Удар ниже пояса - Александр Ходырев

Друзин сел в кресло.

— По Шутикову. Мои ребята были у него. Живут они вдвоём с женой. Жена не работает. Сегодня утром он ушёл на работу, и она через некоторое время пошла по магазинам. Двое вели ее, а двое работали в квартире. Результаты, я бы сказал, странные. Самое главное, чемодана в квартире нет. Вообще нет.

Брови Хозяин взлетели вверх.

— Сколько они там были?

— Около двух часов. Времени больше чем достаточно. И ребята опытные и аккуратные. Ну и чемодан — это же не лист бумаги. У Шутикова в квартире несколько чемоданов. Три огромных, довольно старых. И есть один небольшой. Но это совсем другой чемодан. Куплен совсем недавно.

Хозяин наклонил голову к столу и повел ею из стороны в сторону, как будто вынюхивая что-то.

— Что за чёрт! Все через… — Он выдохнул и поднял голову. — Дальше.

— Дальше не лучше, — продолжал Друзин. — Этот Шутиков совсем штучка не простая. В советское время работал долго за рубежом. То от МИДа, то от Внешторга. А дома у него призы по дзюдо и по стрельбе. Так что очень похоже, что он оттуда, с Лубянки. Вот такие дела.

Хозяин сморщился и опять вздохнул:

— Этого нам только не хватало. Да, что-то у нас с этим делом! На каждом шагу спотыкаемся. То, что он из конторы, ничего особенного. Это ситуацию сильно не усложняет. Хотя и не улучшает. А вот то, что нет чемодана!.. Это ведь надо понять. А понять я не могу. Ты можешь?

Друзин пожал плечами:

— Просто не могу понять. Вещи-то из этих троих могли быть только его. Не могу себе представить какой-нибудь правдоподобный вариант.

— И не надо! — неожиданно завизжал Хозяин. — Не надо ничего представлять! Правдоподобное и неправдоподобное! Ничего не надо!

Он вскочил, быстрыми шажками обошел стол и снова уселся.

— Не надо никаких фантазий и домыслов, — сказал он, успокаиваясь. — Всё. Нет у этого, как его… Шутикова, посмотреть у двух других. Если и у них нет — значит, надо брать за горло. Сначала — Шутикова. Есть другие предложения?

Друзин отрицательно покачал головой.

— Значит, нет? На том и порешили. Сегодня-завтра надо посмотреть чемодан у других. Если нет — обсудим, как нам организовать прямой контакт. А что у нас по Георгию?

— Помер он от сердечного приступа. Это совершенно без сомнений, два специалиста смотрели, я вам о них говорил. Так что ясность полная.

— Ладно. Пока это все я обдумаю. А ты давай сейчас с этим чемоданом. Это сейчас самое главное.

На следующий день Друзин позвонил Хозяину около пяти.

— Аркадий Борисович? Добрый вечер.

— Ну, что, есть результат?

— Нет. К сожалению, нет. Проработали оба направления.

— Ладно. Тогда вот что. Не будем торопиться. Ты приезжай ко мне завтра. Часа в четыре. Тут еще и другие дела накопились. Все, до завтра.

В пятницу ровно в четыре Друзин вошел в кабинет Хозяина.

Поздоровавшись и, как обычно, не услышав в ответ ничего вразумительного, Друзин уселся в не любимое им кресло.

— Ну, сначала расскажи, как там было. Хоть что-нибудь нашли?

— Нет, ничего, о чем бы стоило говорить. Прописью — ничего. Некоторые трудности просто возникли. У Боброва мать живет. Вернее, жила. Уже за восемьдесят старушке. Ну, пришлось исхитряться. А так — всё очень просто было.

— Мне это неинтересно. Значит, совершенно ничего? Где же этот чертов чемодан? Ну, не мог же он испариться? Что он его, в Швейцарии, что ли, оставил? Зачем? Может быть, передал кому-нибудь? Ладно. Я полагаю, брать нам надо этого Шутикова. Какие у тебя соображения?

— Ну, может, это не моё дело, но, мне кажется, стоит взвесить потерю этого груза и те проблемы, которые у нас возникнут, если мы возьмем этого мужика. Одно дело — мы со своим контингентом разбираемся. О них никто и не вспомнит. Может, еще даже и спасибо кто-то скажет. А тут, как ни исхитряйся, просто так это не пройдет. Да к тому же он хоть и бывший, но оттуда. А у них там, говорят, бывших не бывает. По крайней мере раньше так было. Стоит ли рисковать? У нас сейчас товар пришёл. Мы можем втрое больше собрать. Вот такие соображения.

Друзин выжидательно глядел на Хозяина. По тому, как тот тяжело задышал, по длинной паузе Друзин ожидал очередной вспышки гнева. Но вместо того чтобы взорваться, Хозяин ответил неожиданно тихо и спокойно:

— Стоит. Иначе нас никто уважать не будет. Понял? А вообще ты правильно сказал. Не твое это дело. Не твоего ума. Мы обсуждаем совсем другой вопрос. Как лучше его взять. Именно этот вопрос. Итак, соображения.

