Командировка в ад - Анатолий Федорович Дроздов

— это никакой не список умерших, а, скорее всего, код из отдельных букв в составе имен-фамилий, только этот код на раз-два не сломать. Значит, в Високи Планины действует некая группа, поддерживающая связь с внешним миром по радио. Добралась ли она до гребаного БиоФарма?

Адъютант, доставивший документы, замер по стойке смирно, ожидая, пока начальственный гнев не схлынет.

Сорвав телефонную трубку с аппарата словно чеку с гранаты, Шварцкопф отдал несколько приказаний. Получив отчет, набрал номер абонента в бановине Високи Планины.

Телефон затрезвонил в просторном кабинете, чей хозяин смотрел на свое рабочее место с портрета, перетянутого черной лентой. Заместитель, исполняющий обязанности главы лаборатории, вздрогнул от неожиданности и поднял трубку. Выслушав, доложил, что никаких попыток проникновения на объект посторонних не было. Вспыхнул от радости, что вот-вот, прямо сегодня, планируется эвакуация персонала на территорию Рейха.

Затем телефонный аппарат снова умер, исполнив долг.

Шваркопф не оставил свою трубу в покое и сделал последний звонок в цепочке последовательных мер: отдал команде Виттенштейна приказ немедленно вылететь на юг Сербии для зачистки объекта. Быстрее, пока непонятные личности, орудующие в Високи Планины, не опередили. Главное — следов и свидетелей не оставлять. Иначе заслуга перед министром и лично канцлером станет в их глазах не поводом для поощрения, а эпическим провалом…

Асфальтированная дорога, образовавшая настоящий серпантин на подъеме, на последнем полукилометре внезапно выпрямилась, словно сжалившись над путниками, и вывела к воротам базы «БиоФарма» по ровной финишной прямой. Два бронированных автомобиля впереди и три одинаковых тентованных грузовика в колонне с красно-синими отметинами не давали повода к сомнениям: прибыла хорватская военная полиция. Первая машина вперлась пятнистым рылом в ворота и просигналила. Сидевший в кабине рядом с водителем Касаткин-Ростовский приготовился строить дежурного на проходной с еще большей свирепостью, чем хорватского часового, но неожиданно створки ворот расползлись в стороны. Мужик в синей униформе с большими буквами BPH на груди приветственно, даже как-то радостно махал руками, призывая въезжать внутрь, что и было сделано.

— Герр управляющий ждет вас! — сообщил субъект, стоило князю ступить на плиты внутреннего дворика, из чего однозначно следовало: их приняли за кого-то другого.

Несвицкий, ехавший в следующем броневике, тоже оценил ситуацию и велел хорватам рассредоточиться, взяв территорию под охрану. Взвод Ковачича поместил у самых ворот, велев запереть их. Происходило нечто непредусмотренное. Затем бегом кинулся за Борисом.

Два князя вместе вошли в директорский кабинет. Субъект за столом, основательно истощенный болезнью, растянул в улыбке прозрачные губы.

— Я — исполняющий обязанности начальника объекта Максимилиант Вирт. Герр генерал из Берлина обещал сегодня эвакуацию, но я не ожидал вас столь быстро! Персонал, сохранивший возможность двигаться, заканчивает упаковку основных документов и образцов. Я дам полный отчет…

— Несомненно, — перебил Борис. — Нас подняли по тревоге. Каковы меры предосторожности для моих людей?

— Вас не предупредили⁈ Надо срочно обработать открытые части тела — руки, лицо, шею. Любой мощный репеллент, отпугивающий комаров. Наши, кто успел, не заболели. Остальные…

— Сколько умерло и сколько инфицировано?

Несвицкий не вмешивался. Немецкий он прекрасно знал, но роль старшего в группе принял на себя Борис. И хотя их черные мундиры знаков различия не несли, в армии не принято, чтобы подчиненный вякал что-то при командире. Пусть этот Вирт и дальше принимает их за немцев.

