Тихие сказки - Зинаида Александровна Миркина

class="p1">Марта звонко засмеялась. Сейчас нельзя было понять, кто из них девочка. Платье, рост, седые волосы — все это могло быть понарошке. А по правде… — девочка. И вдруг смех ее оборвался.

Они были с Люсей в лесу, в огромном прекрасном лесу, который вырос на том месте, где когда-то был пустырь… Когда это было? Фея вспоминала и уходила куда-то все дальше и все глубже. Она, кажется, совсем забыла про девочку и говорила только с деревьями, которые узнали ее своим тайным, непонятным нам знанием и что-то шелестели ей, шелестели… А она — понимала их.

— Как ты думаешь, а откуда взялся этот лес? — вдруг спросила она девочку.

— Из семян. Мне папа сказал.

— А семена откуда?

— Из леса.

— Алее?

И тут они обе остановились и посмотрели друг дружке в глаза. Глаза девочки совсем застыли, расширились и, кажется, потеряли дно.

— Не знаю, — тихо ответила она.

— Вот и хорошо, что не знаешь. Знаешь, что не знаешь. Это хорошо.

— А что тут хорошего?

— Девочка моя, те, кто знают, что не знают, подходят к берегу тайны. Разве ты не слышишь, как шелестит тайна? Ну и что ж, что это — листья… Это — Тайна. Не бойся ее. Она не чужая, не страшная. Это наша родная Тайна. Она так же шелестит у тебя в сердце, как в этом лесу. Прислушайся к своему сердцу.

— Да, да, — сказала девочка. — Я слышу.

— Слишком быстро ты ответила. Прислушиваться надо долго. Ох, как долго!.. Этого ты еще не умеешь.

— А ты можешь научить меня? — Научить?… — Фея задумалась. — Я больше всего на свете хотела бы этого. Но я не могу научить тебя.

— Не можешь?! Не можешь?! — девочка вдруг ужасно встревожилась. — Вот и мама говорит, что ты не научишь меня, как стать феей. Так, может быть, фей никаких нет?!

Как она волновалась! Как она хотела, чтобы Марта опровергла ее. Но Марта молчала. Стояла перед ней. И — молчала.

* * *

Сколько лет она не была в этом издательстве? На что она надеется? Зачем пошла опять? И насколько труднее стало подыматься по лестнице. Боже мой! Она никак не предполагала, что сегодня испортится лифт. Правда, всего лишь четвертый этаж, но ей и это уже не под силу. И она уже совсем не может мыть полы… совсем не может. А кроме того… кроме того… может быть, все-таки кто-нибудь когда-нибудь прочтет? Или на это уже совсем-совсем нельзя надеяться?…

И вот она стоит со своей хозяйственной сумкой, кажется, все с той же, только теперь уже совсем истрепанной, и листки торчат изо всех дыр, вот- вот выпадут… Это — «Заметки Феи», «Опыт Чуда» и огромная папка «На берегу Тайны». Господи, как колотится ее старое сердце! Нет, теперь уже не от волнения. Ему просто стало уж слишком неудобно в этой груди, наверно так же, как ей — в этом издательстве. Еще мгновение и выбегут вон — она из комнаты, сердце — из груди.

Но они берут себя в руки. И она, и ее сердце. Ее слабые глаза уже плохо различают, кто это там у окна в самой глубине комнаты… Почему ей хочется подойти именно к этому столу? Какая элегантная девушка сидит за ним! Низко склонила голову. Что-то пишет. И — не поднимая головы: «Слушаю вас».

— Я хотела предложить вам рукописи.

— Какие?

— «Заметки Феи», «Опыт Чуда»…

— О, нет, нет, нет! Этого с нас хватит. Не тот век…

Голова девушки поднялась. Глаза их встретились.

— Лю-ся…

— Тетя Марта!.. На какое-то одно мгновение глаза девушки стали теми, давними, так пронзительно любимыми. «Девочка моя!»

Но мгновение прошло. Перед Мартой сидела совершенно чужая молоденькая женщина с холодным, почти жестоким взглядом.

— Я ничего не могу сделать для вас, тетя Марта. Здесь все нелицеприятно, и на знакомства рассчитывать нельзя. Я ничего, совсем ничего не могу для вас сделать.

— Я… Я и не рассчитывала на знакомство. Я… я совсем не знала, что это ты. Извини за эту неловкость. Я, право, не виновата…

И вдруг случилось совсем уж непредвиденное и совсем неприличное. Она стала хватать ртом воздух, как рыба на песке, схватилась руками за стол, сумка с шумом шлепнулась об пол, а вслед за сумкой и она сама вдруг очутилась на полу. Сотрудники забегали. Кто-то принес валидол, кто-то — нитроглицерин. Но все-таки не справились. Пришлось вызывать скорую помощь. Тогда она внезапно открыла глаза, попыталась сказать что-то, но не смогла. И — смирилась. И тут вдруг неожиданно подбежала какая-то девушка, не из сотрудников и не из медперсонала. Кажется, она тоже пришла с рукописями и ждала своей очереди.

— Послушайте, а листки? Как же так, ведь это ее сумка!

Девушка собрала все до единого листочка. Но Марту увезли, отдавать их было уже некому. И она взяла сумку себе.

А Фее еще не пришло время умирать. Смерть не спрашивает фею, когда ей прийти за ней. Когда захочет, тогда и придет. Когда Смерть захочет, а не фея. Пока еще Смерть не хотела. И вот Марта дома. В своей квартире. Здесь все на месте. И вещи все так же поют. А она — слушает. Еще мгновение — и начнет делать то, что они просят. Ни возраст, ни силы тут ни при чем. Только бы ничто не прервало тишину!.. Нет, прерывает. Телефонный звонок.

— Да, да, я, Марта Ионовна. Что, что? Мой телефон был на папке? Да, конечно, был. Но кто вы? Подобрали мою папку, когда меня увозила скорая помощь? Прочитали? Вот как… Неужели? Ну, это вам так кажется. Эго пройдет. Ну, посмотрим, посмотрим. Я вовсе не хочу вас обижать. Прийти ко мне? Вы очень хотите? Мечта… Ну о чем же тут мечтать? Приходите. Как вас зовут? Люся?! О, Господи! Нет, нет, приходите, приходите, Люсенька. Да, хоть сейчас.

И она пришла, эта новая, совершенно незнакомая Люся. Она попала в квартиру Феи и замерла. «Дом Феи, дом Феи, настоящий дом Феи, — шептала она, а потом только опомнилась и быстро спросила: — А кто у вас убирает?»

— Никто. Я сама.

— Как сама? И моете полы, и натираете их, и… все остальное?

— Да, моя милая, здесь уже давно не мыто. А еще не так давно я мыла полы не только у себя.

— Вы?!

— Ну, конечно, я. Что же в этом удивительного?

— Но вы не должны. И уж теперь-то совсем нельзя. Неужели никто- никто не приходит к вам?

— Как никто? Что ты! Здесь бывает так