Комплекс полуночи - Ольга Баскова

– Что… Что это такое? – возмущению Евдокии Артемьевны не было предела. – Кто тебе разрешил заходить в мою комнату? Да ты знаешь, сколько стоит моя косметика?

Она судорожно стала перебирать баночки и тюбики. Потом ее тяжелая рука опустилась на затылок девочки:

– Дрянь!

Молодой альфонс наблюдал картину с видимым удовольствием:

– Говорил я тебе, отправь ее, откуда взяла! Чтобы завтра ее здесь не было!

Бабичева остановилась в растерянности:

– Но, Алекс…

Мужчина был непреклонен:

– Интересно, кто тебе сказал, что, имея такую большую хату, ты можешь претендовать на улучшение жилищных условий, если возьмешь ублюдка из детского дома? Тебе надо было удочерить по меньшей мере пятерых…

Яна задрожала. Она не чувствовала, что совершила что-то страшное, однако ощущение непоправимой беды липким страхом наполняло душу.

– Мамочка, прости меня. – Она бросилась к Евдокии Артемьевне, но та брезгливо отдернула руку:

– Ложись спать. И не забудь умыться.

Девочка покорно побрела сначала в ванную, а потом в свою комнату. Но ей не спалось. Проворочавшись полтора часа на кровати, она встала и направилась в сторону спальни матери. Притаившись за дверью, Рыбина подслушивала. Девочка знала: это некрасиво. Впрочем, как знала и то, что в этот вечер решается ее судьба.

– Это как-то не по-людски, – говорила Бабичева. Алекс постоянно перебивал ее и визгливо возражал:

– Какие-то дураки считают, что по-людски маяться с некровным ребенком. Она мешает тебе жить. Она, в конце концов, мешает нашим отношениям.

– Как? – резонно спросила Евдокия Артемьевна.

– Я хочу своих детей, – продолжал Алекс. – И мечтаю иметь их с тобой. Чужие мне не нужны.

Бабичева задышала:

– Ты делаешь мне предложение?

– А ты не догадалась?

Женщина откинулась на подушки:

– Но я уже стара, чтобы иметь детей.

– Ты никогда не пыталась их иметь. – Красный огонек сигареты, как маяк, горел в темноте. Яна удивилась. Мать была до щепетильности аккуратна, но своему любовнику разрешала курить в постели.

– Ты предлагаешь вот так кинуть ее?

Он фыркнул:

– Есть, знаешь, некоторая разница между кинуть и отдать на воспитание государству. Оно уже занималось этим. Пусть продолжит.

Бабичева еще протестовала, но уже гораздо слабее:

– Но…

Он почувствовал: женщина сдается. Альфонсу только этого и надо было. Страсть как не хотелось возвращаться в коммуналку и искать случайные заработки. Евдокия, от полного потного тела которой его тошнило, давала все. Яна грозила разрушить его планы. Удалив девочку, эта баба останется одна. А что может быть страшнее одиночества?

– Завтра утром мы вместе поедем в этот детский дом, и ты вернешь ее.

Бабичева ничего не ответила. Молчание являлось знаком согласия.

Глава 21

Детский дом встретил Яну свежевыбеленными стенами, пахнущими краской коридорами и недоуменными взглядами воспитателей и нянечек. Полина Тимофеевна отвела девочку в сторону, чтобы, как потом поняла Яна, ребенок не стал свидетелем неприятного разговора.

– Хочешь пирожки с яблоками? У нас сегодня на завтрак.

Евдокия Артемьевна, в преддверии неприятного мероприятия потерявшая аппетит, не накормила и Рыбину.

– Да, хочу, – ответила Яна без радости.

– Тогда проходи в столовую. Клавдия тебя покормит.

Через несколько лет Яна узнала: Полина Тимофеевна вместе с Валентиной Петровной вернулись в холл и пытались отговорить Бабичеву от принятого решения:

– Вы берете грех на душу.

Ища поддержки, та оглянулась на Алекса, нагло улыбавшегося.

– Грех жить с тем, кого не любишь. Девочке со мной плохо.

– Давайте спросим ее.

– Не нужно. – Кружевной платок Бабичевой промок от обильно катившегося пота.

– Почему же? – поинтересовалась директор. – Может, девочке плохо не с вами? Или не вам плохо с девочкой? – Она метнула убийственный взгляд в сторону альфонса. Тот не повел и бровью.

– Из-за этого молодого человека вы возвращаете ребенка, который прожил с вами два года?

Бабичева опустила голову:

– В жизни бывают разные обстоятельства.

Валентина Петровна скривилась:

– Вам придется пройти долгий путь. Такие дела за час не решаются.

Женщина вытащила объемистый конверт.

– Я оставляю Яну сегодня – и точка. А при помощи этого вы сами сделаете все, что надо.

