Рандеву с «Варягом». Петербургский рубеж. Мир царя Михаила (сборник) - Александр Харников

– Спасибо, Александр Васильевич, – я посмотрел на наместника. – В принципе, мы знаем о Японии всё. Знаем, что около ста тысяч солдат первой армии генерала Куроки сейчас сосредоточены на острове Цусима. Если пренебречь кое-какими формальностями, то эту группировку можно уничтожить за одну ночь.

– Какие формальности вы имеете в виду? – насторожился наместник.

– Гаагские конвенции о недопущении сбрасывания взрывчатых веществ с воздушных шаров и других летательных аппаратов, – ответил я. – По странному совпадению в нашем распоряжении имеется достаточное количество самых современных для нашего времени летательных аппаратов, способных единовременно обрушить на головы врагов более пяти тысяч пудов бомб, начиненных мощнейшим взрывчатым веществом. Из-за этой дурацкой конвенции мы не можем пустить в дело такое богатство.

– Заманчиво… – Наместник огладил бороду. – Я попробую расписать государю все это в таких красках, чтобы он разрешил вам наплевать на все эти конвенции. К макакам у него свой, особый счет. Но, Виктор Сергеевич, о подробностях дальнейших боевых действий мы можем поговорить позже. Я также думаю, что вопрос с Кореей может быть решен вполне благоприятно для вас. Разумеется, при соблюдении преимущественных прав русских купцов и промышленников. Вопрос о том, сколько нужно войск для окончательной победы над Японией, мы тоже отложим. Решаться он все равно будет не здесь, а в Петербурге. При том соотношении сил, которое сложилось после сегодняшнего боя, мы сможем всего лишь надежно запереть японцев на островах и очистить от них Корею. Хотя и это тоже немало. Сейчас меня беспокоят два вопроса. Первый – не вмешается ли в эту войну Британия? И второй – о каких таких Смутных временах в будущем России говорил капитан Тамбовцев? Ну-с! – Наместник посмотрел на Эбергарда. – А вы, Андрей Августович, слушайте, слушайте да на ус мотайте.

– К серьезной войне с Россией Британия не готова, – ответил я, – не те времена. Это будет означать крах всей ее политики, направленной на стравливание России и Германии. Но это не значит, что ничего не будет. Возможны отдельные провокации, способные вызвать крупный конфликт. Или у кого-то из местного британского командования не выдержат нервы. Но большая война означает разгром Британии. Как только Британия объявляет войну России, во-первых, мы тут топим весь британский флот, вплоть до самого Сингапура. Во-вторых, в Туркестане начинает готовиться экспедиция в Индию и, в-третьих, государь принимает предложение своего кузена Вилли о военном союзе. Целью же британской политики является то, чтобы русские убивали немцев, немцы – русских. Потом русские – русских, а немцы – немцев. Самый большой страх англосаксов – союз России и Германии. Ведь им фактически нечего делить, и при этом они обладают двумя самыми боеспособными армиями в мире. У нас никогда не было более преданных союзников, чем немцы, конечно, когда политика сводила нас в союзе. Из всех европейцев только немцы способны приезжать в Россию и становиться в ней своими. Германия пойдет на запад и в Африку, ну а Россия – на Дальний Восток и в Индию. Потеря Японии для Лондона – всего лишь потеря, с шансом продолжить игру. А война с Россией будет означать полный разгром, после которого не подняться.

Наместник посмотрел на Эбергарда, тот одобрительно кивнул.

– Я думаю, господин контр-адмирал прав. Германия и Россия самим Богом предназначены для дружбы против Британии. Это надо говорить обоим императорам по три раза в день. А нам тут надо смотреть, чтобы англичане не сделали какую-нибудь гадость, как недавно японцы, только и всего.

– Спасибо, Андрей Августович. – Наместник снова перевел взгляд на меня. – Ну-с, что там у вас со Смутными временами?

– Евгений Иванович, посмотрите туда – я указал на висящую на стене плазменную панель, – и вы, господа, обратите внимание. В двадцатом веке важнейшим из искусств стало кино, сиречь синематограф. Оно и запечатлело нашу историю, то с беспристрастностью полицейского филера, то с буйной фантазией газетного репортера. Смотрите, вот он двадцатый век, великий и ужасный. – С этими словами я запустил фильм.

