Разбитые острова - Ньютон Марк

Наконец солдаты откопали тела двух пареньков и перенесли их на телегу. Их мать, которую Эйр все еще крепко держала за руки, бросилась к ним и, рыдая, ткнулась лицом в пыльную, окровавленную рубаху одного из подростков.

Не дожидаясь продолжения этой сцены, Бринд решил пройтись по улице и постучать в соседние дома.

В двух местах ему открыли, но только одна соседка знала несчастную мать достаточно, чтобы приютить ее у себя. Соседка была пожилая, но еще достаточно крепкая с виду, к тому же в своем уме, и Бринд, вложив в ее руку несколько монет общим достоинством в десять сота, велел ей позаботиться о несчастной.

Возвращаясь к руинам дома, чтобы проводить потерявшую сыновей женщину к соседке, он невольно подумал: «Если я сам стану открывать кошелек при виде каждого мертвого тела, у меня тоже скоро ничего не останется…»

Бринд и Эйр возвращались в цитадель, погрузившись в задумчивое молчание. Эйр чувствовала, что ее настроение изменилось, хотя она сама не могла бы сказать, в какую именно сторону.

– Вы рады, что поехали со мной и увидели все своими глазами? – спросил наконец Бринд.

– «Рада», вероятно, не совсем подходящее слово, но я благодарна вам за все, что вы мне показали. Радуюсь я тому, что вы делаете для города – заботитесь о том, чтобы у людей были работа, хлеб и жилье.

– Я не так чуток к нуждам румелей и людей, как вы, леди Эйр. Вы прекрасно проявили себя сегодня.

– Мне кажется, человеку военному, вроде вас, не обязательно эмоционально откликаться на все, что он видит вокруг, иначе как вам справиться со всеми заботами; однако сочувствие совсем не чуждо вашему сердцу, а это главное, в чем нуждаются сейчас люди. В сочувствии.

«Как я рад, что хоть кому-то приходят в голову подобные мысли», – думал Бринд, когда внушительная громада цитадели уже показалась впереди.

– Если то, что рассказала нам Артемизия, правда, – продолжила их разговор Эйр, – и новой войны не избежать, то что будет здесь, в Виллирене?

– Простите, я вас не совсем понял, – отозвался Бринд.

– Я хочу сказать, что будет с людьми? Их снова заставят воевать?

– Многие из них пойдут воевать сами.

– А как же остальной остров – и вся остальная империя?

– Пока не могу сказать, леди Эйр. Хотя народ Артемизии может оказать нам значительную поддержку, рассчитывать надо в основном на свои силы, не важно, будет новая война или нет. Однако я подозреваю, что она все-таки будет.

– На каком фронте?

– Тут я могу лишь строить догадки, как и вы, леди Эйр. Возможно, нам придется сосредоточить все свои силы в каком-то ином углу империи, а возможно, новое нападение произойдет здесь, в Виллирене.

– Последняя просьба, – сказала она.

Сделав ей знак продолжать, он направил свою кобылу на булыжную дорогу, которая вела прямо к воротам цитадели. Взвод солдат двинулся от ворот им навстречу, но, узнав командующего, они отошли в сторону, давая им дорогу.

– Пожалуйста, не называйте меня больше леди Эйр. Какой теперь смысл в этом титуле? Просто Эйр вполне достаточно.

– Как скажете, – ответил он с улыбкой.

– Командир, – окликнул его кто-то из солдат.

Бринд повернулся и увидел бегущего к ним сержанта. Поравнявшись с ними, он протянул ему письмо.

– Принесли, пока вас не было, сэр.

Поблагодарив солдата, Бринд взял письмо и опустил его в карман.

Ночью, как обычно, на улицы Виллирена вылезли бандиты, хотя их количество и поуменьшилось после войны. Когда Бринд только прибыл в город, он нашел в нем процветающие подпольные наркопритоны, многочисленные бордели, где торговали молодыми девушками, похищенными из племен аборигенов, и черный рынок такого масштаба, что по сравнению с ним все каналы официальной имперской торговли походили на жалкие ручейки. Но тогда это не было его заботой; все свои помыслы он сосредоточил на обороне. С началом войны эта живописная часть виллиренского общества была вытеснена на обочину и забыта – как говорится, с глаз долой, из сердца вон. Однако теперь, когда в городе снова запахло большими деньгами, многие из прежних героев дня всеми силами стремились прорваться к кормушке.

