Рождественское путешествие - Артём Краснолисов

Дмитрий обернулся. Он наблюдал, как из его поля зрения исчезает тот, кто доставил его на этот берег, а дальше, их пути расходятся. Дмитрий посмотрел на небо зажмуренными глазами, посмотрел на Вифлеемскую звезду, которая освещала его и дорогу, которая уходила в бесконечность. Дмитрий кое — как смог оторвать от неё свои глаза и дальше, собравшись с духом и решив для себя, что лучше погибнуть в движении, попытавшись выиграть в этой игре, тем самым сохранить себе жизнь, чем просто стоять на месте и дожидаться смерти, сделал шаг вперёд, еле подняв ногу, которая была вся мокрая и тяжёлая, а также и холодная.

И он пошёл на встречу с неизвестностью. На встречу не виданному, прокручивая в голове то, что происходило несколько минут назад. Прокручивал то, что постепенно начало уходить из его памяти. Начало забываться им.

С этой минуты, его путешествие началось.

Глава 5

Перегонки со смерть

Дмитрий шёл по заснеженной тропинке, на которую он вышел спустя минут пять, когда начал отходить от берега озера. На его ногах были лишь одни белые носки, которые уже полностью вымокли и начали замерзать, превращаться в настоящий кусок льда, а вмести с ними и стопы Дмитрия. Он шёл аккуратным шагом, потому что каждый шаг, который он делал, причинял ему сильное покалывание в самом центре стопы, отдающиеся по нервам через всё тело, включая и головной мозг. Холодный ветер окутывал Дмитрия с ног до головы, пронизывая его тело на сквозь, сковывая его движения и заставляя медленно подносить ладони ко рту, для того, чтобы на них подуть тёплым воздухом, так как его ладони, а точней пальцы страдали больше всего на морозе, особенно если на них нет перчаток или рукавиц.

Дмитрий шёл так около половины от одного часа, не думая ни о чём, а, только пытаясь согреться за счёт постоянного движения. Но это ему не помогало. Он несколько раз оборачивался назад, но зачем? Ответ на этот вопрос остаётся открытым. Его главный ориентир располагался на небе, а не сзади него. Дмитрий забыл о Старце, который доставил его сюда, и который махал ему рукой, оставляя Дмитрия на берегу.

Дмитрий шёл так довольно таки долго. Шёл по заснеженной тропинке, сквозь метель, которая обрушилась на него словно песчаный вихрь в пустыне, и ветер, ставший ещё сильней, чем был раньше. Дмитрий шёл на Вифлеемскую звезду, которою он хорошо видел на ночном небе, даже сквозь эту проклятую метель. После тридцати минут такой ходьбы, Дмитрий стал больше похож на снеговика, который вовсе не радуется холоду, чем на человека, проклинающего этот холод, забирающего жизненную силу и обрекающему на смерть под толстым слоем снега в снежном поле. Он шёл по этому полю от самого берега озера и до этого момента, и казалось, что ему не будит ни конца, ни края. Дмитрий шёл и практические всю дорогу смотрел себе под ноги, отдаляясь от берега озера всё дальше и дальше.

Но в один момент, когда он поднял свою голову и посмотрел на небо, чтобы убедиться что он идет на Вифлеемскую звезду, а не в сторону от неё, куда отвела бы его тропинка, которая казалось очень подозрительной, на горизонте он увидел тёмную полосу, похожую на большую стену, уходившую в лево и вправо на десятки километров. Это был тёмный лес, который Дмитрий окрестил взглядом, наполненный большим ужасом, потому что потеряется в лесу, в метель — дело простое и гиблое. Дмитрий всё ещё надеялся, что это просто кошмар, который наращивает свои обороты. Единственное что давало Дмитрию усомниться в этом, так это то, почему он ещё не проснулся. Обычно, когда ему снились кошмары, и он попадал в них в разнообразные передряги, то просыпался, как только его разум доходил до своего пика, после чего самолично велел мозгу разбудить спящие тело. Но почему сейчас этого не происходит? Может потому, что разум Дмитрия ещё не дошёл в этом кошмаре до своего пика, хотя, как казалось Дмитрию — он его уже перешёл, ставя новый рекорд пребывания в кошмаре, который становился всё более ужасней и ужасней с каждым новым шагом Дмитрия по холодному белому снегу, освещённого светом от Вифлеемской звезды.

«Да что это за сон такой, который я не могу изменить собственной фантазией? Что это за кошмар, от которого я не просыпаюсь»? — кричал Дмитрий внутренним голосом, сверяясь со светом от Вифлеемской звезды, которая на небе была, словно второй луной.

Но Дмитрию не обязательно было смотреть на звезду, потому что её свет и так указывал Дмитрию путь, если он даже будит смотреть себе под ноги. Ему было вполне достаточно смотреть себе под ноги, потому что эта тропинка, на которою он вступил, когда прошёл меньше ста метров от берега озера, не погружалась под толстый слой снега, а была видна, словно её только что протоптали. Как решил для себя Дмитрий, а точней как ему казалось, эта тропинка и была главным направляющим для путника, а звезда, которая стояла у него перед глазами благодаря голосу, вбивший ему понимание касательно её, было приятным бонусом, если конечно он всё же умудрится сойти с тропинку в сторону и больше ни когда на неё не вернуться.

А лес тем временем становился всё ближе и ближе. Сам Дмитрий трясся от нестерпимого холода, превращающего его в холодную сосульку с внутренними человеческими органами. Его волосы, благодаря этой метили, которая даже и не думала, прекращается, а становилась всё более сильней, в совокупность с холодом — замёрзли, превратились в лёд, который тянет Дмитрия вниз, заставляя его смотреть себе под ноги, а также и обжигает голую кожу на шеи. Его лицо было всё красное, опять же из-за этого холода и метели, а также и из — за слёз, которые появлялись у него тогда, когда маленькие песчинки снега всё же залетали ему в глаза, когда он поднимал свой взор на небо и смотрел на звезду. Его металлическая цепочка, да и личные атрибуты, которые он с себя не снял, когда без сил упал на кровать, кое как, расставив камеры, и заснув крепким сном, в буквальном смысле примёрзли к тем участком кожи, где они располагались, тем самым причиняя Дмитрию не очень приятные ощущения, что только подчёркивало его самое страшное опасение об этом кошмаре. Подчёркивало то, что это вовсе не кошмар, а игра со страхом, первая, которая сработала.

Одновременно с этим, его разум начал заполняться