжал работать. До пятницы он "накопал" более десяти эпизодов, составил акт об изъятии некоторых бухгалтерских книг и документов, поставил об этом в известность дирекцию завода и собрался уезжать. Поезд только недавно ушёл на Одессу и ему любезно предложили попутную машину, объяснив, сто один из работников отдела снабжения недавно купил "Жигули", и едет в Одессу к родственникам на выходные.