Друзин наклонил голову, собираясь с мыслями.

— Идея такая — разыграть, как будто его взяли какие-то спецслужбы. Подъезжают люди в масках, в камуфляже, с автоматами и запихивают его в машину. Это и его собьет с толку, да и для зрителей, если будут, тоже все будет выглядеть довольно естественно. Взять его лучше у дома. На даче за ним посмотрят мои ребята, но брать его там не слишком удобно. Везти оттуда уж больно далеко. Лишний неоправданный риск.

— А что, — поднял брови Хозяин, — это неплохо. Совсем неплохо. Готовь все это. Ну, а теперь давай текущие дела.

Глава 6

В понедельник около одиннадцати, после совещания у министра, Ходунов вернулся к себе.

Он прошёл в кабинет через смежную комнату, в которой сидели Валентина Андреевна, связывающая Ходунова с внешним миром, и маленький, тщедушный Болыиов, постоянно уткнувшийся в свой компьютер.

— Валентина Андреевна, Бобров не приезжал?

— Он звонил. Минут двадцать тому назад. Извинялся, сказал, что еще будет звонить. У него там дома какие-то проблемы.

— А то, я смотрю, он уж должен был подъехать. Ну, ладно, я на месте.

Бобров позвонил снова минут через десять.

— Александр Петрович, добрый день.

— Добрый день, Валентин Евгеньевич.

— Я прощу прощения. Мы договаривались, что я подъеду. Но у меня дома тут… Если я во второй половине подъеду?

— Ну, тогда уж в конце. Я к двум часам еду на совещание. Давайте в пять. Вы подготовили обоснование?

— Да, конечно. Все сделал.

— Ну, хорошо. Если вдруг я задержусь, вы это тогда Владимиру Сергеевичу оставьте. Как с отъездом, всё в порядке?

— Да, все нормально. Но я вас все-таки подожду. Так что с пяти я у вас.

— Хорошо, тогда до встречи. А что дома-то?

— Да… Приеду, расскажу.

Завтра Бобров уезжал в Германию. Ещё полгода назад министерство отправило заявку на его двухмесячную стажировку в международном учебном центре. Вопрос решился не сразу. Возникла проблема с возрастом. Но потом все-таки удалось все утрясти. И вот теперь Бобров срочно приводил в порядок все свои дела.

После практически не состоявшегося совещания Ходунов вернулся к себе в начале четвёртого. Настроение, которое резко ухудшилось после очень неприятного разговора с Шутиковым, когда тот сказал, что обнаружил за собой слежку, не стало лучше.

«Надо что-то делать, — прохаживаясь по кабинету, думал Ходунов. — Ну, ладно, до завтра можно подождать. А дальше что? Эта публика такая — от нее можно ожидать чего угодно. Они ведь на все способны. А самое главное — Люда и Маша. — От этой мысли у него перехватывало дыхание. Нет, это даже представить нельзя, что что-то может случиться с его девочками. И он ничего не сможет сделать. У него сжималось что-то внутри и как будто молотом начинала стучать кровь в голове. — Так что же делать? Нет, пока ни одной мало-мальски разумной мысли в голову не приходит. Ладно, все. Надо перестать травить себя попусту. Все, сажусь и работаю».

Работа действительно отвлекла его от тяжелых мыслей. И когда около пяти приехал Бобров, настроение у Ходунова уже было получше.

— Ну, здравствуйте, здравствуйте, Валентин Евгеньевич, — встав из-за стола и встречая Боброва, сказал Ходунов. — Проходите, садитесь. Сначала давайте я посмотрю обоснование. Это сейчас самое главное.

Бобров передал Ходунову несколько листов. Тот, сдвинув брови, несколько минут читал молча.

— А здесь нужна ссылка на конкретный документ. Номер, дата.

— А, это у меня есть. Я просто не хотел загромождать. Чтобы яснее было. Вот, здесь все написано.

— Ну, остальные-то как раз не очень нужны. А вот эта — обязательно. Ну а в целом мне очень нравится. По-моему, убедительно и ясно. Оставляйте мне всё это дело и дискету. Мы с Вольтовым окончательно подредактируем и будем направлять. Все, считайте, что долгов у вас перед нами нет.

— Очень хорошо. А то я уж думал, что не сделаю всего. Столько дел образовалось — просто жуть.

— А что дома-то? Случилось что-нибудь?

— Мама умерла. Вы знаете, ей восемьдесят два года было. Сердце слабое. Ноги сильно болели последнее время. Месяца три уже из дому не выходила. И, казалось бы, мы должны были быть готовы к этому. А вот как случилось, так прямо как обухом по голове.

— Да… Сочувствую вам. — Ходунов вздохнул. — Хотя и говорят, что такая смерть счастливая, но для близких это удар. Даже если человек старый и больной. А когда это случилось?