Не было бы счастья, да... (СИ) - Николаева Саша

Из глубины души начинала снова подниматься злость на самого себя. Ведь все могло быть по другому. Абсолютно все. И мы бы сейчас оба были рядом, работая над проектом, а в свободное время… Что угодно в свободное время. Да я готов ползать с ней на любые вулканы, хоть к обезьянам в джунгли.

Дина мне нравится. Не так, как нравилась Алина. Все совсем по другому. И теперь, благодаря идиотскому характеру и поганому языку, я возможно никогда не узнаю, как все могло бы быть.

Даже если найду, она вполне имеет право указать на дверь и послать мою задницу к черту на кулички. И будет права.

14

Я знала дорогу как свои пять пальцев. И даже помнила, как выглядел бабушкин дом в деревне, до того, как его продали. Помнила запах свежескошенной травы и ароматный дедушкин мед.

Мы ездили туда еще несколько лет, после его смерти. Из памяти стерлись лишь лица и некоторые имена детских товарищей, с которыми я бегала на речку и в кукурузное поле. Детство… Почему нельзя вернуть время и тех, кого с нами уже нет?

Мутная пелена от слез накатила вместе с подступившим комом в горле. И даже, сидевшая рядом мама, тихонько всхлипнула. Видимо и ее не обошли стороной щемящие душу воспоминания.

Признаться, честно предложение посетить могилы родных от нее самой сильно удивило. Казалось, в легкомысленной голове нет места сожалению.

Ведь даже на похороны родной матери она не прилетела. Списала все на занятость и долгий перелет. И тогда я сильно на нее разозлилась. Так сильно, что даже отец не мог пробиться через эту злобу не один месяц. Я просто не понимала, как так можно!

Вот и сейчас, этот ее всхлип удивил, вызвав скорее раздражение, чем сочувствие.

Проезжая мимо домов, я жадно всматривалась в лица встречавшихся нам людей, пыталась уловить изменения, заметить новые дома. И такие были, как и появились заброшенные. Покосившиеся, никому не нужные, с выбитыми окнами и пустотой внутри.

Именной такой, как они была я, когда мама решила оставить семью. Это потом я еще кое как смогла объяснить себе ее поступок, но тогда. Тогда было больно. И непонятно, и страшно. Страшно от того, что больше не увижу ее. Никогда. Увидела. Пусть только на каникулах.

А сейчас, сидя рядом, я ощущала лишь и холод, и отчужденность. И ругала себя за это. Ведь она моя мать. И я люблю ее.

Машина остановилась у небольшого кладбища на окраине деревни. Мы молча вышли. Я двинулась вперед, мама следом.

— Красивый памятник, — снова всхлипнула мама, по-детски вытирая нос ладошкой.

И в этом момент будто лавину прорвало. Я бросилась к ней, обхватила руками, прижалась крепко крепко и заплакала.

— Знаю, ты до сих пор не простила меня за все, — прошептала она мне в макушку. — Поверь я и сама себя не простила. Не вышло у меня быть хорошей дочерью и матерью.

Хотелось столько ей сказать, но слова застряли в горле, а слезы лились не переставая. Или так лучше? Зачем слова? Они всегда пусты. Можно наговорить все что угодно, а толку не будет.

И сейчас, разделяя с ней одно горе на двоих, чувствуя себя снова маленькой девочкой, я могла хоть на мгновение представить, что мама была рядом всегда.

Мы побыли еще немного, оставили цветы и поехали назад. Бабуля не одобрила бы долгие причитания.

— Кира хорошая? — спросила мама, когда мы отъехали.

Вроде бы обычный вопрос, который она не раз задавала, только сейчас он показался странным. Неуместным что ли в такой момент.

— Ты же знаешь, что да, — ответила осторожно я.

— Отец счастлив?

— Я думаю да.

— Счастлив, да вот только в загс не зовет.

Я резко затормозила на обочине, чем вызвала негатив водителя, следующего за мной. Громкий сигнал клаксона явно дал это понять.

— Она его жена, — твердо сказала я, поворачиваясь к матери.

Та сидела, вжавшись в кресло, не ожидая такой реакции с моей стороны.

— Я ведь и не спорю. Но ведь они официально не расписаны. Так ведь?

