Предсказанная - Татьяна Апраксина

— И что на сей раз стряслось? — зло спросил Вадим.

Флейтист смерил его досадливым взглядом, как лишнюю помеху. Пожал плечами, отвернулся, ощупывая плечо своей жены. Софья уже улыбалась — происшествие явно не испортило ей настроения. Впрочем, глаза бдительно сканировали салон маршрутки. В этом взгляде было что-то странное, слишком жесткое для женщины. Анна пригляделась. Четкий рисунок мышц на руках, подтянутые бедра, резковатая экономная пластика. Кто она вообще такая? Просто занималась чем-нибудь наподобие карате или профессионалка?

— Я была мадрихат крав-мага в тиронут. — Софья, как всегда беспардонно читала не высказанные вслух мысли.

— Где-где? — не поняла Анна. Слова звучали, как заклинание. — Кем?

— Инструктором по рукопашному бою в тренировочном лагере ЦАХАЛ. ЦАХАЛ — это израильская армия, — с улыбкой пояснила Софья.

— Неслабо, — впечатлилась Анна.

— Ну, если честно, то это ближе всего к инструктору в пионерском лагере, — Софья рассмеялась. — Просто детки постарше и потяжелее.

Анна ей не поверила. Игривая интонация не обманула. Женщина могла казаться беззаботной болтушкой, но это было только маской. По крайней мере, взгляд у нее был совсем не пионерский — цепкий, внимательный.

Одноглазый вновь взвыл, требуя обратить на него внимание. На этот раз все дружно развернулись к окнам. И не увидели ничего, кроме подступившей к окнам плотной серой мути. Вадим попытался отодвинуть стекло, но тут же отдернул руку и взвыл. Одноглазый чем-то его стукнул.

— Эй, ты чего? — спросила Анна, и немедленно получила ответ — «Нельзя, снаружи опасно». — Стивен Кинг, повесть «Туман»…

— Да, я это тоже читала, — не поворачиваясь, сказала Софья. — Нет, это у нас что-то похуже будет. Дорогой, у тебя есть идеи?

— К сожалению, есть, — буркнул Флейтист. — Лучше бы не было.

— И где же мы? — спросил Вадим.

— Это Безвременье, дамы и господа. Не добро пожаловать, — Флейтист развернулся, померил взглядом всех присутствующих, недовольно повел носом.

— Что есть Безвременье? — спросил Вадим. — Давайте уже как-нибудь побольше информации, а? Куда вы нас завезли?

— Оно находится за Полуночью и Полуднем, — «объяснил» Флейтист.

— Мы все поняли, ага, — Анна усмехнулась. — Нет, в самом деле — если ты знаешь, что это такое, то рассказывай.

— Хорошо, попробую. Полдень и Полночь можно назвать двумя параллельными мирами или двумя гранями одного. Или — двумя сопредельными державами, уж как кому хочется. Мы существуем параллельно, но одновременно и на одной территории. Наши миры взаимопроницаемы. Все барьеры между ними — в восприятии живущих, в законах. Не более того. Это ясно?

— Да, — кивнула Анна, хотя «ясно» было лишь отчасти; но казалось, что каждый уточняющий вопрос потребует еще более длинного ответа.

— Безвременье — то, что находится за пределами обоих миров. Это уже настоящий параллельный мир. Нет, пожалуй, это дурное определение. Безвременье — другой уровень бытия. Тот, что лежит ниже очерченного законами мира. Безвременье бесформенно, но агрессивно. Оно всегда стремится проникнуть в наш мир, но каждый подданный Полуночи стоит на страже. Полночь — барьер между Безвременьем и Полуднем. Прочный, надежный барьер…

— Заметно, — кивнул Вадим.

— Ты не понимаешь, музыкант. Случалось, что Безвременье проникало к нам. Но никто и никогда не попадал в Безвременье.

— Ты уверен, милый, что это именно оно? — спросила Софья.

— Я чувствую. Можешь спросить Серебряного.

— Может быть, кто-нибудь развяжет мне руки? — ответил вопросом на вопрос Серебряный.

Когда все отсмеялись — было нечто явно нездоровое в том, что смеялся и такой сдержанный всегда Флейтист, — Софья разрезала веревку. Серебряный с демонстративным возмущением растер запястья, поправил волосы, размазал запекшуюся кровь по щеке и только после этого сказал, что с оценкой ситуации полностью согласен.

— Здесь я вам не враг, — добавил он. — Да и вообще…

— Да, ты нам вообще лучший друг, — усмехнулась Софья. — И враги не нужны, если есть такие друзья. Ладно, надо думать, что делать…

— Прежде, чем думать — неплохо бы понять, почему и как мы сюда попали, — остановил ее Флейтист. — Для этого спросим Одноглазого.

— Мамочка, ты как сюда залезла, — улыбнулся Вадим. — Тот самый анекдот.

Флейтист отмахнулся, вслушался во что-то, понятное только ему. Он несколько раз кивнул, нахмурил брови, сделал пару непонятных жестов. Плотно сжатые губы, устремленный вдаль взгляд. «Мужчина при деле», — подумала про себя Анна. — «Всегда красивое зрелище».

Анне он нравился. Чуть-чуть раздражала манера речи — размеренность, легкая казенность. Но во всем этом чувствовалась непоколебимая надежность. Он был старшим в маленькой группе, волей обстоятельств занесенной неизвестно куда. Никто не договаривался об этом, не устраивал выборов и голосований. Так получилось само собой, и Анна не видела других кандидатур на должность лидера. Только Флейтист, самый старший, рассудительный. Вадиму она доверяла, как себе — а значит, не до конца. В незнакомой ситуации они были беспомощны, не зная правил игры. Выдержки, которая нужна была, чтобы действовать разумно, Вадиму тоже недоставало. Слишком уж много он ворчал и злился.

Неплохой способ посмотреть на себя со стороны — знакомство с Вадимом. Если видишь, что ему не стоит в чем-то доверять, значит, и сама туда не суйся. Анна не могла точно сказать, ее ли это мысль — или кто-то подсказал, но в любом случае звучало разумно.

— Итак, он говорит, что его ударили. Кто-то или что-то. Маршрут был знакомым и безопасным, поэтому он не ожидал угрозы и не отследил ее источник. Сам факт попадания в Безвременье для него удивителен — Одноглазый был уверен, что упадет на землю. Однако земли в точке падения не оказалось. Точнее, вместо земли оказалось вот это все. Хотя еще за пару секунд до того — был город.

— Я о таком никогда не слышал, — удивленно сказал Серебряный. — Против всех правил.

— Кому что, а тебе правила, да, остроухий? — Софья ласково улыбнулась — так, что владетель на всякий случай отодвинулся от нее подальше.

— У меня нормальные уши! — Серебряный приподнял пряди на висках. Уши и вправду оказались почти обычные — только почти без мочек и расположенные чуть выше, чем у людей. Выходка опять позабавила всю компанию. — И что в этом смешного?!

Объяснять причины такого смеха не взялся никто. Флейтист терпеливо дождался, пока все отсмеются — последней была Софья, — и уже достаточно жестко призвал высказываться по ситуации.