Клиника обмана - Мария Воронова

– Да не важно! Лечение, кстати, тогда в копеечку влетело. Но тут мне не жалко, жизнь человеческая бесценна.

Лада засмеялась:

– Вот и государство наше так говорит! Только трактовки у тебя и у него разные. Ты считаешь – раз бесценна, то за ее спасение можно отдать любые деньги, а государство, наоборот, – незачем платить за то, что даже цены не имеет! Но прости, я тебя перебила.

– Короче, они с Катей собирались на зимних каникулах в Египет, в международный детский лагерь. Я хотел Аню одну отправить, но она сказала: без Кати не поеду. Ладно, заказал две путевки, и тут как раз эта история с бомжем! Аня говорит: не могу оставить его в критическом состоянии! Я – ей: опомнись, блин, у меня штат огромный, дам задание контролировать лечение твоего бомжа, а ты езжай себе! Но нет, наотрез отказалась, а вот Катя, говорит, пусть едет. Ну ты представляешь? Но тут уж я на дыбы встал, говорю: она тебе такая же подруга, как и ты ей, раз ты без нее никуда, то и она без тебя не поедет. Что было! «Ах, папа, если Катя не поедет, получится, будто она мне не подруга, а служанка и ты заботишься только о том, чтобы мне не скучно было».

– Надо же, какая тонкость в маленькой девочке! – Лада чуть было не сказала «в дочке недалекой Сони», но вовремя прикусила язык.

– Короче, я сказал: если Катя хочет ехать, пусть путевку оплатят ее родители. Она же не сирота. Тоже еще, нашли Золушку! Они, конечно, не оплатили, и Анюта на меня обиделась. Я просто рассвирепел, блин! Говорю: ты что, считаешь, я деньги только ради того зарабатываю, чтоб облагодетельствовать твоих друзей, всех до единого? Зачем ты покупаешь чужую любовь, или думаешь, что бесплатно никому не нужна? Слишком легко тебе деньги достаются! В больницу такие суммы вгроханы, лучше тебе не знать, Лада, какие! И я же еще жмот при этом, просто Скрудж Макдаг какой-то! Ну что-то до нее дошло, видимо. Прости, говорит, папа, но я чувствую себя перед Катей виноватой. А что делать, привыкай, всю жизнь будешь перед кем-то виновата! Только нужно выбирать, кого ты меньше хочешь обидеть. – Валентин вытащил новую сигарету и в сердцах швырнул пачку на траву. – А теперь у нее новая идея! Через год поступать, а Катя такая умная, помоги ей с университетом! Нет, ты поняла? Моя дочь будет учиться в Институте физкультуры, а я оплачивай этой сикильдявке университет! Нормально!

– Не горячись, – примирительно сказала Лада. – Аня выросла очень хорошей девочкой. Ты переживаешь, что она деньги тянет на подружку и благотворительность? Но разве лучше было бы, если б она требовала себе шубы и бриллианты?

Других символов роскоши Лада просто не знала.

– Не знаю уж, что лучше, – недовольно проворчал Валентин. – Может, ты и права. Некоторые вон детки миллионы от родителей требуют на раскрутку в шоу-бизнесе, а потом на наркотики садятся…

Он потянулся в кресле, и Лада залюбовалась его красивым тренированным телом. Господи, он так еще молод, всего тридцать восемь лет! Так и она молода, ей на два года меньше.

Она прикрыла глаза и подставила лицо мягкому июньскому солнцу. В медовой тишине летнего дня стрекотали жуки, над головой шелестели листья, нашептывая ей, что впереди еще целая жизнь и все еще может случиться…

Заметив, что она задремала, Валентин пошел в дом. Ладе всегда удавалось успокоить его, вот и сейчас несколькими словами она купировала припадок скупости, возникший после того, как он подписал счета по Аниной благотворительности.

Валентин не просто любил дочь, он благоговел перед ней, признавая ее нравственное превосходство.

«Вот дал же Бог душу», – думал он, иногда с восхищением, иногда раздраженно.