И откуда узнала? Неужели отец рассказал. А вообще какое кому дело?! Раз он считает ее своей женой значит так и есть. Они взрослые люди и сами разберутся, когда им идти в загс. Вон мама с папой там были и что?

— Это их дело, тебе не кажется? Не всем же туда бегать несколько раз.

Мама надула губки. Этот ее неизменный жест, говорящий об обиде. Ну и пусть. На правду не обижаются.

— Конечно это их дело, я ведь так просто заметила. Хочется счастья твоему отцу.

— Чего сама тогда не сделала его счастливым?

— Молодая была, глупая.

— Мама ты что-то задумала? — в лоб спросила я.

— Что может задумать счастливая, замужняя женщина? Только счастья другим.

Улыбка тронула ее губы, а я все пыталась разглядеть подвох в этом разговоре.

— Поехали уже, дома волноваться за нас начнут. Да и Кира обещала приготовить вкусный ужин. Не терпится попробовать.

В эту ночь опять не спалось. Мысли, как хорошие, так и не очень, лезли в голову похуже назойливых комаров на улице. С одной стороны, приятные хлопоты, связанные с предстоящим праздником, в честь мамина очередного замужества.

Которое она, к слову сказать, уговорила отца провести здесь, на свежем воздухе, пригласив несколько старых знакомых.

С другой очевидная ревность Киры. Отец по-прежнему был спокоен и невозмутим, будто происходящее его и вовсе не волновало. И это спокойствие было подозрительным.

Я не хотела их разрыва с Кирой и воссоединения с мамой. Не тот у меня был возраст, чтобы не понимать очевидного: матери не сделать его счастливым.

Хотя, и с ее стороны за прошедшие с момента приезда дни и не было никаких явных намеков на это, все же томные взгляды в его сторону, разговоры по душам наедине, за закрытыми дверями кабинета, шутки понятные лишь им двоим, вызывали беспокойство не только у Киры, но и у меня.

А вот Энтони, похоже, ничего не замечал. То ли просто скрывал ревность, то ли и вправду не видел в мамином поведении ничего предосудительного.

Впрочем, мужчины иногда не замечают, что на самом деле творится у них под носом.

Вполне возможно не одной мне не спится в эту жаркую ночь.

Одевшись, я вышла на улицу. Ночной теплый воздух тут же окутал плечи, ворвался в легкие, пьяня голову ароматами трав и цветов. Пройдя по знакомой тропинке, я уселась на качели и проверила почту. Экран телефона загорелся и снова погас. Ничего.

Он не звонил и не писал. Таяла моя последняя надежда. У самой же смелости тоже не хватило позвонить. Ну и пусть. Значит не судьба, как говорится. Хоть в нее я и не верила, верила больше в стечение обстоятельств и собственный выбор.

Пора привыкать к новой жизни. Как только мама уедет придется вливаться в работу на фирме отца. А там смотришь и жизнь вернется в прежнее русло.

Свет фар за забором и шум двигателя, привлекли мое внимание. Интересно, кто-то просто ошибся или это к нам гости среди ночи заявились? Странно. Прислушалась.

Тишина. Наверное, мимо. И уже собиралась идти в дом, как мое внимание снова отвлеклось на странные, непонятные звуки. Шорох и звук чего-то свалившегося на землю, да еще и тихие ругательства. Поднялась и прошла на шум.

Стоило тут же, немедля ни секунды кинуться в дом и всех разбудить, но я только замерла и навострила уши. Неужели и вправду грабители?

Сердце забилось сильней, а я так и стояла, боясь двинуться с места, пока этот самый грабитель не навалился сзади сбивая с ног.

Упав ничком на землю, больно ударилась коленками, ойкнула и поняла, что просто впала в ступор. Тело не слушалось. От страха волосы зашевелились на затылке. В горле тут же пересохло. Все-таки попыталась дернуться вперед, в попытке уползти.

— Господи! Дина это ты?

До боли знакомый голос ворвался сквозь охваченное паникой сознание. Буквально через секунду сильные руки подхватили меня за талию и вернули в вертикальное положение.

Измайлов повернул меня лицом к себе так, чтобы в свете луны получше рассмотреть.