Арифмоман - Александр Рудазов

Например, вчера был Фарфоровый день, посвященный Люгербецу — богу еды и питья. А сегодня Железный день, он посвящен Энзирису — богу войны. Таким образом и складывается календарная система — вместо «первое января» тут говорят «день Стеклянного Вепря». А чаще попросту «Стеклянный Вепрь». Порядок лун и дней здесь каждый знает назубок.

Сегодня, значит, одиннадцатое число четвертой луны — Железный Ястреб. А вчера было десятое число — Фарфоровый Ястреб. Он же Эбридис или попросту Пьяный День. Действительно, праздник, причем церковный. Считается, что в этот день просто-таки грешно не выпить хоть глоточек вина — во славу Люгербеца и все такое. Даже детям дают пригубить капельку.

— Пригубить, — указал на эту строчку Эйхгорн. — Здесь написано — пригубить. Один глоток, чисто символически. А ты сколько выжрал, малой?

— Простите, мэтр, — уставился в пол Еонек.

Эйхгорн стал листать Луномер дальше. Занятная система. Понятия «неделя» в этом мире нет. Только луны и отдельные дни. Нет и выходных — правда, их отсутствие вполне компенсируется огромным количеством праздников. Их в каждом месяце штук пять — причем в Луномере перечислены только религиозные праздники, общие для всех севигистов, а ведь есть еще и светские, разные в каждой стране.

Четыре дня назад, например, праздновали Аматоридис — Влюбленный День. Что-то вроде земного Святого Валентина. А еще через шесть дней будут отмечать Мортудис — Мертвый День. Праздник поминовения усопших.

Кроме календаря в Луномере было еще четыре страницы всякой ерунды — какие-то советы огородникам и невнятные стишки. Видимо, просто свободное место оставалось — как и прочие книги, Луномер писался от руки.

Но прочитав эти странички, Эйхгорн все-таки получил крупицу важной информации. Он узнал название этой планеты. В разговорах его раньше никто не упоминал, спрашивать напрямую было невозможно и намекнуть тоже никак не получалось.

Парифат, вот как она называется. Планета Парифат.

— Забавный момент, — сделал аудиозаметку Эйхгорн. — Выясняется, что Рыцарь Парифат — прозвище, а не имя.

Еонек тем временем уже почувствовал себя лучше. Глаза снова заблестели, на щеках заиграл румянец. Мальчишка высунулся из окна и сказал:

— Смотрите, мэтр, а королевский брат все еще празднует!

Эйхгорн без интереса глянул вниз и увидел принца Шевузирда. Тот пребывал почти в той же позе, что и позавчера, только теперь на плацу, под открытым небом. Рядом невозмутимый лакей ширкал метлой.

Эйхгорну еще раз посмотрел на ужратого принца. Перевел взгляд на перегонный куб. В голову пришла интересная мысль…

Достав из шкафа колбу с этиловым спиртом, Эйхгорн на глазок оценил объем. Около двухсот миллилитров. Если разбодяжить водой и отфильтровать, можно сделать пол-литра паленой водки. Необходимый опыт у Эйхгорна есть еще со студенческой скамьи.

Но пол-литра — это всего лишь пол-литра. Неизвестно, какими дозами глушит алкоголь королевский брат, но вряд ли одной бутылки ему хватит надолго. А этилового спирта больше нет, где его здесь можно достать — тоже пока неизвестно, да и хотелось бы приберечь для чего-нибудь поважнее.

Поэтому лучше обратиться к народным средствам.

Сахар Еонек принес Эйхгорну еще три дня назад. Здоровый такой кусок свекловичного сахара в виде конуса. Наверное, спер на поварне.

Эйхгорн прикинул эту штуку на руке — килограмма два. Можно наварить литров десять браги. Ну а дальше дело техники — и аппарат уже имеется.

— У вас на поварне дрожжи есть? — спросил Эйхгорн.

— А то, — пожал плечами Еонек.

— Тащи. И побольше.

— Зелье варить будете, мэтр?

— Ага, зелье. Волшебное.

Пока паж бегал за дрожжами, а потом за картошкой и яблоками (Эйхгорн решил разнообразить рецептуру), в городе прозвенел полуденный колокол. Эйхгорн включил смартфон. Четыре дня назад он поставил часы на нем по этому колоколу, и за это время те убежали вперед на три с половиной минуты. Следовательно, местные сутки практически такой же длины, как земные — разница меньше одной минуты.

Если, конечно, звонарь блюдет строгий график.