Журналисты «Звезды» почти сутки делали нарезку из художественных и документальных фильмов, закадровый текст был озвучен нежным голосом Ирочки Андреевой, для наглядности добавили немного анимации. Все это было сделано, конечно, на скорую руку, но и клиент-то никогда не видел ничего подобного. А по содержанию презентация была убойной – чего только стоили кадры из «Штурма Зимнего» Эйзенштейна, и сразу за ним – сцена расстрела семьи Романовых из соответствующего фильма, исполненная со всем натурализмом. Уж чего-чего, а жуть эта презентация нагоняла страшную.

После просмотра наместник был ошарашен. Наместник был морально убит. Наместник был уничтожен. Я уже стал подумывать – не пора ли позвать врача, который, честно говоря, со всеми своими причиндалами ожидал поблизости команды приступить к приведению в чувство предков, если в этом будет нужда. Но, слава богу, все обошлось.

Когда презентация закончилась, наместник закрыл глаза и начал вслух молиться. Не в лучшем состоянии был и Руднев. До сих пор мы не посвящали его в подробности будущей истории России. Только Эбергард перенес шок более-менее спокойно, наверное, из-за особенностей своего немецкого характера.

Когда мы провожали наместника с Эбергардом, я чуть придержал последнего.

– Господин капитан первого ранга, нам надо спешить к Фузану, но я оставлю здесь один из своих кораблей для обеспечения связи. На каждом из них есть мощные радиостанции, с помощью которых можно связаться со мной, где бы я ни находился. И вот еще что. Подготовьте отряд для занятия островов Элиота, я послал туда два своих корабля с десантом, но задерживаться там они не будут, ликвидируют японцев и сразу вернутся к основным нашим силам.

– Хорошо, господин контр-адмирал, – с легким немецким акцентом сказал Эбергард, – мы воспользуемся вашим советом.

Наместник Е.И.В. на Дальнем Востоке, адмирал Евгений Иванович Алексеев

За плотно задернутыми шторами поздний вечер, считай ночь. Настольная керосиновая лампа с абажуром отбрасывает яркий круг света на стол, заваленный бумагами. В углу остывал высокий стакан с чаем в массивном серебряном подстаканнике. В углах кабинета притаилась тьма, большие напольные часы равнодушно машут маятником, отмеривая уходящие в прошлое мгновения. Тишина и покой.

Только этот покой обманчив, и наместник уже об этом знает. Каждое мгновение, отмеренное часами, приближает Россию к катастрофе. Сегодняшняя победа может отсрочить эту катастрофу, а может и ускорить. Ибо теперь с удвоенной силой накинутся на Россию всякие революционеры и их британские покровители. Что не вышло у японцев, вполне может выйти у местных нигилистов. Главная тайна тайн – происхождение этой самой эскадры Ларионова. Корея и Маньчжурия, конечно, край света, но даже отсюда новости доходят до Европы и Америки. Еще днем, еще не зная всех подробностей, он распорядился отправить по телеграфу реляцию о победе над японским флотом. Сейчас телеграмма уже должна лежать на столе у императора.

Наместник перебирает лежащие на столе бумаги, отпечатанные весьма странным способом. Тут месяц сидеть надо, чтобы разобраться, но главное понятно… Теперь надо писать более подробную реляцию для телеграфирования и рапорт – для отправки спецкурьером. Хотя какой, к черту, спецкурьер! Нужно посылать доверенного человека, достаточно высокого ранга и происхождения, с хорошей охраной. Чтобы сразу с поезда попасть на прием к государю. И ни-ни, ни звука больше никому! Кого бы послать, да так, чтобы это не отразилось на местных делах?

А местные дела – тоже швах, один Стессель чего стоит! Говорят, что он – креатура генерала Куропаткина… Ну-с, месье Анатоль, хитрейший вы наш, поедете вы у меня куда подальше, командовать, к примеру, гарнизоном Анадырского острога или Магаданского. И только попробуйте не послушаться, узнаете, что такое наместник Алексеев в гневе.

Так кого же послать? Если не расширять круг посвященных в тайну, то выходит, что ехать следует капитану 1-го ранга Эбергарду. Без флаг-капитана наместник как-нибудь обойдется, а вот в этом крайне щепетильном деле Андрей Августович незаменим. Тем более что на кону стоит и будущее его второй родины – Германии. Будущее, которое тоже крайне трагично.

Наместник задумался. Нет, одного Эбергарда недостаточно, нужен еще кто-то со стороны контр-адмирала Ларионова. Государь, так сказать, должен воочию увидеть живых людей из будущего, пощупать руками их чудеса и одновременно понять – огромная страна на краю пропасти.

Наместник взял перо и написал несколько строк на листе бумаги. Потом сложил послание и запечатал сургучной печатью. Позвонил в колокольчик. На звук появился адъютант, лейтенант фон Бок.