Ассасин - Гоблин MeXXanik

нужно будет давать показания. Но до того момента, пока стукач не начнет сотрудничать, то есть, бить в барабан что есть силы, имя его знает только прокурор.

Словно в подтверждение моей догадки, на доске появилось фото мужчины в синей форме работника юстиции. И ниточка, которая вела от этого мужика к знаку вопроса. И что мне теперь прикажете делать с этой информацией?

Ответ был очевиден. И мое он не нравился. План был не просто глуп. От него прямо разило тупостью.

- Мне нужен один из твоих новичков.

- Зачем? - не понял Рыжий.

- Прокатиться по городу, - односложно ответил я.

- А почему именно салага? Вот уж кого я меньше всего хотел бы выпускать…

- Как правило, непосвящённые знают о делах клуба меньше всего и как стукачи не нужны, - просто ответил я. - Зачем заключать сделку с тем, кто почти ничего не знает, а если и может про что-нибудь рассказать - так это за мелкие правонарушения.

- Твоя правда, - мигом согласился Рыжий. - И куда ты хочешь поехать?

Я уже копался в телефоне, выискивая нужный сайт. Прокурор Морозов. График приема граждан: понедельник и среда. С двух до пяти.

- Сегодня нужный нам человек консультирует жалобщиков, - быстро ответил я, вставая с кресла. - К нему и наведаемся.

Рыжего уже не было в зале совета. Видимо, он пошел собирать всех, чтобы законсервировать их в одном зале и минимизировать риск попасть за решетку. Грамотно, очень грамотно.

Я выскочил из зала заседания, пересёк клабхаус и вышел на улицу.

- Как нет? И где он?

Рыжий был у ворот гаража. Прямо перед ним с крайне потерянным видом стоял мальчишка с нашивкой "Prospekt" на жилете.

- Он не сказал, куда поедет.

Мальчишка вытер лицо тыльной стороной руки, оставив на носу черный масляный след. Вид у него был крайне виноватый.

- Что стряслось, Рыжий?

- Тиг куда-то свалил, - не оборачиваясь, ответил тот. - Ладно. Как тебя там?

Он вопросительно посмотрел на новичка.

- Кузя, - пролепетал в ответ салага.

- Вот что Кузя. Поедешь с нашим гостем. Если все пойдет как надо - считай, ты уже в клубе. Полноправным членом.

Собеседник рыжего мигом засиял, а в глазах загорелся знакомый алчный блеск. Хороший все-таки психолог, президент "Шедди". Ловко определил, что нужно этому конкретному индивидууму больше всего. И надавил на правильное место. Судя по виду, парень на что угодно теперь пойдет. А в операции, что я запланировал, решимость была необходима.

- Пару минут, - пролепетал он. И хотел было добавить ещё что-то, но рыжий его оборвал:

- У тебя есть минута.

Паренек не стал спорить, опрометью бросившись в гараж.

***

Здание городской прокуратуры поражало, уже начиная с фасада. Небольшой сквер, разбитый на ровные квадраты цветущих клумб, и пафосным фонтаном посередине. Резные лавочки, аккуратные дорожки, выложенные плиткой. Все это великолепие, устроенное для гособвинителей на деньги законопослушных налогоплательщиков, было огорожено металлическим забором с гербом на воротах. Наверное, чтобы простые смерды вроде меня не топтались по клубам, не ломали лавочки и не ссали в фонтан. Это у нашего брата - самое любимое занятие после распития крепких напитков.

- Тормози здесь, - велел я Кузе, который послушно притормозил у забора. Надеюсь, вне поля зрения камер. Тачка, на которой мы двинулись на дело, была выбрана моим исполнительным помощником из гаража. И, думается мне, числилась в угоне. Впрочем, спрашивать об этом Кузю, я деликатно не стал. - Жди меня здесь. Движок не глуши.

Кузя послушно кивнул ,и я выбрался из машины. Пошел в открытую калитку, пересёк парк, не обращая внимания на нескольких людей в синей форме сотрудников юстиции, бродящих по дорожкам и отдыхающих, видимо, после долгого трудового дня, и, отворив тяжёлую дверь с металлической ручкой, вошел в холл.

- Я к Морозову на прием. Мне назначено.

Охранник, здоровенный лось с нашивками ЧОП "Цитадель", как-то недобро покосился на меня из будки. Потом взглянул в раскрытый паспорт.

"Навык "Манипулятор" улучшен".

- Проходите. Третий этаж, триста двенадцатый кабинет.

Турникет пискнул, пропуская меня в здание прокуратуры.

Из холла вверх вела широкая лестница, выложенная дорогой мраморной плиткой и с лакированными перилами из дерева. От входа к лестнице вела ковровая дорожка. “Красиво тут”, - отчего-то подумалось мне, пока я поднимался по лестнице не третий этаж.

До этого случая я был только в отделениях полиции, да пару раз в здании районного суда, когда в целях перевоспитания судья приговаривал меня, грязного и изрядно похмельного вида юношу, к изоляции от общества. То есть, проще говоря, приговаривая меня к нескольким сутками аресту. И там не было так красиво. Обшарпанные, траченные временем стены, полы с потертым линолеумом, и вечная, прямо-таки неистребимая вонь. Да и контингент работающих там людей был не столь улыбчив. Помнится, в двойке, что неподалеку от московского вокзала, меня так избили дубинками за то, что я попал в отдел в приподнятом настроении, что даже сейчас, спустя годы, я никак не могу до конца избавиться от полученных тогда впечатлений. Долгое время после посещения столь замечательного заведения, я был похож на богиню Хель, какой ее изображают на старинных гравюрах и фресках: половина моего тела приобрела иссиня-черный оттенок. Хотя я и не виню этих людей. Общаясь каждый день с контингентом вроде меня, наркоманами да уголовниками, тут словно исподволь перекидываешься. Но это все были истории давно минувших дней. Возможно, сейчас в подобных заведениях стало лучше, кто знает? Лично я проверять это не собирался.

Кабинет триста одиннадцать был на третьем этаже. И пройти мимо было довольно проблематично. Хотя бы потому, что возле резной двери, выкрашенной красной краской, была закреплена золотого цвета табличка, на которой огромными, черными буквами, было написано "прокурор Морозов Александр Валерьевич". Ага, он-то мне и нужен.

Я осторожно толкнул дверь, входя в приемную.

Стол со стоявшим на нем монитором, кадка с пальмой у окна, да большой шкаф со стеклянными дверцами. В шкафу были сложены папки. Много папок. Так много, что все они не влезли в шкаф, и ровными рядами лежали у стен, на столе и даже на подоконнике. Много же работы у этого прокурора. Видать, день и ночь на посту, защищает город от преступности.

При мысли о прокуроре, который борется с преступностью сутками, мне почему-то представился один