Смартфон жил уже на последней зарядке, так что Эйхгорн решил наконец завести и этот средневековый анахронизм — настенные часы. В их устройстве он разобрался быстро — вполне стандартный маятниковый механизм, с анкером и храповиком. Правда, есть и серьезное отличие — стрелок нет и никогда не было, вместо них по кругу движется сам циферблат. Точнее, два подвижных обода-колеса — внутреннее и внешнее. Первое совершает полный оборот за сутки, второе за час. Какие деления в данный момент находятся сверху — столько сейчас и времени.

Делений на обоих ободах по двадцать шесть, но на внешнем каждое деление состоит из двух половинок — в здешнем часе пятьдесят две минуты. А в минуте, как Эйхгорн узнал из Луномера, семьдесят восемь секунд. Кроме того, он уже вычислил, что сутки длиннее земных всего на одну минуту. Следовательно, местный час равен 0.92 земного, минута — 1.07 земной, а секунда — 0.82 земной.

Количество часов в сутках то же, что и количество дней в луне — двадцать шесть. Для туземцев это число имеет сакральное значение, так что встречается на каждом шагу. Часы делятся на пять рассветных, восемь полуденных, пять закатных и восемь полуночных. Сутки начинаются с первого рассветного часа, а заканчиваются восьмым полуночным.

— Засекай время, малой, — велел Эйхгорн, разводя дрожжи в теплой воде. — Через семь дней я вам покажу настоящие чудеса.

Глава 10

По мере того, как брага созревала, принц Шевузирд все чаще поводил носом в сторону башни. Насквозь провонявший химикалиями Эйхгорн совсем перестал выходить наружу. День за днем просиживал в лаборатории, занимаясь пиротехникой, самогоном и генерацией новых идей.

Из-за плохого освещения спать он теперь ложился рано. Днем комнату в башне заливало солнечными лучами, но после заката оставались только свечи, да огонь в камине. Работать в таких условиях Эйхгорну не нравилось, поэтому он перешел на режим местных — отбой сразу после заката, подъем еще до рассвета.

Пошел одиннадцатый день его пребывания на Парифате, когда он таки спустился вниз. Дело в том, что наступил Малахитовый Ястреб — а именно по Малахитовым дням здесь выплачивают жалованье.

Насколько Эйхгорн понял из Луномера, Малахитовый день посвящен Гушиму — местному богу торговли, богатства и денег. Гушим — бог одновременно жадный и щедрый (как это сочетается — вопрос к теологам), и он очень любит, когда деньги переходят из рук в руки. Поэтому в его дни все стараются делать побольше покупок, везде устраиваются ярмарки, а в учреждениях выдают зарплату.

К кабинету казначея выстроилась настоящая очередь. Горничные, лакеи, стражники — все спешили получить ежелунное жалованье. Помнивший еще советские очереди Эйхгорн приготовился терпеливо ждать, но оказалось, что сановники проходят первыми. Он расписался в гроссбухе, и казначей неохотно отсчитал девять золотых круглях.

С учетом сегодняшнего, Эйхгорн провел на королевской службе уже девять дней.

Вот они какие, регентеры. Довольно крупные монеты, увесистые. На одной стороне изображена чья-то голова, на другой герб, год и несколько букв непонятного значения. Скорее всего, аббревиатура.

А вот интересно, чистое в них золото или разбавленное?..

К сожалению, у Эйхгорна не было пробирных игл или других эталонов, так что пришлось ограничиться элементарным химическим анализом. Золотой штрих никак не отреагировал на азотную кислоту — следовательно, проба не ниже пятисотой. А вот азотно-соляный реактив с двадцатипроцентным содержанием воды дал негативную реакцию — следовательно, до девятьсот пятьдесят восьмой проба не дотягивает.

Добавляя потихоньку еще воды и проверяя золотые штрихи, Эйхгорн наконец пришел к результату в девятьсот. Плюс-минус немного на погрешность измерения — все-таки Эйхгорн не профессиональный пробирер.

Но большей точности и не требуется.

Девятисотая проба, значит. Теперь надо бы еще узнать вес этих монет. Эйхгорн твердо вознамерился выяснить размер своего жалованья в земной валюте. Он, правда, никогда не следил за финансовыми рынками и не знал современных цен на золото… но хотя бы приблизительно.

Своих весов у Эйхгорна не было. Он же выкинул безмен. Впрочем, даже если бы и не выкинул — попробуй-ка, взвесь монету кухонным безменом. Зато среди добра, унаследованного от прежнего владельца, имелись рычажные аптекарские весы с набором крохотных гирек.

Ими Эйхгорн и решил воспользоваться.

По форме регентеры были не совсем идентичны. Судя по их внешнему виду, чеканка здесь используется примитивная — скорее всего, просто отбивают монеты молотом. Даже самый лучший чеканщик не может каждый раз бить с абсолютно одинаковой силой — вот края и гуляют.