Карты рая - Дмитрий Веприк

— Хуру-хыр! — сказал он. — Хурк-ры-рыр! Рары-рыгр! — И он снова стукнул по панели, вызвав дополнительное окно, — Хыр-р-р-хро-морсом! Хро-мосом-рых! Рыг! Рыр! Фыр-рывар-ур-р!

«Вот, господин мой, как выглядят эти две разновидности людей и чем отличаются, — перевела коробочка. — Но самое главное — это не внешние различия, а биологический код. Вот хромосомы женщины, а вот хромосомы мужчины. У женщины две Х-хромосомы, а у мужчины одна Х-хромосома и одна V-хромосома. У его хромосом вроде бы на одну восьмую меньше генетической информации, и с этой точки зрения он недоразвившаяся женщина, хотя это не совсем так. Тут имеют место функциональные различия. Таким образом…»

— Слушай, откуда ты все это знаешь? — не выдержал Гардинг.

— Ру-у-уг! Дырз-рыр! Немер-зидар! — не совсем понятно ответил рыжий чужак.

Что означало: «Я же сидел в вашей тюрьме на планете Немезида». Существо недостаточно осведомленное, хотя бы тот самый Большой Квидак, могло подумать, будто сидение в федеральной тюрьме приравнивается к прохождению университетского курса.

— Какие место имеют функциональные различия? — спросил Большой Квидак.

Если бы он не был эгоистично односторонен, то мог бы добавить, что такой способ размножения кажется ему фантастически нерациональным. Если половина популяции не может размножаться, а только носит какую-то там информацию, а вторая половина, вместо того чтобы откладывать яйца, хотя бы по сотне штук в месяц, раз в несколько лет рожает по одному, хорошо, если два или три детеныша, то непонятно вообще, как такая разновидность живых существ смогла возникнуть и выстоять в борьбе за существование. Если бы монстр слышал что-нибудь о проблеме кризиса семьи, он удивлялся бы еще больше.

Несмотря на корявость фразы, на этот раз она сразу была правильно понята. Тем не менее Гырр задумался. Начав объяснять, что половые различия оказались эффективным способом ротации мутационных изменений, он рисковал, что монстр заставит его пересказывать теорию эволюции, придуманную сэром Чарлзом Дарвином. Рыжий чужак не хотел говорить о сэре Чарлзе Дарвине. К тому же он не был уверен, что его хозяину это вообще нужно. С удивлением поборов в себе что-то похожее на упреки совести (что замечательно, вообще-то культура собакоголовых выработала очень сложную систему поведенческих традиций, но в ее идеологических, религиозных и психологических системах отсутствует даже подобие понятия совести), он решил упростить ответ. Даже ценой того, что это упрощение станет профанацией. Впрочем, его родной цивилизации проблема истины была так же чужда, как и проблема упреков совести.

— Рырув-выр-хур-орррр! — сообщил он. — Грых! Ры-ру-рыр! Мир-ру-мир-р!

«Видите ли, хозяин, — забубнил переводчик, — когда-то эти различия имели какой-то смысл. Та половина, которая обходилась одной неполной хромосомой, охотилась, работала, воевала, занималась политикой и носила знаки достоинства. А другая половина рожала детенышей, сидела дома, варила еду и убирала жилые помещения. А потом она зачем-то добилась права охотиться, работать как мужчина, воевать, заниматься политикой и носить штаны. Так что теперь разница между ними существует только в силу сложившейся традиции». Монстр помолчал.

— Что есть штаны? — прошелестел он.

— Это разновидность одежды, — сказал Гардинг. Пока рыжий чужак рассказывал о биологической природе человека, он успел сходить за пивом и теперь держал в руке откупоренную бутылку. — Вот, посмотрите, хозяин, что надето на мне. Это и есть штаны.

— Зачем носить штаны? — спросил монстр. Гардинг переглянулся с Гырром. Ему пришло в голову, что, бегая за пивом, он пропустил какой-то важный поворот разговора.

— Ну… их нужно носить, — осторожно сказал он, — Они удобные. Закрывают ноги. И не только ноги. От холода. И не только от холода.

— Гур-гурах-хэрр! — не очень понятно добавил рыжий чужак. — Х-р-р!

«Очень закомплексованная раса, вроде бы сказал он. — Их психика устроена так, что они все время стараются скрыть то, о чем все время думают».

Монстр ненадолго прекратил расспросы. Человек и рыжий чужак и представить не могли, какое множество гипотез сейчас мелькало под его хитиновым головным панцирем. Гипотезы были яркие, блестящие и скоропортящиеся, как мыльные пузыри. Одной из них было предположение, что право работать и заниматься политикой было добыто ради того, чтобы носить штаны.

Спрыгнув на землю, Бричард немного постоял на месте, медленно оглядываясь и поправляя ремень автомата. Может быть, он просто наслаждался моментом. Под его ногами росла трава. Отнюдь не каверзная пластиковая трава газонов и тренировочных полигонов. И не смертельно опасная поросль экзотических планет, от которой не знаешь, чего ждать: не то она начнет расщеплять на первичные элементы оболочку твоего комбинезона, не то оплетать тебе руки и ноги, чтобы повалить на землю, запустить ложнокорненожки в отверстия черепа и, сладко почавкивая, высосать мозг. Совершенно безопасная и в то же время что-то ностальгически напоминающая зеленая трава. Только ностальгия либо была ложной, либо адресовалась к наследственной памяти.

Впрочем, это только предположения. Имеем мы право предполагать? Может быть, сержант Бричард просто настраивал себя на характер предстоящих действий. Точно известно, что, еще раз оглянувшись, он быстрым шагом двинулся к ближайшему краю леса. Оказавшись под прикрытием деревьев, он прислушался, выставил автомат на одиночный огонь и проверил состояние фоточипа, выведенного на оптику прицела. Потом снова прислушался, включил звукопеленгатор и не уловил ничего, кроме слабого шелеста листьев, отдаленного рокота океана и криков какой-то местной болтливой птицы.

Потом он наметил азимут и двинулся через лес, избегая как непролазных зарослей, так и слишком открытых участков. Вероятно, в этот момент он уже думал, что крупно облажался и никаких людей и лошадей на острове нет и быть не может. Так что он не только потеряет двухмесячное жалованье, но и надолго станет посмешищем для экипажа. Первое было паршиво, второе кошмарно.

Сержант находился где-то на середине намеченного маршрута, когда звукопеленгатор выделил из общего фона тихий хруст. Так могла затрещать сухая ветка, если на нее случайно наступить ногой, лапой или, скажем, щупальцем. Продолжая движение, Бричард дал команду отследить источник шума.

За ним действительно кто-то шел! Если этот «кто-то» и не был человеком, то его напоминал. Во всяком случае он имел две ноги. И двигался очень осторожно. Собственно, почти бесшумно — только не для специального звукопеленгатора.

Остальное было делом техники. Следовало идти дальше как ни в чем не бывало, а улучив момент, исчезнуть из поля зрения преследователя. Оказавшись в тени кустов у подножия толстого дерева, Бричард присел на корточки и замер. Сержант ожидал увидеть что угодно, но меньше всего то, что увидел. Это была…