Предполагать, что Аня будет просить у него предметы роскоши, было просто нелепо, к ним она относилась совершенно равнодушно. Дорогих вещей у нее не водилось, кроме спортивной амуниции, но тут уж Валентин был непреклонен – чтобы не сбить ноги и не простудиться во время тренировок, нужна хорошая обувь и одежда, да и спортивные результаты в биатлоне от снаряжения очень зависят.

Воспитанная без матери, девочка была почти лишена кокетства, и ее повседневный гардероб мало отличался от гардероба его шофера, который предпочитал джинсы и кожаные куртки всему остальному. Иногда отец и дочь вместе ездили по магазинам. Аня покупала обновки, но шопинг очень быстро надоедал ей, и это, конечно, была не женская черта.

Валентин расстраивался и винил себя в том, что не смог привить дочери необходимую женственность. Но как он, мужчина, мог это сделать? Может, для этого ему надо было жениться на Ладе? Он знал, что она с радостью вышла бы за него и стала бы прекрасной матерью для Ани, но… Лада и так всегда была под рукой, в любой момент он мог рассчитывать на нее. И вообще – она была слишком хорошей, слишком верной и самоотверженной, ему пришлось бы соответствовать. А он уже давно привык жить, не оглядываясь на чье-то мнение.

Одно время он возлагал надежды на Анину дружбу с Катей – у той уже в десять лет женственности было хоть отбавляй! Но девчонка не спешила делиться секретами обаяния с его дочерью.

«Кто их поймет? – размышлял Сумароков. – Наверное, у них это не принято. Какая женщина согласится отдать в руки потенциальной соперницы такое оружие? Но Анька еще не понимает этого. А ведь придется понять… Вообще ей с ее желанием помочь всем в жизни будет трудно. Слава Богу, что у нее есть я».

В доме было душновато. Он включил в гостиной кондиционер, налил в стакан джина, на кухне добавил тоник и лед, вернулся и сел в любимое кресло.

До сих пор, вспоминая Сонину смерть, Валентин испытывал острое чувство вины.

…Денег у них не было вовсе – детское приданое съело все невеликие сбережения, а потом они еще беспечно купили Соне новые ботинки. Именно Валентин настоял на этой покупке, ведь Соня много гуляет с ребенком. Потом закупили детское питание, то-се, – в общем, денег оставили в обрез, дотянуть до зарплаты.

Ночью Соне вдруг стало плохо, вызванная «скорая» отвезла ее прямо в реанимацию, и дежурный доктор сразу вручил Сумарокову список лекарств. Или давайте деньги, сказал он, мы сами купим препараты. Валя отдал ему всю наличность, но это была, разумеется, капля в море. В отчаянии он поехал по друзьям и знакомым, удалось наскрести триста долларов, с которыми он на следующее утро приехал в больницу. Увы, сказали ему, положение хуже, чем мы думали. Тяжелейшая двусторонняя пневмония на фоне застоя в легких, изношенная сердечная мышца, общее снижение иммунитета… Все это требует мощных препаратов, не говоря уже о том, что без операции на сердце ваша жена все равно не поправится. Один только антибиотик стоит не меньше тысячи долларов. Мы начали лечить обычным, эффекта ноль, значит, если что и подействует, то только новейший препарат. Потом кардиотоники, альбумин, витамины… Насчитали три тысячи долларов. Понятно, что по линии ОМС никто эти изыски не оплатит, больница обеспечивает только самые простые препараты, жизнь вашей жены они не спасут. Понимая, что доктора правы, Валентин побежал к своему начальству, к начальству Сони… Лада отдала ему семьсот баксов – все свои накопления, Ладина мама собралась в ломбард со столовым серебром… Но больше никто из знакомых не готов был расстаться с крупной суммой без всяких гарантий, что Сумароков вернет долг. Да, расписка, но не будем же мы подавать в суд, мы ведь интеллигентные люди! А если придется трясти деньги с безутешного вдовца? Это так некрасиво, лучше вообще не вмешиваться в эту историю.