Путешественники - Николай Дорожкин

Под инками в точном значении слова надо понимать лишь столичную аристократию государства – потомков маленькой этнической группы (условно говоря, «племени»), жившей в долине Куско на юге Перу к началу XV века. Позже в категорию так называемых «инков по привилегии» вошло иноплеменное население окрестностей Куско, близкое настоящим инкам по культуре и издавна связанное с ними родственными отношениями. Само слово «инка» некогда означало, по-видимому, примерно то же, что и кечуанское «синчи», т. е. «воин», «военачальник», «доблестный и родовитый муж». Отсюда логичен переход к последнему важному значению слова «инка» – «предводитель», «царь». «Инка» входит поэтому в довольно длинный ряд эпитетов, из которых складывались имена верховных властителей андской империи (в литературе эти имена обычно даются в упрощенной форме). Таким образом, если «инки» есть название народа либо правящей социальной группы, то «Инка» (в единственном числе) обозначает главу государства инков. При необходимости подчеркнуть именно это значение пишут о Сапа Инке, т. е. Великом Инке (императоре).

Об инках написано много, но тема эта неисчерпаема. Древнеперуанская цивилизация – явление мирового класса. От того, какой образ инкской империи создадут в своих реконструкциях ученые, быть может, зависит в определенной мере наше общее представление об истории человечества, а тем самым – в какой-то мере и о возможном и желательном направлении будущего развития. Некотороые наши современники видят в инках творцов социалистической утопии, другие – деспотов-рабовладельцев, третьи – создателей сравнительно примитивного раннеклассового государства, причем в обоснование своей позиции приводили зачастую одни и те же факты.

До середины XX века основным источником сведений об инках оставались так называемые хроники – труды, написанные в XVI–XVII веках и рассказывающие об истории, хозяйстве, обычаях, верованиях обитателей Перу. Их авторами были как испанцы, так и потомки индейской знати. Значение перуанских хроник невозможно переоценить и сейчас. Вместе с тем хроники не содержат ответ на все возникающие вопросы и в целом дают несколько более искаженную картину жизни инков, чем аналогичные работы по истории и культуре ацтеков. Традиции древнемексиканского общества начала XVI века оказались понятнее европейцам, чем андские. Религиозные и календарно-астрономические представления, государственные и политические институты, экономическая организация, а главное, распространенный в Мексике способ накопления и передачи информации, т. е. письменность, не отличались принципиально от известных европейцам либо по собственному опыту, либо благодаря общению с другими народами Старого Света или сведениям, дошедшим от античности. Представители прежней ацтекской знати в свою очередь сравнительно легко перешли на латиницу и рассказали в своих сочинениях о жизни и истории разрушенного конкистадорами государства.

Инки хранили информацию с помощью кипу – связок разноцветных шнурков с узелками. Подобная знаковая система была не менее ёмкой, чем ацтекское полупиктографическое письмо, но она несопоставима с европейской. Кипу не были случайным изобретением. Они появились до инков, а принципы мышления, лежащие в основе «узелкового письма», тесно связаны с присущими индейцам Анд календарно-астрономическими представлениями, с особенностями их социальной организации. В Андах пропасть между европейской и местной культурами была столь глубокой, что после конкисты образованные индейцы и метисы оказались способны изложить свои взгляды в доступной завоевателям форме лишь в тех случаях, когда их собственное мышление в определенной мере европеизировалось. У некоторых авторов, таких как очень популярный в свое время Инка Гарсиласо де ла Вега, европеизация была более, у других – менее полной, но в совсем нетронутом виде древнее индейское мировоззрение вряд ли кто-нибудь сумел передать. К тому же из-за вспыхнувшей между конкистадорами распри сбор сведений о культуре и прошлом Перу начался лишь через полтора десятилетия после похода Писарро, когда память о реальном государстве инков уже стала вытесняться его легендарным образом. Большинство же «хроник» о нем написано не участниками событий 1530-х годов, а их потомками во втором и третьем поколениях».

Вот с этим-то «явлением мирового класса» и встретились испанские завоеватели под командованием Франсиско Писарро.

Завоевание империи Инков

Ко времени прибытия испанцев в империи только что закончилась трехлетняя гражданская война, в ходе которой был свергнут верховный инка Уаскар. Он находился в плену у победителя – своего брата Атауальпы. В сентябре 1532 году Атауальпа с отрядом в пять тысяч индейцев находился в крупном горном селении Кахамарка, лежащем на одном из верхних притоков реки Мараньон.