Алекс подошел к дамам и взял сожительницу за локоть:

– Опоздаешь на работу.

– Верно. – Она торопливым шагом пошла к выходу, не попрощавшись с девочкой и персоналом.

– Сука, – тихо проговорила Полина Тимофеевна. – Стрелять таких надо. Этот кобель через пару лет, а то и раньше, ее бросит, и тогда она пожалеет о содеянном, да только поздно будет.

Директор раскрыла конверт. Зеленые бумажки приятно радовали глаз.

– В конце концов, это ее дело, – миролюбиво отозвалась она. – Сама знаешь, такие, как этот Алекс, потом насилуют девочек. Нам еще этого не хватало.

Воспитатель пожала плечами:

– А я бы, Валя, написала в газету. Неужели толстосумам можно все?

– Ах, оставь, – отмахнулась Валентина Петровна. – Лучше подумай, куда ее поселить?

Так Яна снова вернулась в детский дом. Коллектив здорово поменялся. За время ее отсутствия многих удочерили и усыновили. Из старых друзей осталось всего пятеро. Стасика Стаховского вернули, как и ее, потому что родители потеряли работу. Петю Должикова не взяли, потому что он сам не хотел покидать детский дом. Полина Тимофеевна любила этого мальчика и очень хотела найти ему семью. Когда же приезжали кандидаты в родители, мальчик убегал в сад и не появлялся до вечера.

– Почему ты так себя вел? – спросила Яна. – Каждый мечтает, чтобы у него были мама и папа.

Должиков расхохотался:

– Ты их имела – и чем кончилось? Стас тоже. Нет, вариант возвращения сюда после нескольких лет жизни в семье меня не устраивает.

– Почему ты думаешь, что тебя ждал наш вариант?

Он пожал плечами:

– Не знаю. Просто один раз меня уже предали. Второго раза я не хочу. Мне кажется, я его не перенесу.

Рыбина задумалась над его словами. А ведь действительно ее предали дважды. За что? Что плохого в этой жизни она успела сделать? Успокаивая саму себя, девочка попробовала возразить:

– Может, наши настоящие родители отказались от нас, потому что были слишком молоды и не могли позволить себе иметь детей.

– И ты в это веришь?

Она отвернулась:

– Не знаю.

– Значит, не веришь. – Он встал и похлопал ее по плечу. – Пойдем обедать.

– Не хочется.

Первые дни пребывания в детском доме Яна не чувствовала голода. Ее насильно приводили в столовую, ставили тарелки, но девочка равнодушно ковыряла вилкой в еде: кусок не шел в горло. Полина Тимофеевна всеми силами пыталась помочь:

– Если умрешь от истощения, кому ты сделаешь хуже? Только себе. А эту стерву, твою несостоявшуюся мамашу, и так жизнь накажет.

Воспитатель как в воду смотрела. Спустя три года после того, как Евдокия Артемьевна возвратила приемную дочь, все газеты писали о ее трагической гибели. На полной скорости машина врезалась в столб. Подушки безопасности не спасли водителя. Бабичева погибла на месте. Следствие установило: кто-то подрезал тормозной шланг. Подозрения пали на сожителя Александра, единственного наследника состояния погибшей. Вскоре подозрения переросли в уверенность: милиция собрала доказательства, и альфонс отправился за решетку на десять лет. Читая об этом деле, Рыбина не чувствовала радости или удовлетворения. Скорее всего она испытывала жалость. Эта женщина хотела простого бабского счастья, а получила страшную смерть. Вот как бывает на этом свете.

Шли годы. Яна постепенно превращалась в симпатичную девушку. Должиков смотрел на нее влюбленными глазами, а однажды не выдержал:

– Когда-нибудь мы поженимся.

– Ладно, – согласилась Рыбина, которой тоже нравился Петр. – Но прежде закончим институты.

– Тогда это будет не скоро, – вздохнул парень.

– Почему?

– Будто не знаешь. – Он грустно улыбнулся. – У нас с тобой нет ни блата, ни денег, чтобы штурмовать высшие учебные заведения.

– А если попробовать? – настаивала она. – Попытка не пытка.

– Пробуй, – разрешил Петр. – А я даже пытаться не буду. Вернее, буду, но не после одиннадцатого класса.

Яна с интересом взглянула на него:

– Что же ты собираешься делать?

– Устроюсь в автомастерскую учеником, а потом и на более высокую должность, – заметил Должиков. – После этого буду держать экзамен в автодорожный. Со стажем работы примут быстрее. Послушай меня и сделай так же.

Она покачала головой:

– Я хочу в пед.

– Поработай после окончания школы в нашем детском доме, – посоветовал Петр. – Директор и воспитатели напишут тебе отличную характеристику. Через год можно пытаться стать студенткой.

– Нет, – твердо ответила Яна. – Попробую пробиться в этом. Потом, может быть, сделаю так, как ты посоветовал.