Марианна в огненном венке (Книга 2) - Жюльетта Бенцони

- Из-за меня! - выйдя из себя, вскричала Марианна, не думая больше приглушать голос. - Когда уже вы перестанете считать моих друзей разбойниками, а своих святыми? Не у графа же Шереметева должна я искать Жоливаля и Крэга О'Флаерти или моего бедного Язона?

Бог знает, что сделали с ним казаки. Жив ли он?

Дрожь в ее голосе подействовала на кардинала и заставила его смягчиться.

- Если его противник жив - безусловно! Но если нет.., в любом случае Шереметев может быть полезен, чтобы найти его. У него огромное влияние, и его друзьям в армии нет счета. Умоляю тебя, отправляйся к нему.

Но после короткой внутренней борьбы она отрицательно покачала головой.

- Не раньше, чем я найду Жоливаля. После этого, да, может быть, я пойду к нему. Я не могу поступить иначе. Зато вас, такого могущественного и всезнающего, вас умоляю я попытаться узнать, что случилось с Язоном. В таком случае.., да, я буду ждать вас в Кускове.

Она воздержалась добавить, что Жоливаль необходим ей, чтобы выполнить взятую ею на себя добровольную миссию для Наполеона, обещавшую ей возможность уехать в Америку. Наступила очередь кардинала заколебаться. В конце концов он пожал плечами.

- Скажи мне, где и как произошла эта глупая дуэль. Куда, по-твоему, увели казаки американца?

- Я не знаю... Они сказали, что атаман решит его судьбу. Что касается дуэли...

В нескольких словах она описала ее, упомянула имя князя Аксакова и стала ждать реакцию крестного. После краткого молчания он прошептал:

- Я знаю, где находится атаман Платов. Постараюсь навести справки. Но ты делай то, что сказал я!

Попытайся найти своих друзей, если это для тебя так важно, но будь готова покинуть Москву до завтрашнего вечера. Дело идет о твоей жизни.

- Но почему же, наконец?

- Я не могу тебе это сказать. Не имею права. Но умоляю тебя послушаться: необходимо, чтобы завтра вечером ты была в Кускове. Там мы встретимся.

И, не говоря ни слова больше, Готье де Шазей круто повернулся и ушел. Небольшая его фигура словно растаяла во мраке коридора. Марианна вернулась в свое убежище, где Ванина продолжала мирно спать. Она легла рядом с ней и, чувствуя облегчение, переложив заботы по розыскам Язона на более крепкие плечи, постаралась забыть об угрожавшей ей таинственной опасности. К тому же у нее было в запасе тридцать шесть часов. И на этот раз она заснула спокойным сном без кошмаров...

Ее разбудил сигнал трубы, и, открыв глаза, она при свете свечи, ибо дневной свет не проникал сюда, увидела Ванину, с трудом пытавшуюся надеть черное платье, безусловно, более подходящее в этих условиях, чем ее невероятный костюм античной царицы. Дело шло с трудом: застряв в поясе, который она забыла развязать, певица бранилась сразу на нескольких языках.

Марианна поспешила освободить ее, развязав узел и потянув платье вниз.

- Спасибо! - вздохнула Ванина, красная и всклокоченная, начавшая уже задыхаться под плотной тканью. - Я обязана этим изящным туалетом щедрости нашего хозяина, который только что принес его мне. Должно быть, это подарок какой-то дамы, милосердной, но.., не до такой степени, чтобы пожертвовать новое платье, - добавила она, сделав гримасу. - Мне не нравятся ни ее духи, ни запах, который они должны перебить...

Сон и мазь Ванины сотворили чудо. Плечо у Марианны онемело, но почти не болело, и признаков лихорадки не ощущалось.

- Который может быть час? - спросила она.

- Признаться, я и сама не знаю. Мои часы остались в театре, а в этой комнатушке трудно определить время, тем более что я забыла спросить об этом у аббата.

Легкий на помине, он тут же появился с подносом, на котором дымились две чашки чая со сливками рядом с двумя кусками черного хлеба.

- Сейчас полдень, - сказал он, - и, к сожалению, это все, что я могу вам предложить. Уж извините меня!

- Вы не нуждаетесь в извинениях, padre. Самая красивая в мире дева может дать только то, чем ее наделил Господь, - легкомысленно прощебетала Ванина.

Но аббата сравнение, похоже, не шокировало, и, не распространяясь больше, певица поспешила сменить тему, спросив, что означают эти сигналы трубы.

- А вы что подумали? - вздохнул аббат, пожав плечами. - Это армия Бонапарта вступает в Москву...

Только "Бонапарт" объяснил Марианне больше, чем долгий разговор. Еще один, у кого в сердце нет императора! Впрочем, раз такой великий конспиратор, как Готье де Шазей, остановился у него... Тем не менее она с признательностью улыбнулась ему.