Бринд выехал из крепости верхом в сопровождении двух лучников-драгун. Их путь лежал туда, где Дипинг встречался с Пустошами; несмотря на название, в недавнем прошлом это был один из самых активно развивавшихся городских районов. Ходили слухи, что там опять вершатся темные дела, однако после того письма на уме у Бринда было совсем другое.

Спешившись, Бринд привязал лошадь к железной тумбе на краю бывшей промзоны, а солдат оставил на страже – следить за темными углами. Улицы в этом районе были широкие и однообразные, с одноэтажными домишками по обе стороны, не считая одного места, где один за другим громоздились заброшенные склады. Вдоль их стен жгли свои костры бездомные, они протягивали руки к огню, чтобы согреться, пламя выхватывало из темноты их лица.

Фактория номер 54 – цифры были грубо намалеваны на больших двустворчатых дверях белой краской – стояла последней. Огромное строение напомнило Бринду рыбные склады в порту Ностальжи, где он однажды едва не погиб вместе со всей Ночной Гвардией. Только у этого была двускатная крыша, похожая на приземистую пирамиду, с украшениями поверху.

«Похоже, это оно», – подумал Бринд, приближаясь.

Трижды стукнув тыльной стороной ладони в дверь, он стал ждать, озираясь в темноте. Подождал, проследил за собакой, которая перебежала улицу и скрылась в темноте.

Наконец с той стороны двери загремели засовы, и Бринд оказался лицом к лицу с худощавым юношей лет девятнадцати-двадцати, светловолосым, коротко стриженным и улыбчивым. Ростом он был чуть пониже Бринда и носил что-то вроде комбинезона. На лице темнели пятна смазки.

И что, ради этого юнца я тащился сюда из самой цитадели?

– Ба, да это же командир ночных гвардейцев! – просиял между тем парнишка. – По глазам вижу. Хорошо сделал, что зашел. Значит, наше письмо дошло?

Ни тебе «вы», и никакого «здрасте».

– Иначе с чего бы мне быть здесь?

– Точно, точно. Да ты заходи, а то холодно. – И он попятился, давая Бринду пройти. Дверь за ним захлопнулась с глухим стуком, и парень запер ее на засов.

– Как тебя зовут? – спросил Бринд, его голос эхом отозвался в пустом пространстве.

– Дигси.

– Смешное имя.

– Так меня зовут друзья. Вообще-то, я Тронгар Диггрсен.

– Теперь понятно, почему они тебя так зовут.

– Эй, да у тебя, оказывается, есть чувство юмора. А я думал, что у тебя всегда морда тяпкой.

Посмотрел бы я на твою морду, повидай ты с мое.

– Веди, Дигси, – сказал Бринд вслух. – Мне не терпится посмотреть, из-за чего сыр-бор, и убедиться, что я не зря тащился сюда через весь город.

– Точно. – Дигси повернулся к нему спиной и пошел по темному гулкому коридору. Самому Бринду с его усиленным зрением темнота была не помеха, но вот как Дигси ориентировался при полном отсутствии света, оставалось для него загадкой. Не иначе как по памяти.

Странно, почему такой молодой человек занимает целую фабрику? Он что, живет здесь? В помещении пахло, как в кузнечной мастерской, углем и горячим металлом. А еще здесь присутствовал характерный культистский душок, безошибочно узнаваемый кисловатый запах, как везде, где люди мешаются в дела, которых им лучше не касаться.

– И давно ты тут работаешь? – спросил провожатого Бринд.

– Хороший вопрос. До войны еще, если ты об этом. Отец Пилли когда-то занимался рудой, и она прознала, что этот его склад – как и многие другие, кстати, – стоит заброшенный. Пилли – правильная девочка, не то что ее папаша, вот склад и стал нашей штаб-квартирой.

– Штаб-квартирой? Так, значит, у вас официальный орден?

– Ха, еще чего. Как бы не так. Мы вообще не любим путаться с культистами. По мне, так шли бы они знаешь куда? Вместе со своими структурами, этикетами и прочей дрянью. Все это не для нас – мы живем по своим правилам, своей командой.