Братья Писарро, располагая информацией о положении в стране, сочли момент наиболее подходящим для похода. Они выступили 24 сентября 1532 года с большей частью своих людей от залива Гуаякиль на юг, перевалили Западную Кордильеру и поднялись на нагорье. На свою беду инки проложили хорошие дороги и соединили подвесными мостами берега горных рек. В отряде Франсиско Писарро было 62 конных воина и 106 пехотинцев, из которых огнестрельное оружие имел едва один из четверых. Атауальпа был всецело занят своими проблемами и не видел в группе испанцев никакой угрозы. 15 ноября конкистадоры вошли в Кахамарку и расположились там. В четырёх километрах от города разбил лагерь пятитысячный отряд Атауальпы. Старший из братьев Писарро, Эрнандо, в сопровождении переводчика отправился к Атауальпе. Император спокойно дал своё согласие на встречу.

По версии, изложенной в «Очерках…», братья Писарро вместе с офицерами Эрнандо Сото и Себастьяном Мояно де Беналькасар и монахом Висенте Вальверде составили дерзкий план, который и выполнили с беспримерной наглостью. Три группы испанцев были спрятаны в засаде – видимо, обе стороны условились, что встретятся вдали от своих отрядов. Атауальпа прибыл на площадь в золотом паланкине, который несли на плечах знатные люди, 300 безоружных индейцев шли впереди, убирая с дороги камни и сор.

За верховным инкой следовали на носилках и в гамаках вожди и старейшины. Когда процессия остановилась, к Атауальпе подошел Вальверде и зачитал документ о добровольном признании инками власти испанского короля. Атауальпа спросил, как он может убедиться в том, что всё сказанное ему правда. Вальверде протянул ему Евангелие. Инка, повертев и перелистав его, сказал: «Эта книга не говорит» и отбросил её. Тогда Вальверде крикнул испанцам: «На них, на них!». Франсиско Писарро приказал дать залп, всадники из засады с трёх сторон устремились к Атауальпе, и в то же время появились пехотинцы. Сам Писарро бросился к носилкам, схватил инку за очень длинные волосы, вытащил из носилок, свалил на землю и связал. Индейцы свиты Атауальпы, на которых с трёх сторон набросились всадники, в панике бежали. Увидев бегство, находившийся в отдалении многотысячный индейский отряд без боя ушел на север, к экватору.

В таком исходе боевого столкновения большую роль сыграл морально-психологический фактор. Дело в том, что индейцы никогда ранее не видели лошадей, которые вместе со всадниками представлялись им какими-то чудовищами – химерами вроде кентавров. Кроме того, цивилизация инков не знала огнестрельного оружия.

Испанцы с пленным инкой вернулись в Кахамарку. Эрнандо Писарро с 20 всадниками и несколькими пехотинцами отправился на юг, к Тихоокеанскому побережью – на поиски сокровищ Атауальпы. Сокровищ он не обнаружил, но выбрал удобное место для закладки города – будущей столицы. Проходя через богатую страну с дружелюбно настроенным населением, Эрнандо Писарро переправился через несколько рек, в том числе через одну крупную, не подозревая, что это великая Мараньон – Амазонка. В отсутствие Эрнандо в Кахамарку прибыл Альмагро с пополнением, набранным среди «отбросов» панамского люда.

Атауальпа, сидя в темнице, понял, что конкистадоры больше всего в мире ценят золото, и предложил неслыханный выкуп – наполнить золотом темницу до черты, которую он провёл на стене камеры. Писарро принял предложение, и Атауальпа разослал во все стороны гонцов для сбора золотых сосудов и храмовых украшений. К июлю 1533 года были собраны груды золота, но далеко не весь выкуп был доставлен на место. Писарро, который по мере обогащения становился всё более жадным, потерял терпение, тем более что ресурсы инки казались уже исчерпанными. Он обвинил инку в заговоре против испанцев и убийстве Уаскара, а заодно – в идолопоклонстве, многожёнстве и т. д. Атауальпа был приговорён к смертной казни и, по испанскому обычаю, задушен. Писарро возвёл на престол государства Перу инку Манко Капака, сына Уаскара, и направился с ним на юго-восток, в столицу империи город Куско.