Расти, березка! (рассказы и очерки) - Дмитрий Азов

Утром, когда город еще спал, Седовы снова пришли к памятнику, проститься. Мать поправила цветы на могиле, взяла горсть земли…

А через час поезд увозил их домой. Владимир молча смотрел в окно. Мимо проносились полустанки, деревни. Медленно проплывали вдали рощи.

Когда-то здесь гремели бои. Сейчас — мирные поля. Колышется зеленое море.

А там вон протянулась голубая полоска. Это река теряется в зарослях. Склонились над водой сизые ивы.

Мать просит:

— Володенька, ты генералу Михаилу Ивановичу от меня спасибо скажи. От всех нас скажи. Найдет время, в гости пусть приезжает. Всегда будем рады.

— Хорошо, мама. Обязательно передам, — обещает сын.

Не слишком много времени потребовалось Владимиру, чтобы выполнить просьбу матери: его батарея в числе лучших была направлена в Москву для участия в военном параде.

Это — радость! Побывать в столице, в Мавзолее Ленина было давней мечтой солдата.

И вот колонны выстроились для парада. Министр обороны объезжает войска, здоровается, затем поднимается на Мавзолей, произносит речь. Гремят орудийные залпы…

Торжественным маршем движутся мимо Мавзолея ракетчики. В одной из установок — Владимир Седов. Площадь взрывается аплодисментами, увидев грозную военную технику. Великая площадь, с которой бойцы молодой Красной Армии уходили на борьбу с врагами молодой Советской республики, с которой отправлялись отцы на поля Подмосковья, чтобы отстоять в грозном сорок первом родную столицу.

Промелькнули голубые ели, что застыли у Мавзолея, блеснули на солнце штыки часовых, охраняющих Ильича. С трибун, приветствуя свою армию, машут тысячи советских людей. Вот оно, солдатское счастье!

А потом Владимир шагал по аллеям Парка культуры и отдыха имени Горького рядом с генералами и офицерами, парадные мундиры которых украшали многие ордена. Они шли, и снова тысячи москвичей, образовав живой коридор, встречали их аплодисментами.

На нарядную эстраду под звуки оркестра выносят знамена воинских частей и соединений, бойцы которых сражались с врагом в годы Великой Отечественной войны. Чеканя шаг, несут солдаты отдельной роты почетного караула знамена, овеянные славой.

Рассказал об этих знаменах сотрудник Музея Вооруженных Сил. И вновь Владимир Седов испытал необычное волнение, услышав торжественный голос:

— Перед вами — боевое знамя легкоартиллерийского полка резерва Верховного Главнокомандования. Под этим Знаменем отважные артиллеристы героически обороняли Тулу в сорок первом году, громили фашистские полчища в битве под Москвой. Героические подвиги совершили воины полка под Курском, подбив сорок восемь танков и самоходок, из них двенадцать «фердинандов». Исключительную стойкость проявили в боях у Понырей гвардии лейтенант Скрылев, старшина Седов, сержант Сапунов. Им посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. После Курской битвы полк стал гвардейским. Под этим Знаменем бойцы полка форсировали Вислу, сражались на пулавском плацдарме. С ним вошли в Берлин. Здесь находится бывший командир этого прославленного полка Герой Советского Союза генерал Соболев Михаил Иванович.

Со стула поднимается генерал. Он отыскивает глазами и подзывает к себе Владимира. Генерал идет к микрофону, рассказывает о подвиге старшины Константина Седова.

— Сейчас возле этого Знамени — сын героя, Владимир Седов, — говорит генерал. — Дорогой Володя, сынок! Что сказать тебе в: этот день? Я видел твоего отца в последнем бою. Слышал его последнюю команду: «Огонь по врагу!» Из пламени битвы я принес тебе его последнее слово: «Не посрами отцовской чести!» Это его слова, его желание. И еще попросил я принести сюда это Знамя. Посмотри на него, Володя. На этом Знамени капли крови и твоего отца — коммуниста. Поклонись этому Знамени. В нем слава и доблесть наша…

Они оба подходят к Знамени, встают на колено, касаются губами полотнища…

Один за другим подходят к микрофону герои войны — танкисты, минометчики, партизаны… Они рассказывают, как сражались под этими боевыми знаменами.

