Удивительные приключения пана Дыли и его друзей, Чосека и Гонзасека - Эдуард Скобелев

Чосек, который присутствовал при откровениях пана Гымзы, сказал:

— Со всех точек зрения ваша сделка была незаконна!

— Согласен. Но Тимоша ничего не понимал в законах. Я тут не виноват. Дело каждого — понимать или не понимать законы.

— Тимоша был талантливым человеком, — продолжал Чосек. — Мне о нем рассказывал пан Дыля. Как истинный талант, он не жалел себя. Он был немногословным и скромным, и потому даже те, кто пользовался его талантом, не знали о нем. Он владел не только искусством повара, он великолепно писал маслом и сочинял интереснейшие стихи.

— Сомневаюсь, — покачал головой пан Гымза. — Ты что-то путаешь, бездельник. Гуся в грушах, барашка с черносливом и пироги с калиной, лимоном и тыквой помню, а стихов — не помню.

— Пан Дыля сто раз цитировал стихи Тимоши. Одно из них я запомнил:

Сколько было грусти, сколько болисредь забот и тяжести труда!Человек — не вспаханное поле:сеешь радость, а растет беда…

Жил ли я, никто уже не скажетс той поры, как я покину свет:помнят тех, кто ныне нас уважит,кто сегодня упасет от бед…

— Не знаю, не знаю, — рассердился пан Гымза, — какие еще вирши? Какое-то баловство! Он не имел права заниматься ничем, кроме кухни! Таковы были мои условия!..

О воробьях и воронах

Вышел как-то утречком пан Гымза на крыльцо своего загородного дома, посмотрел, как работники копают грядки и сажают капусту, зевнул, потянулся и сказал:

— Да, конечно, вам нелегко, ребята, но посмотрите на этих птиц, воробьев, ворон и прочих пернатых: у них нет даже рук, чтоб взять лопату и заработать себе на пропитание, они вынуждены побираться. Но — счастливы. Слышите, поют?

— У людей есть и руки, помимо клюва, — ответил пан Дыля, — но они нередко побираются, как птицы. Беда в другом: они не едят жуков и червей.

— Будут, будут есть, — заверил пан Гымза. — Я читал одного крупного американского ученого. У них в Америке все ученые крупные. Так вот он считает, что личинки питательнее говяжьей вырезки, нужно только приспособить желудок. И я полагаю, самое время приспосабливаться. Если бездельники-нищие не перестроятся на новый вид пищи, им придется вымереть.

— Придется, если сильнейший по-прежнему будет отнимать у слабейшего, — согласился пан Дыля. — Ворона у воробья, кошка у вороны и так далее.

— Закон природы, — резюмировал пан Гымза, — мудрый закон. Повсюду должен торжествовать сильнейший. Тогда все будут жить в мире и согласии.

— Но согласия нет, — сказал Чосек. — Пока торжествует не сильнейший, а подлейший, не более умный, а более богатый, не более благородный, а тот, у кого связи.

— Ты что-то вместе со своими товарищами действуешь больше языком, нежели тяпкой! — озлился пан Гымза. — Если и есть некоторые факты, они не типичны или временны. А вообще торжествует сильнейший. И чтобы ни ты, ни другие в этом не сомневались, я увольняю всех троих. Копейки, что вы заработали между демагогией и скверной работой, выплатит вам бухгалтерия!

Повернулся и ушел завтракать.

— Я воробей — это понятно, — сказал Чосек, почесав затылок. — Однако жаль, что пан Гымза не ворона: по крайней мере, была бы надежда на кошку!..

Метод «Профессора Токайско-Кахетинских наук»

Пана Дылю и его друзей долгое время даже близко не подпускали к следственной работе, видимо, считая, что следователями могут быть лишь ломовики с громоподобными голосами и культуристскими мускулами.

Однажды Чосек, делая грядки на чужом огороде, нашел кувшин, запечатанный смолою. Приволок он его в хижину, где жили приятели (а по другим сведениям — братья), и пожелал немедленно открыть, утверждая, что там средневековое серебро минских или витебских купцов.

— Подожди, — остановил его пан Дыля. — Даже если там серебро, мы получим всего четвертую часть стоимости — по закону. Если, конечно, не придется судиться с хозяином огорода. Много это или мало? Мы ведь хотим наняться к старшине городского сыска пану Хватай-Тащило. Прекрасный повод устроить маленький цирк…

И друзья, пораскинув мозгами, закопали кувшин в городском парке.

После этого пан Дыля дал объявление в газету о том, что в субботу на территории парка состоится лекция «профессора из Европы» Гонзасека о способах разыскания старинных кладов с демонстрацией раскопок в присутствии публики.

