Духи Великой Реки - Грегори Киз

Братец Конь ждал, пока она договорит, и наконец Хизи умолкла, закусив губу и тяжело дыша; страх сменился гневом.

— Что теперь? — спросила она снова, на этот раз резко и требовательно. — С чего начнем?

Старик заколебался, потом вытащил из кошеля на поясе маленький кинжал, острое лезвие которого серебристо блеснуло в тени нависшей скалы.

— Как всегда, — ответил старик, — с крови.

Хизи вертела в руках кинжал, словно ожидая, что это уменьшит ее страх, но вместо этого только еще больше нервничала, глядя, как Братец Конь разжигает огонь в каменном очаге.

Впрочем, сам процесс разжигания огня несколько отвлек девочку, поскольку старик пользовался не спичками — ничего другого, применяемого для этой цели, Хизи никогда не видела, — а каким-то странным, примитивным приспособлением. Он положил на камень очага плоскую деревяшку; в ней оказалось несколько почерневших углублений. В одно из них Братец Конь вставил палочку и начал быстро ее вращать между ладоней, начав сверху и постепенно опуская руки вниз; потом руки снова вернулись к верхнему концу и опустились, и так несколько раз. Через несколько мгновений оттуда, где деревяшки соприкасались, потянулся дымок. Он становился все гуще и гуще. Наконец Братец Конь отбросил палочку и подул в углубление. Хизи с изумлением увидела на дне маленький тлеющий уголек.

— Здравствуй, богиня огня, — сказал старик. — Добро пожаловать в мой очаг. Я буду хорошо с тобой обращаться. — Он вытряхнул уголек на пучок сухой травы, осторожно повернул его пальцами и подул. Через мгновение вспыхнуло пламя. Этим огненным цветком Братец Конь поджег охапку веток, сложенных как маленький шатер, а когда они разгорелись, добавил несколько поленьев побольше. Хин, дремавший, положив голову на лапы, пока старик возился с костром, приоткрыл один глаз, почувствовав запах дыма, потом снова закрыл, совершенно равнодушный к рождению богини.

— Можешь ты научить меня такому? — выдохнула Хизи.

— Будить богиню огня? Конечно. Это делается очень просто. Странно, что ты раньше такого не видела.

— Женщины никогда не подпускают меня к очагу, когда разбивают лагерь и разжигают очаг.

— У женщин странное табу насчет богини огня, — сообщил ей Братец Конь, — и насчет чужаков тоже.

— Это я знаю. — Огонь весело потрескивал, и Хизи склонила голову набок и даже улыбнулась, несмотря на угрожающий кинжал в руке и неприятное ощущение от страха в животе. — Я никогда раньше не думала об огне как о чуде, — прошептала девочка.

— Ты ее там видишь? — спросил Братец Конь. — Присмотрись как следует. — Он кивнул на пламя; узловатые коричневые пальцы старика подкармливали огонь можжевеловыми сучьями.

— Нет, — ответила Хизи, только теперь неожиданно поняв, чего Братец Конь от нее хочет. Она отвернулась от маленьких язычков пламени.

— Богиня огня не такая, — ласково ободрил ее Братец Конь. — Она давно уже живет с людьми — по крайней мере это ее воплощение. Смотри, дитя. Я тебе помогу.

Старик взял Хизи за руку; дрожа, она снова взглянула на огонь. Смолистый дым можжевельника окутал ее, когда ветер переменил направление, и ее глаза наполнились слезами. Братец Конь сильнее сжал ее руку, и в этот момент пламя, казалось, вспыхнуло ярче и распахнулось, как ставни на окне. И тоже как сквозь окно Хизи внезапно смогла заглянуть куда-то в другое место.

Снова, как раньше, чуждые мысли заполнили ее разум, и чешуйка на руке отчаянно запульсировала. Хизи ахнула и дернула руку, стараясь вырваться, но Братец Конь держал ее крепко, и даже когда девочка отвернулась от огня, это не помогло: богиня не исчезла.

Однако после первого момента паники сердце Хизи стало биться ровнее. Видение бога у каменной пирамиды было ужасным; тогда Хизи словно сунула руки в гущу больно кусающихся червей и испытала шок, предшествующий боли. Ничего подобного не было сейчас — лишь обещание преклонения и силы.

Богиня огня действительно была не такая. Хизи ощутила теплоту и ободрение, предложение помощи, а не власти, принятие ее сущности и воли. Бог пирамиды грозил поглотить ее, как и Река. Богиня огня наполнила ее душу светом и надеждой. Хизи все еще чувствовала смятение, но теперь оно было совсем не так ужасно и невыносимо.

— Ох… — прошептала Хизи, когда начала понимать случившееся. Она взглянула на Братца Коня, чтобы показать свое новое понимание, и у нее отвисла челюсть.

Старик все еще сидел, глядя на Хизи, но его тело стало серым, как дым, нематериальным, и внутри скользили какие-то темные тени. Перед Хизи промелькнуло видение клыков, мигающих желтых глаз, осталось впечатление голода. И еще что-то напомнило ей о сырой рыбе на кухне, после того как Квэй выпотрошит ее перед готовкой.

— Что?.. — ахнула Хизи и резко вырвала руку. Девочка, шатаясь, вскочила на ноги и, хотя Братец Конь звал ее обратно, выбралась как могла скорее из пещеры под огромный сияющий глаз неба. Хизи бежала не останавливаясь, пока голос Братца Коня не стих вдали.

V

ЧЕРНОБОГ

Перкар смотрел на двинувшегося в их сторону незнакомца, все еще стискивая рукоять меча, хоть Харка и заверил его, что приближающийся бог — или кто бы он ни был — не представляет непосредственной опасности. По крайней мере это существо не торопилось на них напасть; оно медленно преодолевало разделяющую их сотню шагов, иногда останавливаясь, чтобы бросить взгляд на небо.

Краем глаза Перкар заметил какое-то движение. Неохотно отведя взгляд от высокой фигуры, юноша увидел, как менгский воин, которому он нанес рану в бедро, ползет по снегу с яростной решимостью на искаженном болью лице. Перкар вздрогнул от неожиданности: ведь Харка не предупредил его об опасности. Он поспешно отступил на шаг, чтобы одновременно видеть и приближающееся существо, и раненого менга, и только теперь понял безразличие Харки. Воин полз не к нему и даже не к Нгангате. По скованной морозом земле он с мучительными усилиями подбирался к поверженному коню своего товарища, который, несмотря на перерубленные в коленях передние ноги, все еще шумно дышал.

На глазах у Перкара воин потерял сознание; его отмеренный красным по снегу мучительный путь оборвался на расстоянии вытянутой руки от издыхающего жеребца.

— Да проклянут тебя боги, Перкар, — прошипел Нгангата. — Как ты мог… Убей его! Немедленно!

Какое-то мгновение прежний Перкар и прежний Нгангата в упор смотрели друг на друга. Что там бормочет этот полукровка? Зачем убивать раненого? И кто такой Нгангата, чтобы проклинать его?

— Конь! Убей его, есть же в тебе жалость! — Нгангата все еще держал на прицеле приближающегося незнакомца; Перкар был ближе, чем он, к умирающему животному.