Затем в парке наступила тишина. Раздались радиопозывные. И слова диктора:

— Память тех, кто не дошел до Дня Победы, тех, кто до последней капли крови защищал родную землю, почтим минутой молчания. Склоним головы перед памятью отцов и сыновей, мужей, братьев и сестер, товарищей и друзей — всех погибших в годы Великой Отечественной войны… Павшие герои навсегда останутся с нами, они — в том счастье, которое принесла великая Победа…

Владимир стоит на сцене рядом с ветеранами войны. Он всматривается в их лица, суровые и печальные. Наверное, вся фронтовая жизнь промелькнула перед их взорами за эти минуты. И походы. И бои. И атаки. И последние залпы — салюты Победе и погибшим друзьям.

Владимир словно видит, как вся страна встала в почетный караул у памятников и солдатских могил. Советский народ чтит подвиг и его отца, Константина Степановича Седова. Нет, отец не погиб! Вечным огнем пылает его большое сердце. И пусть знают люди, что есть у него сыновья, которые до конца дней своих пойдут отцовской дорогой…

… Поезд приближается к гарнизону. За окном вагона приветливо качаются сосны. Где-то в глубине леса стоят ракеты. Ракеты смотрят в зенит. Они всегда на огневой, всегда на стартовой…

Доктора земли

Снимет белую шубу земля, вздохнет глубоко. Отзвенят весенние ручьи, отпоют короткую серебряную песню, растопят хрустящие льдинки-зеркальца. Подсохнут поля, пригретые солнцем, выстрелят первыми зелеными всходами. И тогда саперы покинут уютные казармы. На все лето. До глубокой осени. Уже сбросят листву деревья, затвердеет почва, прихваченная морозами, закрутят первые снежные вихри, а солдаты-пиротехники еще не вернутся домой: много у них работы, много неожиданных встреч со ржавой смертью. Идут саперы по земле, очищая ее от бомб, снарядов и мин. Весной белыми цветами машут им сады, осенью земным поклоном приветствуют их колосистые хлеба. Опасная, героическая профессия у этих людей.

Глубинная вспашка

До Марьино километров десять. Там нужно оставить один пиротехнический расчет. Остальные поедут дальше. И Карасев с ними.

По стеклу неожиданно забарабанил дождь. Майору кажется, что машина не сама движется, а это набежавшая тучка подцепила ее серебряными струнами и увлекает за собой.

Когда подъехали к селу, дождь уже перестал. Придорожная трава, раньше седая от пыли, ярко поблескивала на солнце. За селом виднелась голубая лента реки. За нею, на пригорке, зеленели молодые елки. Их ветки напоминали многоэтажную стаю птиц с широко расправленными крыльями.

Остановились у правления колхоза. Председатель, широко улыбаясь, вышел навстречу, поздоровался:

— День добрый. Вижу, славных орлов нам привезли. Спасибо.

Саперы стояли рядом, готовые выслушать приказ. Кого оставить?

— Разрешите? — вперед вышел старшина Шмитько. — Моему расчету дозвольте, товарищ майор.

Николай Шмитько опытный пиротехник, да и ребята у него толковые: Алексей Пойманов, Иван Малицкий… У каждого была не одна встреча со смертью. Они научились побеждать ее.

— Хорошо. Только будьте внимательны.

— Все будет в порядке, — ответил Шмитько.

— Надеюсь! — Майор простился с председателем, сел в кабину, а оставшиеся саперы пошли в правление.

— Девчат не обижайте! — крикнул из кузова Асрор Давлятов, лукаво блеснув глазами. — Ха-а-ро-шее дело вам доверили. А для нас работы нет.

— Будет и вам, — ответил старший расчета лейтенант Фурсаев.

Машина миновала околицу, покатилась по проселочной дороге.

Солнце садилось за горизонт, когда они прибыли в колхоз имени XX партсъезда. И здесь саперов приняли хорошо, с хлебом-солью.

— Сегодня отдыхать, а завтра за работу.

Где там! Солдатам хотелось пройти по селу, побывать в клубе. И не только, чтобы посмотреть на девчат. В беседах с местными жителями иногда узнавали они такие подробности, до которых не докопаться миноискателями.

Через пару часов в здание сельсовета, где офицеры обсуждали с членами правления сельхозартели план действий, прибежал Асрор Давлятов. Обычно горячий, неуравновешенный, сейчас он был особенно возбужден.

— В чем дело, Давлятов? — спросил Карасев.

— Ай, товарищ майор. Такое дело, такое дело…

— Говори толком.

Майору нравился этот парень из Таджикистана — и взлет его черных бровей, сросшихся на переносице, отчего они напоминали крылышки летящей птицы, и длинные, загнутые ресницы. А всегда смеющиеся глаза казались упрятанными в глубоком колодце. Но больше всего нравились майору руки солдата — уверенные, с упругими, вздувшимися венами, рабочие руки.