Наследство Крэгхолда - Эдвина Нун

— Точно. Этого не будет, и заруби это себе на носу.

— Как я рад от тебя это слышать! А что же с божьей коровкой из Бостона? — Питер Каулз с удивительной настойчивостью снова вернулся к Энн Фэннер и намерениям Гая Вормсби по отношению к ней.

— У меня на ее счет есть кое-какие планы, но тебя это не должно волновать. В конце концов, хорошенькая пташка.

— Люблю, когда пташки попадают в ловушку, — фыркнул Питер.

— Наши мысли сходятся, — улыбнулся Гай Вормсби, — но помнишь, что я сказал тебе о дереве? По-моему, здесь все-таки что-то происходит и нам надо в этом разобраться. Я по-прежнему сомневаюсь, что это был несчастный случай.

— Тогда поговори сегодня вечером с Картретом, когда он вернется. А вообще, брось думать об этом, ладно? Мы же хотим получить то, ради чего приехали сюда, так ведь?

— Абсолютно верно.

— Вот это по-нашему! — Пит фыркнул от удовольствия; его водянистые голубые глаза просто сияли от счастья. — Вот теперь это старина Гай, а то ты меня и вправду напугал, понимаешь?

— Не волнуйся. Я всегда знаю, что делаю.

И это было так.

До сегодняшнего дня жизнь Гая Вормсби складывалась очень успешно. Он всегда знал, чего хочет, и стремился к поставленной цели, никогда не позволяя кому-то или чему-то встать между ним и тем, чего он действительно желал.

Питер Каулз не должен был знать всего, что знал он, поэтому оставалось кое-что известное только ему одному, и это было в интересах дела и, что еще важнее, в интересах самого Гая Вормсби.

Это был самый главный закон его существования: выживает тот, кто лучше всех умеет приспосабливаться. Он усвоил этот урок чуть ли не с самой колыбели, когда инстинктивно почувствовал, как заставить мать взять его на руки: для этого надо как следует кричать — достаточно громко и достаточно долго. С этого времени стремление покорять женщин стало его второй натурой, и еще ни одна из них не одержала в этой игре верх.

Даже Кэтрин Каулз во всеоружии всех ее прелестей это не удалось.

И этой Энн Фэннер — какой бы очаровательной и женственной она ни была — тоже не удастся.

— Питер, — зевая, сказал Гай, — может быть, выпьем еще по капельке и пойдем узнаем насчет обеда, а?

— Да, сэр, — с насмешливой услужливостью быстро ответил Питер в ответ на это предложение.

На письменном столе стояла большая бутылка шотландского виски, пара стаканов и ведерко со льдом. Питер был просто счастлив: снова все было как в старые добрые времена.

Они с Гаем против всех.

Против всех ведьм и колдовства и женщин во всех воплощениях. Он пребывал в таком восторге от того, как все теперь складывалось, особенно после неудачно начавшегося дня, что был готов запеть от радости.

И запел.

Комната огласилась очень неважным, но полным энтузиазма исполнением хора «Вперед, воины Христа…». Гай Вормсби, надежно укрывшись в удобном кресле, тихо посмеивался. У каждого короля должен быть придворный шут для потехи. Так и у него был Питер Каулз.

Бедный, смешной, предсказуемый Питер Каулз.

А Кэтрин Каулз была его королевой.

Хотя бы только по названию.

Ближе к вечеру все вокруг Крэгмура было словно окрашено бледными, едва поблескивающими сероватыми лучами тусклого солнца. Они тревожно скользили по небу, сплошь затянутому такими плотными облаками, что самого неба почти не было видно. Крэгхолд-Хаус, отчужденный и холодный, стоял во всей своей готической красоте и величии. Октябрьский воздух был колючим и неприятным. Голые кипарисы, дубы и вязы стояли словно часовые гигантского кладбища — деревянная армия монолитов, готовая сражаться с невидимым врагом.

Против всех призраков царства Тьмы.

И таинственной легенды.

Глава 6

ТЩЕТНОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ

— А вот и мистер Картрет, наконец.

— Добрый вечер, мистер Вормсби. Надеюсь, вам понравился обед. К сожалению, меню не столь разнообразно, как хотелось бы, но, в конце концов, никогда не имеешь всего, чего хочется.

— К примеру, свежих яиц к завтраку. Есть какие-нибудь новости о курином кризисе, Картрет? Или завтра снова будет овсянка?

— Мне очень жаль, но боюсь, что день-два еще придется подождать. Вы меня понимаете. Но не волнуйтесь, скоро яйца будут.

— Приятно слышать. Удачно съездили в город?

— Довольно удачно.

— Как вы туда добираетесь, Картрет? Летаете? Во всей округе я не заметил никакого другого транспорта, кроме местной службы такси и «кадиллака», на котором приехали мы с другом.

— Я… э-э-э… как-то ухитряюсь, мистер Вормсби, как-то добираюсь.

— Не сомневаюсь, даже если приходится идти пешком восемь километров. Вы — редкая птица, Картрет. Думаю, вы тоже об этом знаете.

— Это сказали вы, а не я, мистер Вормсби.

— Да, я сказал это, а разве не так?

— Да, это вы сказали.

Гай Вормсби был еще в холле, когда вошли Кэтрин Каулз и Энн Фэннер в сопровождении Питера. За ленчем время прошло довольно приятно. Энн, похоже, уже оправилась от происшествия с деревом, и Гай с удовольствием отметил, как Кэтти обращалась с ней. Питер Каулз тоже пребывал в прекрасном расположении духа и на этот раз разговаривал без свойственной ему неприятной резкости и даже любезно прочитал Энн свою остроумную пародию на «Возьми меня с собой на бейсбол», переделав ее на «Возьми меня с собой в Ведьмины пещеры». Да, Питер мог быть довольно интересным, когда не был мрачным. Даже Энн Фэннер держалась с ним более свободно и раскованно по сравнению с сегодняшним утром. Ленч был слишком коротким и незатейливым, чтобы вспоминать о нем: бутерброды а-ля фуршет, электрические кофейник и чайник — довольно нелепый набор для обеда четырех постояльцев, но все обстояло именно так. Гай Вормсби всячески подчеркивал свое намерение отправиться в Ведьмины пещеры; Энн изъявила желание пойти вместе с ним, что было ему приятно, но, как только он заметил за регистрационной стойкой высокую худощавую фигуру Картрета, глубоко погруженного в чтение книги в голубом переплете с названием «Существует ли ликантропия?»[6], Гаю показалось, что сейчас самое время припереть его к стенке. Кроме того, он хотел договориться насчет корзинки для пикника и упаковок с обедом, которые собирался взять с собой на тот случай, если они задержатся в экспедиции.

После короткого разговора с Питером, произошедшего перед обедом, Гай уже не собирался обсуждать с Картретом утреннее происшествие и говорить о своих подозрениях. Однако он удивился расторопности Хильды, услышав последующие слова Картрета. (Кэтрин Каулз и та еще не успела сообщить детали доверительной беседы с Энн кому-либо из «своих мужчин».)