Разумеется, в субботу на указанном месте собрались не только досужие горожане, мечтавшие пополнить свой бюджет, но и переодетые агенты пана Хватай-Тащило.

Пан Дыля «от имени общественности города» представил «профессора», облачившегося в малиновый костюм королевского пажа. Костюм был взят напрокат в театре.

— Это не иностранец, — усомнился кто-то в толпе, — слишком маленького роста.

— Но костюм! Разве у нас носят такие костюмы?.. Это же писк какого-нибудь бродвея!..

— Наполеон был тоже маленький рост, — начал свое выступление Гонзасек, искажая слова на манер иностранца, — но это не помешало ему стать самым великим из свои современники. Если вы полагать, что все большое делается только за граница, вы не ошибаться. Прошу, пожалуйста, поднимитесь сюда, на этот сцена, и повторите наизусть таблица умножения. Гарантия, вы сделать не меньше десяти ошибок… Ну, кто отыскался смельчак?..

Разумеется, никто больше с вопросами не высовывался, слушали с большим вниманием. А когда пан Дыля назвал Гонзасека «профессором токайско-кахе-тинских наук», ни единый не усомнился в существовании таковой важной отрасли знаний. Все восхищались: «Как отлично профессор владеет русской речью!..»

Свою лекцию Гонзасек заключил следующими словами:

— Пользуясь мой метод, я за последний год обнаружил, пожалуйста, девятнадцать кладов и захоронений на восемь миллионов гульденов… Теперь я хочу, чтобы и вы испытал себя!

«Профессор» взял тонкую палочку, походил между зеваками и, ткнув в одном месте, объявил:

— Я отчетливо ощущает на мембранный эффект! Тут копать; тут что-то иметься большой важность!

Добровольцы лихо взялись за лопаты и быстро извлекли кувшин.

Собравшиеся разинули рты. Нервы у всех были напряжены, все жаждали увидеть сокровище, изумляясь необыкновенным способностям «профессора токайско-кахетинских наук».

Но тут вмешались переодетые полицейские и предъявили свои документы:

— Все найденные в городе клады принадлежат мэрии! Но нашедшему тоже кое-что причитается! Чтобы определить сумму вознаграждения, кувшин следует вскрыть в присутствии старшины городского сыска пана Хватай-Тащило, в противном случае бухгалтерия ничьих претензий к рассмотрению не примет!

«Профессор» развел руками, кувшин унесли, и взбудораженная публика разбрелась, лелея надежду найти свое счастье.

Разумеется, кувшин тотчас попал на стол пана Хватай-Тащило.

— Я думаю, это вино столетней выдержки, закопанное в землю по случаю свадьбы, — потирая руки, мечтательно сказал страж городского порядка. — Были раньше такие обычаи, были, но теперь, как известно, даже покойникам не положено целого костюма: наши обормоты выкопают и покойника ради тряпки, за которую можно что-то выручить на толкучке… Посмотрим, однако, понимали ли наши предки в напитках. Кондиции — вот что меня больше всего интересует!

— А почему вы так предполагаете? — спросил кто-то из подчиненных.

— Сушит горло, оттого и предполагаю.

— А если в кувшине бомба? Или бациллы чумы?

— Вы что? — побледнел страж городского порядка. — Немедленно разыщите тех, кто это выкопал! В случае чего они ответят за все! И пусть кувшин вскрывают перед объективом телекамеры! Я сам буду наблюдать!..

Пан Дыля, Чосек и Гонзасек явились в городское полицейское управление. Их отвели во двор здания, где они собственноручно сняли печать и высыпали из кувшина более килограмма арабских серебряных монет X века…

Хватай-Тащило немедленно пришел пожать им руку.

— В связи с осложняющимися событиями на международной арене и вообще ваш поступок заслуживает особого признания! — похвалил он.

На следующий день, когда Гонзасек явился за справкой об отыскании клада, вес найденного серебра отчего-то сократился до 120 граммов.

— Удивительно, неужели серебро испарилось?

— Тихо, тихо, на эту тему надо говорить тихо! — сказал пан Хватай-Тащило, округлив глаза и подняв вверх палец. — Драгметаллы и все такое прочее. Надеюсь, вам понятно. И конфиденциально: серебро имеет свойство улетучиваться, как спирт, особенно, когда не хватает спирта. Оно же, простите, несколько столетий пролежало в земле, свидетельствуя о широких торговых связях славянства с остальным цивилизованным миром. Надеюсь, вам понятно?..