Русская фантастика 2015 - Андрей Бочаров

– Но это же страшилка из начала века!

– Ага, но бывают и некоторые уникумы. Рецидивы, как вы, медики, говорите. Люди старых традиций, как говорят они. Нет, я Лизиных родителей очень уважаю, и они вправе верить в те глупости, которые выбрали себе. Но Лиза предпочитала с ними не общаться. Говорила: «Может быть, лет через десять, когда я забуду мой подростковый возраст. А то боюсь слишком хорошо начну понимать Гонерилью и Регану». Я, понятное дело, не настаивал.

Заметив мой недоуменный взгляд, поясняет:

– Это из «Короля Лира». Пьеса такая, шекспировская. Две неблагодарные дочери, которые выгнали своего несчастного отца. Лиза мне читала какого-то английского юмориста. Якобы письмо, которое одна неблагодарная дочь написала другой. И она рассказывает, какой дурдом устроил в ее замке взбалмошный король-отец с сотней рыцарей, которые его сопровождали, и с придурочным шутом. Смешно и достаточно узнаваемо. Лиза как раз над статьей работала в последнее время…

– О Гонерилье и Регане?

– Нет, о самом короле. Тот еще был фрукт, судя по ее рассказам.

– Ладно. А что Маша?

– А с Машей всё просто. Промучилась до совершеннолетия, школу так и не закончила. А потом Лиза забрала ее к себе и стала давать препарат, который прописал врач. Машка выправилась. Через пару лет смогла жить одна и даже зарабатывать. Сейчас всё нормально. А вам что, это видно?

– Это до конца жизни будет видно.

– Интересная у вас профессия…

– А дайте-ка вы мне унипароль вашей Маши. Я про куклу-художницу всерьез думаю. Отличный выйдет подарок.

Я не стала говорить, что, по моему мнению, хотя Маша пьет лекарство, состояние ее совсем не скомпенсировано. Мне не хочется бить тревогу, ведь с повседневными делами она справляется. Скорее всего, от нагрузки она иногда забывает принимать лекарства, а может, пора поменять дозу. Кукла – хороший предлог, чтобы встретиться с Машей и жирно ей намекнуть о необходимости визита к врачу. Потом, забирая заказ, я смогу проверить динамику, и если всё будет нормально, то не придется лишний раз беспокоить Максима.

Глава 10

В зеркальном отражении 2

Через две недели мы пьем чай у Маши, со столь же восхитительными тарталетками, на этот раз творожными, и обсуждаем мой заказ. Просматриваем портреты художниц и останавливаемся на автопортрете Лауры Найт, где она в жизнерадостно-красном пиджаке, белом шейном платке, бежевой юбке и черной войлочной шляпке с короткими загнутыми полями на пастуший манер. Решаем, что наша кукла будет одета именно так.

Маша по-прежнему рассеянна, часто «ускользает», но в общем и целом беседу поддерживает. Я замечаю у нее на руке кольцо – в том же стиле, что сережки и кулон, которые мне передал Максим при первой встрече. Интересно, что в прошлый раз, когда Максим был здесь, кольца на Машином пальце не было.

Маша отключила видовые окна, и за стеклом возникла реальность: синее февральское небо с тонкими, но уже почти кучевыми облаками, розоватые, освещенные солнцем стены зданий, еще голые ветви берез, толстые, плачущие под солнечными лучами сосульки. Только что прошла оттепель, но сегодня опять приморозило, и по дороге я вдоволь налюбовалась на людей, пытающихся сохранить равновесие. Еще один мой тайный сад.

Лиза стоит у окна, покачиваясь. Время от времени она коротко вскрикивает, срываясь на визг. Но это не от страха и не от боли, просто случайные импульсы раздражают уцелевшее поле прецентральной извилины, управляющее мышцами гортани.

Маша хочет ее увести, но я подбрасываю в разговор новую идею, и она отвлекается. И, сама того не замечая, начинает раскачиваться в такт Лизе. Что вполне логично. В ее возбужденном состоянии она не может контролировать свои зеркальные нейроны. Благодаря этим нейронам млекопитающие научились передавать информацию не только на генетическом уровне, но и путем обучения. Однако сейчас они только помогают воспроизводить болезненные и бессмысленные движения старшей сестры.

Лиза босая, большой палец правой ноги заклеен лейкопластырем.

– Прищемила вчера дверью, – вздыхает Маша. – Кричала, а открыть дверь не сообразила. Вот дурочка.

– Мне так жаль. Вам, наверное, грустно всё это видеть, – говорю я.

Маша рада сочувствию:

– Да ладно, я уже привыкла. Страшно было, а потом… это всё-таки Лиза. Просто больная. А вы с сестрой вместе живете?

– Нет, она много путешествует. Но мы дружим. А вы дружили? – спрашиваю я.

Маша озадачена вопросом.

– Да, вроде того. Сначала – да. Потом не знаю…

– Потом, это когда Лиза вышла замуж?

