Файтин! - Андрей Геннадьевич Кощиенко

при этом хорошо говоришь на нескольких иностранных языках. Что это значит? Может, ты шпионка?

Блин, обвинения в шпионаже мне ещё не хватало! И чёрт меня дёрнул спросить про этих хонде! Приехал бы, да увидел, кто это! Не терпелось! Язык чесался спросить! В чём дело, я же не был таким болтливым раньше?! И что теперь ему говорить?

— Я жду ответа, — напомнил о своём существовании ЧжуВон.

Я прокрутил в голове несколько вариантов возможной брехни, посмотрел на лицо ЧжуВона и понял, что сейчас вряд ли они прозвучат убедительно. Вот просто хребтом почувствовал это. Пожалуй, лучше будет сказать, как есть.

— Видишь ли, ЧжуВон-оппа, — решившись, начал я издалека, — У меня есть некая, скажем так, проблема. Со здоровьем. Я могу об этом рассказать, если тебе интересно, но у меня будет условие. Прошу, чтобы это осталось между нами. Хорошо?

— Ну, допустим, — кивнув, согласился ЧжуВон.

— Понимаешь, не так давно, я попала в автомобильную аварию…

За пару минут, я, честно глядя ему в глаза, рассказал ЧжуВону свою грустную историю.

— Опять врёшь? — не поверил мне он, когда я закончил говорить.

— У меня справка есть, — сразу выложил я свой главный козырь, — Могу принести.

— Принеси, — кивнул ЧжуВон, — И что, тебя врачи просто взяли и выпустили из больницы? Зная, что ты ничего не помнишь? Не могу в это поверить!

— Никто не знает, что такое память, — вздохнув, сказал я, — Врачи надеялись, что когда я попаду в те места, где жила и училась, то это будет дополнительной стимуляцией для мозга, и я всё вспомню. Некоторым людям такое помогло. Мне — нет.

— И ты так об этом спокойно говоришь? — поразился ЧжуВон.

— А что мне теперь, плакать, что ли? — спросил я и добавил, — Слезами горю не поможешь.

— Пф-ф-ф… — выдохнул ЧжуВон, обдумывая и снова обратился ко мне, — И ты ничего не помнишь из того, что было с тобою до аварии. Ничего-ничего?!

— Уку, — отрицательно помотал головою я, — Что-то, кажется, порою всплывает, но вот если специально задуматься и попытаться целенаправленно вспомнить — не помню. Я из-за этого в школе экзамены сдать не смогла. Оставили на следующий год.

— А как же твой английский? — прищурился на меня ЧжуВон, — Как ты можешь говорить на нескольких языках если нечего не помнишь?

— Не знаю, — пожал я плечами, — Я раньше их учила, но так хорошо у меня никогда не получалось. А теперь — получается. Врачи это тоже не могут объяснить. Может, что-то улучшилось в голове?

ЧжуВон снова с минуту посидел, обдумывая услышанное.

— Ну, ты даёшь, зверёныш, — слегка ошарашено сказал он, запуская двигатель машины, — Я думаю, почему ты такая странная. А у тебя, оказывается, амнезия! Почему ты мне сразу не сказала?

— Не хотела выглядеть "странной", — ответил я.

— Ха! — фыркнул ЧжуВон, — А как, по-твоему, ты сейчас выглядишь?

— Тоже не совсем как все, — согласился с ним я, — Но лучше так, чем все сразу будут знать, что я потеряла память.

— Чем лучше-то?

— Люди могут подумать, что я сумасшедшая и не захотят со мною общаться, понимаешь?

— А ты точно не сумасшедшая?

— А ты как думаешь? Ты ведь общаешься со мною каждый день. Сам не можешь решить?

— Ты странная, — подумав вынес вердикт ЧжуВон, — Но, пожалуй, не сумасшедшая.

— Вот видишь, — с облегчением сказал я, — Ты меня знаешь и у тебя есть мнение обо мне. А если сказать о таком человеку, который меня не знает? Наверняка он просто не станет иметь со мною никаких дел.

— Но, согласись, — помолчав возразил ЧжуВон, — Забыть почти всю свою жизнь… Это не совсем нормально.

— Представь, — предложил я ему, — Что ты начал забывать. Забыл, что было неделю назад, месяц, год, два… В какой момент ты станешь ненормальным?

— Мм-м-м, — задумался ЧжуВон, — Ну, наверное, есть какая-то общепринятая граница… Хотя, я видел в своей жизни несколько достаточно странных людей. Причём, это были люди, которые зарабатывали большие деньги. И никто их в больницу насильно не отправлял. Наоборот! Это были весьма уважаемые бизнесмены…

— Я тоже буду зарабатывать большие деньги! — пообещал я.

— Ха! — глянув на меня, с насмешкой в голосе отозвался на это ЧжуВон, — Школу сначала закончи. Без аттестата тебя никуда не возьмут.

— Посмотрим, — сказал я.

— Ну, посмотри, — разрешил он мне.

Некоторое время опять ехали молча.

— Постой! — нарушил тишину ЧжуВон, — Получается, что ты сейчас видишь море первый раз в жизни?

— Да, — кивнул я, — Получается, что многие вещи я вижу первый раз в жизни…

— Холь! — высказался по этому поводу мой спутник хлопнув правой ладонью по рулю.

Ещё некоторое время ехали молча. ЧжуВон о чём-то думал. Я смотрел на дорогу и на море, тоже размышляя, правильно ли я поступил, рассказав ему о своей амнезии? Ну, наверное, пришла пора это сделать. ЧжуВон не дурак, возможно, он раньше просто не обращал внимания, но несуразностей в конце концов накопилось столько, что он не смог их уже игнорировать. Врать дальше? Можно было и так, но понятно, что это уже откровенная лажа будет.

Внезапно ЧжуВон свернул к обочине и достаточно резко остановил машину. Вынул телефон и набрал номер.

— Сон У, — спросил он в трубку, — ты уже сделал то, что я просил?… Сделал?.. Просто ситуация изменилась. Можешь это отменить?.. Ушло в разные? Хорошо, понял тебя… Ладно, пусть остаётся так. Всего доброго, Сон У.

ЧжуВон снова вывел машину на дорогу. Через некоторое время он притормозил у какого-то зелёного памятника, изображавшего сидящую женщину в маске для подводного плаванья и с какой-то круглой штуковиной в руках.

Памятник корейским ныряльщицам

— Смотри, — сказал он, кивком головы задавая направление, — это памятник корейским женщинам-ныряльщицам, хонде.

Женщины-ныряльщицы? У нас, в "нашей" Корее их зовут — хенё. А тут, значит, хонде? Вот же шь! Оказывается, всё просто! Я опять, "лопухнулся". А эта круглая штуковина, что у женщины на памятнике в руках — это сетка-ловушка, а сзади — буй, который показывает проплывающим мимо лодкам, что