Юбка с разрезом - Агнесс Росси

— О, стоит ли, Рита. Это так давно было.

— Ну расскажите мне, миссис Тайлер. Так и время пройдет быстрее.

А случилось то, что Винсент меня оставил. Однажды вечером, через несколько недель после аборта, мы гуляли по набережной, ветра не было. Мы шли рядом, не касаясь друг друга. Людей было много, и, казалось, все были не в себе. Я помню жару и духоту, лязгающую музыку и крики зазывал.

Машина Винсента стояла прямо под уличным фонарем. Мы остановились около нее, и Винсент положил мне руки на плечи. Он сказал, что огорчен случившимся. Это его вина.

— Ты молода, — говорил он. — У тебя вся жизнь впереди. Самое лучшее, что я могу сейчас для тебя сделать — это оставить в покое.

Конечно, это была страшная ложь. Если ты без кого-то не можешь жить, то пойдешь за ним всюду.

Он сказал, что никто не должен знать о наших отношениях.

— Ты встретишь парня и выйдешь замуж. Не рассказывай никому. Никогда. Не имеет значения, как он близок тебе. Не имеет значения, насколько ты уверена в его любви и искренности. Молчи. Прислушайся к тому, что я тебе говорю.

Он хотел отвезти меня домой, но я не разрешила. После всего, что случилось, мне была невыносима его забота.

Я сказала, чтобы он шел прочь. Чтобы он шел к черту.

Дорога домой была длинной.

Мальчики, выехавшие поразвлечься, притормаживали рядом со мной и кричали из машин.

— У меня кое-что есть для тебя, — крикнул один.

Что-то для меня. Ладно. Вспомнив, как я в первый раз увидела пенис Винсента, крикнула в ответ: «Большой?» Тем, в машине, это здорово понравилось.

— Да, большой, детка, и весь твой.

На мне была форма официантки, ноги болели от высоких каблуков. Больше всего хотелось пойти за Винсентом и сказать ему: «Мне все равно, что со мной будет, только бы ты был рядом».

Месяцы, Рита. Месяцы шли и шли. А я ждала, что он позвонит или появится. Каждую ночь в ресторане я верила, что увижу его. Каждый вечер я думала, как причесана и как завязан фартук. Надеялась наткнуться на него, повернув на улице за угол.

Раскладывая лед в стаканы или сворачивая салфетки, вдруг останавливалась и произносила его имя, выкрикивала его про себя. После работы, еле живая от усталости, я обходила отели, искала его. Тратила деньги, обзванивая те отели, где он мог остановиться, высматривала его машину на стоянках. При мысли, что он теперь обслуживает другой район, чувствовала себя немного лучше. Может, это было нелегко и ему. Я надеялась, что нелегко. Надеялась, что он не выдержит и вернется.

Я использовала любые перестановки в смене, чтобы остаться в отеле, и работала так много, как разрешал босс. Винсент будет искать меня в отеле, знаю, поэтому мне нужно быть там все время. Мать думала, что я много работаю, чтобы помочь семье — все деньги отдавала ей, но мне до этого не было дела. Это было удобное объяснение, для прикрытия. Я хотела быть там, где Винсент сможет меня найти.

Отец покатился по наклонной. Бар, где он работал, перешел в другие руки, и новые хозяева уволили его за пьянство. Он перестал следить за собой, не мылся и не менял одежду. Каждую ночь мать спала у нас с Маржи. Мы все делали вместе. Однажды вечером она сказала, что откладывает мне деньги к свадьбе. «Кое-что на приданое», — она произнесла это с более сильным, чем обычно, ирландским акцентом.

— Не надо, — резко оборвала я ее. — Трать эти проклятые деньги. Я никогда не выйду замуж.

— Нет, ты выйдешь замуж. — В ее голосе чувствовались ледяные нотки. Она не подбадривала меня и не старалась внушить уверенность в себе. Просто говорила, что жизнь возьмет свое.

— Это мои деньги, так что доставай их. Прямо сейчас. Они мне нужны, мама.

Я кормила семью, поэтому она не могла со мной ссориться. На следующий день был оставлен конверт с моим именем у меня на туалетном столике. Я пошла и купила маленький кухонный гарнитур, шторы на кухню и латунные банки для муки, сахара, кофе, чая. Через несколько дней отец пришел домой пьяным. Сломал стол и стулья, сорвал шторы. Ко времени моего прихода домой его уже не было на кухне, там убирала мать. Брат Джимми помогал, а Маржи горько рыдала. Мы убирали до полуночи. Везде была рассыпана мука. Когда я подметала пол, то мысленно описывала Винсенту все случившееся, рассказывала, как трудно это пережить.

Тот парень из колледжа по-прежнему был с Маржи. Однажды в воскресенье он привел с собой Джона.

Мать в тот день работала после обеда, поэтому заставила меня остаться дома и присмотреть за Маржи и ее гостями. Я разозлилась, потому что за многие недели выпало первое свободное воскресенье. Я собиралась к двоюродной сестре. Она должна была сделать мне перманент. Только потом я узнала, что все было подстроено. Мать, Маржи и Ричард договорились найти мне парня. Джон об этом тоже знал. Он должен был прийти, чтобы познакомиться с сестрой Маржи.

Маржи в тот день вела себя как никогда отвратительно. Она флиртовала сразу с двумя мальчиками — от этой девичьей манерности меня бросало в дрожь. «Разговаривай нормально», — одергивала я ее несколько раз. Я сидела с отсутствующим лицом и не пыталась казаться вежливой. Джон был солдатом. Он изо всех сил старался поддерживать вежливую беседу. Мне казалось, он хочет выглядеть таким серьезным, как и я, и отличаться от своего глуповатого товарища.

Мы вчетвером решили пойти в кино, и мое настроение изменилось: возникла компания из двух мальчиков и двух девочек. Я себя почувствовала девушкой, приглашенной молодым человеком на свидание.

Сидя в темном кинотеатре и потягивая холодную содовую, я почувствовала, что тоска по Винсенту слабеет. Мне было хорошо с сестрой и ее полусонным другом. Нравилось, что рядом Джон.

На следующий день он позвонил. Он так нервничал, что запинался на каждом слове. В конце концов он сказал: «Я бы хотел пригласить вас сходить куда-нибудь со мной, если вы можете, если вы хотите пойти, если ваша мать не будет против». Мужчины редко бывают так трогательны и привлекательны, как в тот момент, когда они приглашают куда-нибудь женщину. Я слышала разговоры по телефону своих собственных сыновей и гордилась ими. Той откровенной смелостью, с которой они преодолевали неловкость.

Однажды, когда моему младшему мальчику было четыре с половиной года, он играл во дворе, пока я работала в саду. Двое других были в школе, а Сьюзен еще не родилась. На улице собралась группа детей. Это были не соседские дети, а чьи-то племянники и племянницы, приехавшие погостить. Эндрю хотелось поиграть с ними, но он стеснялся. Он попросил меня отвести его. Я довела до тротуара, а дальше велела идти самому. Каждый раз, когда хочешь помочь своему ребенку, подтолкни его.