– Да нет… не знаю. Мне кажется, позже. Да, точно позже. Она… вдруг стала какая-то грубая, назойливая. Нехорошо так говорить, но… всё время рассказывала, как у них с Максом в постели, расспрашивала меня о моих парнях…. Это кризис среднего возраста, да?

– Не знаю, может быть.

– Раньше я хотела, чтобы она была поласковее… ну как-то ближе, что ли… Чтобы не смотрела на меня сквозь свои книги… или сквозь меня в книги… Постойте, о чем я?

– Вы хотели, чтобы она была поласковее…

– Ну да, попроще… чтобы спустилась, понимаете? Меньше умных слов говорила… Но когда она на самом деле спустилась…

– Это оказалось вовсе не так весело?

– Ну да, всё-таки Лиза – это Лиза и не должна… То есть, наоборот, должна… В смысле…

– Должна вести себя как Лиза?

– Точно. И при этом – если бы ей правда было любопытно! А она спросит – и ответа не слышит. Я спрошу: Лиза, ты о чем думаешь? А она задремала. И карандаши начала грызть, как в школе. У нее в школе весь рот был в язвах… Пахнуть от нее стало… мочой. Очень слабо, но всё же… Книги читать перестала. Пролистывала только. Оторвет уголок у страницы, скрутит козью ножку и в зубах ковыряет. И сидит в кресле, сидит, ногой болтает и молчит. Я говорю: «Лиза, тебе домой не пора?» Она: «А? Что? Да нет, не пора… А сколько времени?.. Ой, поздно как, я и не заметила…» И снова сидит. Как будто меня изображала, когда я маленькая была… Она-то вечно училась. А теперь – словно в детство играла. В мое. Да еще и украла у меня в последний раз…

– Куклу?

– Да нет, куклу я ей отдала, как мы договорились. Она, правда, вспомнила с трудом… но всё же вспомнила. А стащила… вообще глупость… Зачем она так? – У Маши из глаз начинают катиться слезы, но она этого не замечает, совсем как Юлия. – Я когда-то… когда очень обижалась… Крала… рвала… со злости… думала, вот увидят, и им будет больно… заплачут. – Первая слеза доползает до края рта, и Маша слизывает ее. – Значит, она тоже злилась на меня? Хотела сделать больно? Но за что? Почему?

Лиза хватается руками за лицо, вскидывает голову и застывает в архетипической позе плакальщицы. Ее розовый халатик распахивается, видно загорелое покатое бедро, узкое колено, уходящая вниз линия голени. Я быстро смотрю – ничего необычного, просто зеркальные нейроны отразили «сигналы горя», исходящие от Маши, но они так и не попали в кору.

Говорю Маше:

– Всё в порядке, она ничего не чувствует.

Та улыбается, виновато, гладит Лизу по спине, и когда та обмякает, уводит ее в спальню. Выходит, спрашивает меня:

– Будет еще хуже?

– Я не знаю…

– Максим сказал: вы врач и вы можете видеть.

– Я вижу только, что лучше не будет… А хуже? Всё зависит от того, в чем причина. Но этого я не могу понять…

Маша глубоко вдыхает, словно я ее ударила под дых.

– Вы… вы ведь не сказали этого Максиму.

– Нет. Я не знаю, как будет правильно, потому что не знаю, что происходит.

Машины глаза широко распахиваются.

– Как? И вы – тоже? Я думала… вы же взрослая… и врач…

– Я не совсем врач. Но взрослая, и мне некого позвать на помощь, если я не могу решить задачу. – Я улыбаюсь. – Но к этому можно привыкнуть. Маша, что именно украла у вас Лиза?

– Лекарство. Мне назначили… Сама, кстати, и покупала. Хорошо, у меня запас есть… Вот. – Она подходит к шкафу, выдвигает ящик, роется, достает рецепт. – Вы можете прочесть?

Конечно, могу. Это ретилан – мой старый добрый знакомый, так как его принимает большая часть моих «вечерних деток». Препарат нового поколения для лечения гиперактивности и патологии внимания, «умное» лекарство с транспортными молекулами, избирательно активирующее восходящий путь ретикулярной формации. Зачем он Маше – понятно. Но зачем он Лизе? Заметила у себя симптомы, напомнившие ей симптомы Маши, и решила заняться самолечением? На прежнюю Лизу не похоже. Но она изменилась, причем это произошло гораздо раньше, чем она побывала у Тамары. По крайней мере, так говорит Маша, и у меня нет оснований ей не верить.

А то, что она украла ретилан сразу перед тем, как поехать к Тамаре, – это совпадение? Но чем ретилан мог ей повредить? Даже если принять сразу весь пузырек… Плохо, конечно, будет, но не настолько. Можно загнуться от сосудистого коллапса, да. Но если выживешь, останешься в здравом уме и твердой памяти. А Лиза, наоборот: с давлением всё нормально, но по мозгам будто блендером прошлись.