Бомбы и бумеранги (сборник) - Александр Золотько

Мама снова взвизгнула, но уже не столь громко. Молли сорвалась с места, распахнула заднюю дверь – Диана ровной трусцой выскользнула на улицу и вскоре вернулась, уже безо всякой крысы. Скромно мяукнула и скромно же отошла в уголок, где Молли поставила ей миску, и принялась вылизываться.

– Отличная крысоловка, миссис Анна, – одобрительно сказала Фанни.

Мама слабо кивнула, но на Ди уже смотрела безо всякой неприязни.

Братец Уильям с воплем «киса!» кинулся было тискать Диану, однако та ловко ускользнула, отбежав подальше.

– Не трогай ее, – вдруг сказала мама. – Кошке надо привыкнуть. Подожди, она сама к тебе придет.

– Но я хочу-у-у сейча-а-ас!

– Хочется-перехочется. Перетерпится, – невозмутимо сказала мама. – И вообще, мастер Уильям, у вас все щеки в каше. Немедленно умываться!..

Молли смотрела на маму, на брата, на Фанни, на Диану – и ей было хорошо. Очень хорошо. Так хорошо, как не было уже очень, очень давно, с того самого дня, как исчезла Дженни Фитцпатрик, а в душе поселилась неизбывная тревога.

Наступали рождественские каникулы. Как по заказу, исправилась погода. Пришло время разматывать гирлянды, чулки для подарков над камином, вешать на двери венки из еловых веток и красно-белых листьев рождественской звезды – словом, делать то, от чего на душе становится светло и сказочно. За этой близкой сказкой Молли совсем позабыла про вчерашние тревоги.

День начинался замечательно, просто великолепно. И все оставалось великолепно ровно до того момента, как Молли пришлось выскочить на улицу по мелкой надобности – мама послала к зеленщику, – и она, не пробежав и двадцати ярдов, вдруг натолкнулась на собственную физиономию.

Ну, вернее, не совсем собственную.

На круглой афишной тумбе красовался новенький, только что расклеенный, как видно, плакат Особого Департамента.

С крупной картинкой, изображавшей некую девочку, в машинистском шлеме и надвинутых на глаза круглых очках-консервах. Нижняя часть лица открыта и даже несколько похожа на Моллину – подбородок с ямочкой, например, – но в остальном – никак не опознаешь.

«Разыскивается, – гласил плакат, – Ведьма».

Да, именно так. Ведьма.

BEÄÜMA

«Опасный уровень магии… нуждается в немедленной изоляции и релокации… подданным Ее Величества, обладающим какими бы то ни было известиями об оной ведьме, вменяется в обязанность незамедлительно сообщать в Особый Департамент…»

Все как обычно.

Она уже видела такие листовки, только на них всегда были совсем другие лица. Без очков.

Плохи у вас дела, Департамент, вдруг весело и зло подумала она. Не можете меня разыскать, не можете! Вот и клеите что ни попадя. Такие очки-консервы у всех! Да и шлемы не редкость, у многих отцы в горнострелках, в егерях или в железнодорожных экипажах.

Ищите-ищите. Клейте-клейте. Никогда вы меня не найдете!

И только теперь она заметила локомобиль Департамента и троих мужчин в форменных касках, стучащихся в двери дома по Плэзент-стрит, 8.

Ну конечно. Там живет Аллисон МакНайер, одних лет с Молли. Когда-то они играли вместе, пока были маленькие, а потом Молли стало неинтересно – ей нравились дестроеры, мониторы и бронепоезда, Алли же любила куклы, мягкие игрушки и сказки про принцесс.

Значит, Департамент проверяет все дома в округе, где они меня видели…

При этой мысли удаль, владевшая Молли, мгновенно съежилась и исчезла. Остался только страх. Прежний ледяной страх.

Департамент здесь. Они не те глупые злодеи из книжек. Осматривают все. Не оставляют ни одной прорехи.

Ноги подкашивались, дыхание пресекалось. В виски билась кровь, Молли почти ничего не видела перед собой. Бежать! Забиться с головой под одеяло, и пусть все это окажется дурным сном! Пусть папа, большой и сильный, пусть он это как-нибудь уладит!.. Он ведь все может!..

Но, несмотря на ужас, несмотря на заледеневшие внутренности, Молли не замедлила шаг, не побежала. Вместо этого быстро юркнула в аллейку между домами, мигом оказавшись на заднем дворе своего собственного.

Они будут здесь вот-вот, лихорадочно думала она. Узнают? Или нет? Лучше подождать, посмотреть, что случится, если они придут, а меня дома нету?

На заднем дворе Молли мигом взлетела по полуобвалившейся кирпичной стене туда, где проходили газовые трубы. Проползла по узкому гребню, затаилась – ее защищал верх перпендикулярной стены, она же могла видеть, что творится и в кухне, и в гостиной.

Мама и Фанни, как обычно днем, дома. Мама уходит обычно вечерами, когда начинаются званые мероприятия.

Молли стала ждать. В груди бухало, щеки горели, живот опять болезненно сжался.

О! Что это? Никак зашли?..

Точно. Прошли в гостиную; начищенных касок с плюмажами так и не сняли. Ого, и тренога с камерой при них! Мама им что-то втолковывает. Спина у мамы очень, очень прямая, руки она держит перед грудью, не то что сама Молли, вечно не знающая, куда их девать…

О, протянули маме какую-то бумагу…

Молли сощурилась. Ба, да это тот самый плакат!

Мама смотрит. Отрицательно качает головой. И еще раз. И еще. Один из департаментских ставит на пол треногу с камерой. Наверное, хотят снова проверять.

Ага, точно. Мама гордо вздергивает голову – Молли знает этот жест, мол, что за чепуха! – и с видом оскорбленного достоинства садится прямо перед объективом. Один из департаментских крутит ручку сбоку… замирает на миг… кивает.

Мама встает, гордо расправив плечи. И, не сомневается Молли, на лице у нее сейчас доступное только настоящей леди выражение «говорила же я вам!», от которого бледнеют и теряются даже закаленные норд-йоркские констебли.

А потом приводят Уильяма. Братец слегка напуган и жмется к Джессике. Всех сажают перед камерой – и отпускают. Не исключая и Фанни. Им остается проверить только папу, но его сейчас нет…

Молли уже почти убедила себя, что никакой магии у нее нет и быть не может. Локомобиль, когда убегал Билли, сам сломался. Кошка Ди сама в последний момент вывернулась из-под колес, а локомобиль, опять же, наверняка налетел колесом на вывернувшийся из мостовой булыжник.

Так чего же она боится? Почему благовоспитанная девочка, дочь уважаемого доктора Джона Каспера Блэкуотера сидит на верхотуре, не замечая холода и ветра, вместо того, чтобы гордо, с видом оскорбленного достоинства, зайти домой, сесть перед камерой, раз и навсегда посрамив Особый Департамент?

Но они уверены, что имеют дело с ведьмой. Почему? Отчего? Так просто? А вдруг не просто?

Но, сколько бы ты ни пряталась, они придут снова. И снова. Или оставят вызов с требованием явиться в Департамент самим. Что тогда сделают папа с мамой?