— Умерло двенадцать германских специалистов, включая начальника объекта, четырнадцать больны, трое — не встают.

— Сербы?

Немец удивился вопросу. Кого это может интересовать?

— Около десяти. Уточню.

— Мы привезли зачарованную сыворотку. Приказ: всех живых поставить на ноги и вывезти из Високи Планины. Сербов — тоже, во избежание утечки.

Князья переглянулись. Несвицкий, понявший товарища без слов, метнулся в коридор, доставая рацию. Обрушил на Душана град приказов: взвод капрала Ковачича вывести за пределы базы и скрытно занять огневые рубежи, но без команды не стрелять. Бронемашины выгнать, спрятать за углом, быть готовыми выскочить и открыть огонь. Он надеялся, что капитан доходчиво объяснит небратьям-славянам: к ним едут немцы — спрятать следы преступления.

Прошло часа два. Один из грузовиков заполнился наполовину, в том числе емкостями, содержащими сотни тысяч куколок, заряженных вирусом, съемными компьютерными носителями с подробнейшим описанием процесса и бумажными распечатками.

— Данке, герр офицер! — Вирт, уже почувствовавший существенное облегчение от инъекции, переживал, наверно, лучшие минуты жизни: кошмар заканчивается, его усилия по сохранению объекта будут оценены по достоинству…

Касаткин-Ростовский не принял его виляния хвостом.

— Герр ученый, объясните, как зараженные комары попали в атмосферу?

— Трагическая случайность… — Вирт выразительно посмотрел на портрет начальника с траурной ленточкой, мол, к нему претензии, я только исправил ситуацию. — Возможно, лаборант из местных не досмотрел, им ничего нельзя доверить ответственнее уборки нужников. В одном из отсеков поднялась температура. Поскольку хранилище не герметично, комары дозрели — ровно так же, как в естественной природе, когда приходит весна. В этом году она ранняя, еще лежал снег, когда дневная температура поднималась свыше двадцати. Мы узнали об аварии, только когда у первых сотрудников появились признаки болезни, остальные принялись втирать репелленты…

— Сколько живет самка?

— Максимум — семьдесят дней, осталось чуть больше полутора месяцев. Потомство абсолютно безвредно. Да, несколько наших камрадов погибло. Зато получили опыт — как эффективно действует штамм.

— Вы — молодец, Вирт! — оценил его научный подвиг Борис, отвернувшись, чтобы скрыть истинные чувства.

А дальше произошло неприятное и неожиданное. Вместо колонны автомобилей, рассчитанных, чтобы забрать персонал и их зловещий груз, мимо базы пронеслись два небольших самолета с черными крестами Люфтваффе. Не зная точно модель, Касаткин-Ростовский прикинул: каждый, судя по скромным размерам, возьмет не более двенадцати, максимум –пятнадцати человек на борт. То есть гораздо меньше по вместимости и грузоподъемности, чем надо для эвакуации. Значит, прилетели не для этого.

Оба самолета удалились, развернулись и зашли на посадку. Пилоты явно нацелились использовать вместо полосы асфальтовую дорогу к лабораторной базе.

«Всем! Стрелять аккуратно. Чтоб ни одна пуля не зацепила и не повредила самолеты!» — прошелестел голос Несвицкого в рации. Душан продублировал по-хорватски, получилось немного комично, с его произношением слово «самолет» прозвучало как «сракоплов».

Передав тактическое командование боем Несвицкому, находившемуся ближе к солдатам, Борис занял наблюдательное место у окна, испугав немца: похоже, какие-то наемники или террористы пытаются отбить вас. Достал бинокль и приставил к глазам.

«Не терять времени, — прошипела рация. — Как только выйдут — огонь на поражение. Не дать рассредоточиться… Огонь!»

Возможно, немцы увидели хорватов и бронетранспортеры, но не восприняли их