Камень предтеч. Звёзды, не нанесённые на карты - Андрэ Нортон

Сияние, исходившее от камня, постепенно тускнело. Если бы оно оставалось таким же, как в космосе, то в этом замкнутом пространстве его блеск просто ослепил бы меня. Но камень всё ещё слабо мерцал. Я яростно сопротивлялся его тяге, пока не замер, прижавшись к двери, выбившись из сил и пав духом.

Я висел, в тупом оцепенении уставившись на светящийся камень, дверь и свою руку, пока до меня не дошло, что мерцание стало более упорядоченным. Теперь оно подчинялось определённому ритму — свет загорался и гас, с различными интервалами между вспышками. Скафандр оставался непроницаемым, но там, где внутренняя сторона перчатки прижималась к поверхности двери, расползалось красноватое пятно. Даже сквозь скафандр я ощущал всплески концентрированной энергии.

Мне снова пришло в голову, что камень пользуется мной как вещью, я был его орудием, а не он моим. Биение стало болезненным, наконец, мучительным, но я ничего не мог сделать, чтобы ослабить его. Красное пятно разрасталось, через некоторое время появились чёрные трещины. По мере того как мои мучения усиливались, дверь начала поддаваться. И вскоре, вылетев из рамы, она разбилась на мелкие кусочки, а меня втянуло в образовавшееся отверстие.

Стены коридоров мелькали передо мной, казалось, что камень спешит наверстать время, потраченное на борьбу с люком. Дважды меня проносило мимо пробоин в корпусе.

Моё путешествие закончилось в отсеке, заполненном силуэтами машин, во всяком случае, я принял их за машины. Эта часть корабля оставалась нетронутой, как будто её не коснулась та разрушительная сила, которая его уничтожила. Камень продолжал тянуть меня вперёд по лабиринту из брусьев, цилиндров, решётчатых конструкций и труб и привёл к контейнеру, на дне которого виднелся лоток. В лотке лежали какие–то чёрные комки. Рванувшись ещё раз, камень распластал мою руку по смотровому окошку контейнера и вспыхнул ослепительным светом. Через окошко было видно, как один из комков слабо заблестел в ответ. Потом камень погас, рука бессильно упала и повисла вдоль туловища мёртвым грузом. Я был один в тёмном чреве давным–давно брошенного корабля.

Согнувшись, я двинулся вперёд и почувствовал, как ящик, в котором путешествовал мой спутник, ударил меня по бедру. Я не знал, сколько воздуха оставалось в баллоне моего скафандра, но вряд ли его могло хватить надолго. Очевидно, камень привёл меня к гибели. Правда, мне не придётся вечно кружиться в пустоте, но зато я навсегда останусь в этой гробнице из разрушенного взрывом металла.

У представителей моего вида с древних времен сохранился страх перед темнотой и тем, что может в ней таиться. Я поднял левую руку и несколько раз без всякого результата надавил на кнопку, расположенную на поясе, наконец вспыхнул узкий лучик света и выхватил из темноты контейнер с комочками, которые когда–то, вероятно, были камнями, по силе не уступавшими тому, что был вставлен в моё кольцо. У меня не оставалось никаких шансов на спасение, вряд ли я смог бы отыскать каюту, в которой ещё сохранялся воздух. Но нельзя же просто стоять и ждать, пока удушье прикончит меня!

Правая рука по–прежнему не действовала. Приподняв её левой рукой и закрепив ремнями поперёк груди, я совсем было собрался выбросить ящик с мёртвым существом, но, взглянув на его плотно сжавшееся тельце, заметил к своему величайшему изумлению, что оно повернуло голову, потом в темноте блеснули его глаза. Итак, оно тоже уцелело во время путешествия к покинутому кораблю!

Благодаря магнитным подошвам ботинок я мог двигаться по палубе, которая из–за медленного вращения корабля превращалась то в пол, то в потолок. В конце концов, я отстегнул подошвы и стал передвигаться, цепляясь рукой за скобы.

Теперь на всех кораблях устанавливают спасательные шлюпки, оборудованные пеленгаторным устройством, позволяющим обнаруживать ближайшее небесное тело планетарного типа и направить шлюпку к нему; правда, всегда существует возможность того, что люди, уцелевшие при катастрофе, окажутся во враждебном для человека мире. Возможно, на этом корабле сохранилось подобное устройство, обеспечивавшее безопасность команды и пассажиров. Вдруг мне удастся найти его, хотя, скорее всего, им воспользовались покинувшие корабль члены экипажа. И всё же у меня появилась слабая надежда.

Представителям моего вида свойственно бороться за жизнь до последнего. Этот врождённый инстинкт заставлял меня идти вперёд.

Я заключил, что камень притащил меня в машинное отделение корабля. Та сила, которая пробудила его к жизни в открытом космосе и действовала как наводящее устройство, притянула его прямо к контейнеру с обугленными комочками, которые некогда приводили корабль в движение.

Выбравшись из машинного отделения, я подумал, что на спасательных шлюпках могли сохраниться другие источники энергии. Если предположить, что планировка корабля в целом повторяла планировку тех кораблей, на которых мне приходилось бывать, то шлюпки следовало искать несколькими палубами выше, возле пассажирских кают.

Я не нашёл ни одной лестницы, только колодцы, которые прорезали корабль сверху вниз. Было ясно, что он предназначался для существ совершенно иного типа, чем я. У основания второго колодца я на мгновение замер. Корабль медленно поворачивался. Можно было проплыть по колодцу, но, осветив его фонариком, я не нашёл опор для рук; залететь в него и потом болтаться там совершенно беспомощным… Я пристегнул магнитные подошвы и пошёл по стенам, которые вращались так, что у меня снова, как во время болезни, закружилась голова.

На следующей палубе располагались каюты, двери большинства из них были открыты. Я заглянул в одну. Внутри висели полки, которые вполне могли служить в качестве коек, правда, они были очень короткими и широкими, и такими одинаковыми на вид, что, похоже, здесь помещались члены экипажа.

Я поднялся на следующий уровень. Каюты здесь были больше, а пол покрывал ковёр. Фонарик осветил яркое пятно на стене, выхватив из темноты картину или фреску: странные изломанные фигуры, предметы, очертания, которых мой глаз не мог уловить, краски, которые причиняли боль. Пассажирская палуба. Где–то здесь должны быть люки спасательных шлюпок.

Вдоль стенки коридора медленно плыло какое–то тело. Мне показалось, что оно сейчас налетит на меня, и я с отвращением оттолкнул его, стараясь не смотреть в ту сторону. Это был пассажир или член экипажа, не успевший добежать до спасательной шлюпки. От моего прикосновения он, перевернувшись, полетел прочь.

Я уже почти потерял надежду, но тут, наконец, увидел первый порт и заглянул через него в пустой отсек. Спасательной шлюпки не было: значит, кому–то из пассажиров удалось добраться до неё живым и спастись во время того давнего крушения. Хотя порт был пуст, я воспрял духом.