- Мы больше не будем затруднять вас, господин аббат, - сказала она. Раз французы пришли, нам уже нечего бояться.

Они торопливо съели завтрак, поблагодарили аббата за гостеприимство и покинули дом, не вызвав, впрочем, попыток удержать их. Марианна теперь спешила подальше уйти от их убежища, которое казалось ей логовом заговорщиков.

Выходя, она обратила внимание, что никто из укрывавшихся здесь не появлялся, и сделала вывод, что приход соотечественников их не радует. У Ванины, кстати, было такое же ощущение.

- Аббат Сюрже славный малый, - сказала она, - но, интересно, не занимается ли он политикой и что за люди прячутся у него? Таких церковных сторожей, как у него, я еще не встречала.

Марианна не смогла удержаться от смеха.

- А я тем более, - с легким сердцем сказала она.

Когда они вышли на улицу, яркое солнце сменило ночную грозу, о которой напоминали широкие лужи, сломанные ветки деревьев и разбитые цветочные горшки, а в окрестностях церкви не было ни единой души.

- Пойдем на Красную площадь, - предложила Ванина. - Это сердце Москвы, и именно к ней стремятся войска. Я думаю, что император расположится в Кремле.

По таким же безлюдным улицам, где изредка в окнах и дверях появлялись жители, женщины добрались до набережной Москвы-реки и увидели, что осталось только два моста. Остальные восемь были, очевидно, взорваны ночью, и их остатки выглядывали из воды.

Странным казался этот обезлюдевший город, без всякого движения, почти мертвый. Ни единого шума, кроме еще далеких, но приближающихся звуков труб, катящихся пушек и грохота барабанов. Все это вызывало ощущение подавленности, и обе подруги, обрадованные возможностью свободно пройтись по свежему воздуху, постепенно перестали делиться впечатлениями и продолжали путь молча.

Гигантская Красная площадь открылась перед ними во всем своем величии и пустоте. Только двое русских солдат, видимо, отставших, стояли на коленях перед удивительно расцвеченным красно-сине-золотым собором Василия Блаженного, и несколько быков бродили по брусчатке.

Но за зубцами Кремля мелькали какие-то фигуры, напомнившие Марианне ночные события.

- Что-то не заметно пока французов, - прошептала она. - Где же они? Их слышно, но не видно...

- Напротив! - воскликнула певица, обернувшись к реке. - Смотрите! Они переходят вброд...

Действительно, против западного крыла Кремля кавалерийский полк форсировал Москву-реку, не особенно глубокую в этом месте, ибо вода доходила лошадям только по грудь.

Марианна нагнулась над парапетом и смотрела во все глаза.

- Французы? Вы уверены? Я их не узнаю!

Ванина радостно рассмеялась.

- Еще не французы! Великая Армия - да! Господи, неужели вы не можете узнать солдат императора? Я знаю назубок все униформы, все соединения. Армия!

Солдаты! Это моя страсть. Нет ничего прекрасней, чем эти люди.

Такой энтузиазм позабавил Марианну, которая подумала, что вкусы Ванины и ее дорогой Фортюнэ в этом вопросе равны.

- Смотрите на первых! - заволновалась певица. - Это польские гусары 10-го полка Умиеньского! За ними я вижу прусских улан майора Вертера, затем.., мне кажется, это егеря Вюртемберга перед несколькими полками французских гусар! Да, это они! Я узнала их плюмажи. Ах, как же чудесно снова увидеть их! Я понимаю, что их приход ставит всех нас в невозможное положение, но. Боже правый, это стоит того, и я ни о чем не жалею...

Зачарованная, увлеченная заразительным пылом ее спутницы, Марианна смотрела на приближающиеся войска, в четком порядке пересекающие реку. Нагнувшись рядом с ней через парапет, с широко открытыми глазами и трепещущими ноздрями, Ванина нетерпеливо перебирала ногами. Вдруг она вскрикнула и протянула руку.

- О, смотрите! Смотрите, там.., всадник, который обогнал колонну и галопом скачет через реку.

- Этот офицер в зеленом, с громадным султаном из белых перьев?

- Да! О, я узнаю его среди тысяч! Это неаполитанский король! Мюрат.., самый очаровательный кавалерист империи!..

Восторг певицы достиг предела, и Марианна позволила себе улыбнуться. Она давно знала о склонности зятя Наполеона к пышным, даже невероятным нарядам.

Но сейчас он, пожалуй, превзошел самого себя. Только он мог решиться на такой необычный и великолепный костюм: польский казакин из зеленого бархата с широкими золотыми шнурами, подпоясанный алой перевязью с золотыми полосами, и шапка того же цвета, увенчанная султаном из белых страусовых перьев, высотой не менее трех футов. И самое удивительное заключалось в том, что он умел не казаться смешным в этом наряде...