Вторая возможность - Сергей Подгорный

Евтеев был весь - напряженное внимание, но Махатма знал, что он понимает еще далеко не все: Евтеев внутренне не подготовлен к знанию, ему сообщаемому; но открыто было достаточно, чтобы со временем он понял главное.

Беседа заканчивалась тем, с чего началась, Махатме подходила пора прощаться.

- Но каков он - Путь Человечества? Каким он будет дальше и к чему приведет?

- К знанию этого пришел человек, который был вам знаком. Я говорю о Сюняеве, - пояснил Махатма. - Вы найдете ответ в его бумагах. Мы хотим, чтобы мысли Сюняева стали известны: они уже своевременны. Можете, Борис Иванович, считать это нашим вмешательством в вашу жизнь, в жизнь вашей цивилизации.

И снова Евтеев потерялся в удивленном и оторопелом замешательстве.

Махатма легко поднялся на ноги.

- Мне надо возвращаться.

Евтеев лишь молча смотрел на него.

- Видите ту гряду холмов вдали? - Махатма показал рукой на запад, и гряда на несколько секунд очертилась голубым сиянием. - Идите утром к ней и, когда подниметесь на холм с раздвоенной вершиной, внизу, в долине, увидите стоянку аратов.

Махатма чуть помедлил и, видимо, вспомнив про жест прощания, принятый там, откуда Евтеев, - протянул ладонь; Евтеев поспешно и горячо ее пожал.

Махатма сделал шаг, и машинально сделал шаг Евтеев.

- Не провожайте меня, - мягко улыбнулся Махатма и неторопливыми легкими шагами пошел к тому, что Евтеев не замечал до этого мгновения: серебрящейся в отдалении под призрачным лунным светом сфере. Он скрылся за ней, и этот аппарат, беззвучно и плавно поднявшись на несколько метров, стремительно исчез в звездном небе...

22

Махатма исчез, прошло странное оцепенение Евтеева, и первым его побуждением, когда оно прошло, было броситься вдогонку, хотя он понимал нелепость этого, а чувством - острое, безнадежное сожаление, что Махатма уже исчез для него _навсегда_, глубокое - до тоски - сожаление, что такой короткой была встреча и он, Евтеев, не сумел задать и сотой доли вопросов, которые готовил многие дни. Под светлым и чуть печальным взглядом Махатмы эти вопросы, так занимавшие раньше, казались Евтееву наивными и даже пустыми, недостойными его собеседника, а теперь охватило сожаление, что он - жизнь коротка - наверно, уже никогда не узнает на них ответа. Много было вопросов: о той же Шамбале и о них - Махатмах, о инопланетных цивилизациях, о времени и пространстве, о шаровых молниях и о Тунгусском метеорите...

Махатма исчез, но все еще не проходило ощущение его яви.

И вдруг Евтеев ощутил глубокую - до каждой клетки тела - захлестывающую радость. Какой же он олух! Ему невероятно повезло, а он стоит и жалеет, что осталась без ответа куча его вопросов, словно пацаненок в детском садике, которому воспитательница не успела объяснить, почему не падает с потолка муха...

Евтееву захотелось разбежаться и полететь, разбудить Швартина, радостно заорать во всю глотку, поднять и перебросить через всю Гоби изъеденный ветром камень, на котором сидел Махатма. Он задыхался от счастья, которым была эта встреча, знания, что не умрет Швартин, они с ним выберутся из Гоби. С удивлением Евтеев заметил, что не чувствует холода.

И вдруг словно обдало ледяной волной - Евтеев понял: и встречей с Махатмой, и своим скорым опасением они обязаны лишь тому странному человеку, чью гибель он случайно видел апрельским утром, - Игорю Ивановичу.

"Откуда я зная имя и отчество Сюняева?.." - испуганно подумал он...

23

ИЗ ЗАПИСЕЙ СЮНЯЕВА

"...Ученый, дорожащий своей репутацией, и теперь не возьмется предсказать, как будет выглядеть наша цивилизация хотя бы через сто лет, в лучшем случае - выскажет несколько предположений, которые ему "представляются вероятными".

В том, что прогностика и футурология быстро столкнулись здесь с _принципиальной_ трудностью - сомнений нет, но в чем именно она заключается?

Ответ есть и, на первый взгляд очень простой: "Отдаленное будущее цивилизации невозможно предвидеть без знания _общих_, совершенно определенных закономерностей, которым социальная эволюция _вынуждена_ подчиняться на всем протяжении своего развития".

Очевидность этого ответа, когда он произнесен, несомненна, но в действительности все не так просто.

Чтобы сказать: мешает незнание неких Общих закономерностей развития социальной эволюции, надо сначала _допустить_ саму возможность их существования...

Еще Сирано де Бержерак пришел к выводу, что думать, будто Природа любит человека больше, чем капусту, - значит тешить наше воображение забавными представлениями.

И все-таки получилось, что в нашем сознании социальная эволюция оказалась словно бы свободной от законов и закономерностей, определявших всю предыдущую эволюцию жизни..."

24

От своего неожиданного выздоровления Швартин погрузился во что-то подобное шоку. Со всеми предубежденностью и упрямством здравомыслящего человека он не мог поверить, что его нога не только не болит, но он может идти самостоятельно, без помощи Евтеева.

- Ну, как же это так?.. - и радостно, и в то же время недоверчиво, растерянно повторял он. - Как же так? Неужели и не было перелома? Ничего не понимаю...

- А что тут понимать? - пожимал плечами Евтеев. - Главное - нога в порядке; вот это главное.

- Ну, как же так?

- Слыхал про чудесные исцеления?

- Ну?.. - недоверчиво смотрел на него Швартин.

- Мы еще, Степа, слишком мало знаем свои собственные внутренние возможности, - многозначительно и невнятно подытоживал Евтеев.

Швартин был так обрадован и потрясен, что долго не спрашивал даже, почему они круто изменили направление и идут теперь на запад, а когда спросил, то удовлетворился ответом Евтеева, что именно туда идти лучше всего.

Он начал вспоминать про чудесные исцеления, о которых когда-то читал и слышал, высказывать свои соображения по этому поводу, и разговор, невнимательно поддерживаемый Евтеевым, затянулся часа на два, несмотря на зной и трудную дорогу. Наконец, выговорившись и освоившись со своим положением самостоятельного человека, надолго замолчал, продолжая ощущать подступное мучительное недоумение.

"Неужели прошлой ночью Борис встречался с этими... Махатмами?.." неожиданно подумал Швартин, но возможность этого показалась такой чудовищно невероятной, а сама мысль - глупой, что он лишь недовольно фыркнул и вздохнул.

"К черту эти Шамбалы, - подумал он. - И Шамбалы, и инопланетные цивилизации. Я люблю Землю... Даже вот эти богом забытые, бесплодные холмы, этот источенный ветрами песчаник, эти оплавленные солнцем камни под ногами... Надо сначала научиться радоваться тому, что уже есть вокруг нас, что - вот оно, вокруг... Те, которым этого мало, - просто глупы..."