Анжелика. Тени и свет Парижа - Анн Голон

Личный оркестр Большого Матье состоял из трех инструментов: трубы, барабана и кимвала. Музыканты сопровождали речи лекаря, а также заглушали ужасающим грохотом стоны клиентов, которым он вырывал зубы.

Энергичный и упорный, обладающий к тому же удивительной силой и сноровкой, Большой Матье справлялся с самыми упрямыми зубами, даже если для этого ему приходилось ставить пациента на колени, а затем поднимать его с земли лишь с помощью кончиков щипцов. После чего зубодер посылал свою чуть живую жертву к продавцу крепких спиртных напитков полоскать рот. В промежутке между двумя клиентами Большой Матье, в шляпе с пером, развевающимся на ветру, с двойным ожерельем из зубов, оттеняющим его атласный наряд, с огромной саблей, бьющей ему по пяткам, ходил из конца в конец платформы, нахваливая свои небывалые научные знания и превосходное качество снадобий, порошков, электуариев[24] и всевозможных мазей, приготовленных на основе сливочного и растительного масел, воска и каких-то безвредных травок.

— Дамы и господа, вы имеете счастье лицезреть самую важную особу в мире, виртуоза, единственного в своем роде профессионала, жемчужину медицины, преемника Гиппократа и его наследника по прямой линии, естествоиспытателя, грозу всех факультетов Университета! Вы видите собственными глазами врача, который славится человеколюбием, патологоанатома, химика, спагирика[25] и эмпирика. Я лечу солдат из благородства, бедняков — ради любви к Богу, а богатых торговцев — ради денег. Я не доктор, не философ, но моя мазь исцеляет лучше, чем все философы и доктора, вместе взятые. Опыт превыше науки. У меня имеется помада для отбеливания лица: она бела как снег, благоуханна, как бальзам или мускус… А еще у меня вы можете купить мазь, она совсем дешевая, но — слушайте меня внимательно, легкомысленные дамы и господа! — эта мазь защищает всех, и мужчин, и женщин, всех, кто ей пользуется, от коварных шипов с розового куста любовных страстей.

И, подняв руки, Большой Матье с чувством продекламировал:

Приходите, господа, торопитесь, дамы,И от всех болезней вам тут лекарство дам я.Вот волшебный порошок, исцелит он сразуПьянице и дураку его скудный разум.Совесть он плуту вернет, честь вернет девице,К старой даме ухажер мигом возвратится,Даст влюбленным старикам молодица руку,А невежды школяры вспомнят про науку…

Эта последняя фраза, которую Матье произнес, выпучив огромные глаза, заставила Анжелику расхохотаться. Тот заметил Маркизу Ангелов и дружески подмигнул ей.

«Я засмеялась. Почему я засмеялась? — спросила себя Анжелика. — Ведь он несет откровенную чепуху».

Но ей хотелось смеяться.

Неожиданно к ней подошел какой-то господин.

— Красотка, — сказал он, — я погляжу, у тебя отличное настроение, но ты не слишком богата. Хочешь заработать двадцать ливров?

— Каким образом? — поинтересовалась Анжелика, смерив собеседника презрительным взглядом.

— Мой хозяин — респектабельный иностранец, который впервые прибыл в Париж. Он горит желанием познакомиться с сокровенными прелестями парижанок и отправил меня подыскать для него веселую и миловидную подружку на ночь. Я пришел на Новый мост, потому что знаю, здесь их можно найти. Ты получишь башмаки, платье, вкусный ужин и двадцать ливров. Между прочим, мой хозяин — отнюдь не уродливый старикашка, он — молодой мужчина приятной наружности, хотя и немного полноват. Это тебя устраивает?

— Нет, совершенно не устраивает.

— Может, поговорить с твоим сутенером?

Анжелика тихонько присвистнула, как будто бы выражая свое восхищение.

— Ну, ты-то в любом случае не иностранец.

— Точно! — ответил слуга. — Я родом из Парижа. Но уже три года я нахожусь на службе у дворянина из провинции Голландия. Меня забросила туда война, даже сам не пойму каким образом. И вот сегодня, после стольких лет, я опять на Новом мосту.

Мужчина восхищенно огляделся вокруг, и Анжелика, воспользовавшись случаем, растворилась в толпе.

Чуть поодаль, на невысоком помосте, старик с деревянной ногой пытался привлечь внимание прохожих.

— Подходите, взгляните на краснокожего мужчину. Прелюбопытнейшее явление природы. Вы считаете себя образованными, потому что видели нескольких чернокожих. Но что может быть сегодня привычнее, чем марокканцы, которыми нас в избытке снабжает турецкий султан? А я покажу вам неведомое существо из неведомого мира! Я говорю об Америке, чудесной стране, откуда я сам прибыл…

Слово «Америка» удержало Анжелику перед помостом.

Одноногий старик был плохо выбрит, его голову покрывал красный платок, а в ухе поблескивала небольшая золотая серьга. Но казалось, он нисколько не заботился о своем внешнем виде, в отличие от бродячих актеров или эмпириков Нового моста, пытавшихся удивить зрителей блестящей мишурой нарядов. Его грязная рубашка в красную и белую полоску, залатанный жилет и надтреснутый голос не способствовали наплыву публики.

— Кто, как не я, бывший матрос, избороздивший на королевских судах сотню морей, расскажет вам правду о неведомых странах? Но вы торопитесь, дамы и господа, это видно. А ведь я привез с собой не только воспоминания, но и забавное чудо природы, которое там, в Америке, я поймал своими собственными руками.

И концом палки он ткнул на сооружение, напоминающее будку, закрытую занавеской. Это был весь арсенал его «чудес».

— Краснокожий человек, дамы и господа, краснокожий человек!

Анжелика бросила несколько оставшихся у нее су в деревянную плошку, стоявшую перед помостом. Другие зеваки последовали ее примеру.

Когда инвалид счел, что собрал уже достаточно публики, он театральным жестом отодвинул занавеску.

В глубине будки стояла статуя, которую, на первый взгляд, изваяли из терракоты, а ее голову и бедра украсили перьями.

Вдруг статуя пошевелилась, сделала несколько шагов вперед и вышла на солнце. Люди стали перешептываться. Не осталось сомнений, что это действительно был живой мужчина. У него были нос, рот, уши с серьгами, узкие глаза, окинувшие публику безучастным взглядом, руки, ноги. Его кожа отливала темной медью, но не более, и зрители пришли к выводу, что ее можно сравнить с кожей некоторых испанских или итальянских горцев. В итоге, за исключением перьев, которые обрамляли его бедра и голову, человек с красной кожей не представлял из себя ничего необычного.

Вдосталь насмотревшись и обменявшись мнениями, зрители разошлись, а бывший моряк вернул «экспонат» в его будку. Затем старик позволил себе перерыв, чтобы натереть немного табака, и, скатав его в шарик, принялся жевать.