Первая мировая: война, которой могло не быть - Василий Молодяков

Делькассе вернулся в Большую Политику в 1911 г., став морским министром. В этом качестве он через год подписал русско-французскую конвенцию, а в феврале 1913 г. отправился послом на берега Невы, что никого не удивило, Морис Баррес но многих насторожило. Ещё в

1890 г. российский посол в Париже Артур Моренгейм обратил внимание на выступление Делькассе в палате депутатов, изложив его в таких выражениях: «Единственно практичным и реальным союзом является союз между Россией и Францией, основывающийся не на письменных соглашениях, а на общности интересов. Германия заключила союз с Австрией против России и с Италией против Франции, но эта лига бессильна перед моральным единением Франции и России, сохраняющих в сознании своей силы незыблемое спокойствие. Глубокое впечатление, произведённое красноречием молодого депутата, — заключил посол депешу в МИД, — предвещает ему, по-видимому, блестящую будущность». Один из первых визитов в качестве главы внешнеполитического ведомства Делькассе нанёс в Петербург. Итогом стало секретное соглашение двух министров иностранных дел, которое подтвердило политический союз 1891 г. и военную конвенцию 1892 г., сделав её бессрочной. Понимая важность документа, Делькассе увёз подлинник на груди под рубашкой и вручил его лично президенту Эмилю Лубэ. Ни кабинет министров, ни премьер, ни парламент не были поставлены в известность о договоре.[13]

Знание этих подробностей необходимо для понимания пути Франции к войне. В качестве посла Делькассе провёл в Петербурге всего год, передав должность директору политического департамента МИД Морису Палеологу, другу и протеже Пуанкаре. Но какой год! Назначение в Россию бывшего министра свидетельствовало о важности данного направления для французской политики. Назначение давнего сторонника франко-русского союза, не скрывавшего своей германофобии, показывало, против кого дружат Париж и Петербург. В Берлине сигнал оценили и отреагировали с нескрываемым раздражением. Добавим, что Делькассе получил должность из рук премьера Пуанкаре, который отозвал с неё опытного дипломата Жоржа Луи.

Об отзыве попросил Сазонов, не скрывавший своё участие в деле. «Этот дипломат, — многозначительно писал он в мемуарах, — совершенно не отвечал требованиям занимаемого им поста, с условиями и особенностями которого ему никак не удавалось освоиться. Благодаря этому, пребывание его в России служило помехой той дружной дипломатической работе, которую, в собственных интересах, необходимо вести правительствам союзных государств, особенно в том случае, когда они имеют дело с противниками, которые достигли полной согласованности в области внешней политики.[14] К счастью Жорж Луи был в скором времени заменён самым выдающимся из государственных людей Франции того времени Теофилем Делькассе. Тому удалось без труда, в весьма короткий срок, занять в Петрограде (так в тексте. — В. М.) подобающее ему место и приобрести горячую симпатию и полное доверие русских правительственных кругов».

Одним из главных достижений Делькассе стало согласие России ускорить строительство у своих западных границ стратегических железных дорог, предназначение которых сомнений не вызывало. Для этого Франция была готова предоставить очередной заём и неодобрительно отнеслась к желанию главы Совета министров Коковцова использовать его на улучшение железнодорожной сети страны в целом. По завершении миссии Делькассе был удостоен высшей награды Российской империи — ордена святого Андрея Первозванного, хотя провёл там меньше года. Пуанкаре получил этот орден сразу после избрания на президентский пост 18 февраля 1913 г. «Видеть Пуанкаре в должности президента французской республики, — писал Сазонов, — было, несомненно, успокоительно. У нас оценили по достоинству его миролюбие, союзническую верность и редкую твёрдость воли». Говорить о «миролюбии» Пуанкаре после войны было неудобно, но Сазонова это не смутило. Кстати, и Пуанкаре, и Сазонов попытались поставить под сомнение подлинность записок Жоржа Луи, когда их фрагменты появились в печати в 1924 г., но тщетно: шило вылезло из мешка и укололо многих.

Отзыв Луи из Петербурга был одним из внешне незаметных, но важных этапов движения Франции и России к войне. За инициативой Сазонова стояли постоянные и настойчивые жалобы Извольского, назначенного в 1910 г. послом в Париж. Когда “Луи в 1911 г. был временно переведён в центральный аппарат министерства, посол находил общение с ним полезным и приятным — тот много знал и охотно делился информацией с представителем союзной державы. Однако уже в феврале 1912 г. Извольский просил Сазонова поручить ведение переговоров по важнейшим вопросам двусторонних отношений именно ему, поскольку французский посол якобы неверно информирует Париж о позиции Петербурга и наоборот, а российскому послу приходится бороться с его вредным влиянием.

Не углубляясь в подробности, отметим главное: Извольский стремился опорочить Луи в глазах как своего начальника Сазонова, так и в глазах Пуанкаре, совмещавшего посты премьера и министра иностранных дел.

Жорж Луи «провинился» тем, что был сторонником мирной и умеренной политики, не считал желательной для Франции войну с Германией за русские интересы на Балканах и не был фанатиком реванша. Жозеф Кайо, речь о котором впереди, называл его «слишком прозорливым». Вопрос об отзыве Луи был поставлен в весьма некорректной форме, поэтому он счёл необходимым съездить в Париж, чтобы объясниться с Пуанкаре и устроить российскому послу «баню» в местной прессе. Непокорный дипломат ненадолго вернулся в Петербург, но судьба его была решена. Назначение Делькассе было воспринято в политических кругах как триумф Извольского. Ни один посол великой державы в столице другой великой державы в те годы не имел такого влияния, как он.

Отношения между французским президентом и российским послом в Париже занимают важное место в любой серьёзной книге 6 причинах Первой мировой войны. После смерти Извольского в 1919 г. Пуанкаре открещивался от былой близости, не жалея чёрных красок и утверждая, что посол «приписывал ему те идеи, принятия которых хотел добиться от своего правительства». Трудно сказать, насколько сильна была симпатия между ними, да это и не важно. Важен результат: они работали рука об руку для укрепления двустороннего военно-политического союза, не скрывая друг от друга, против кого этот союз направлен и чем чреват. «Если Россия пойдёт на войну, Франция сделает то же самое», — заявил Пуанкаре в 1912 г. во время очередного конфликта на Балканах и осложнения отношений между Петербургом и Веной. Стороны понимали, что в борьбу между Россией и Австрией вмешается Германия, поэтому речь идёт о всеевропейской, а не локальной войне. Тем не менее ни премьера, ни посла такая перспектива не пугала.

Анализируя переписку Сазонова с Извольским, опубликованную в Москве в 1922 г., а затем переведённую на французский и немецкий языки и ставшую сенсацией, историк Фридрих Штиве сделал вывод: «Наблюдая тщательное, камень за камнем выкладывание стены вокруг Центральных держав, невольно задаёшься вопросом: какова была конечная цель этого? Была ли это просто ловкая дипломатическая игра, направленная на разгром и подчинение противоположного блока? Углублённый анализ документов показывает, что дело не в этом. Каждый политический шаг предпринимался, исходя исключительно из военной точки зрения, а его конечной целью было не соревнование в дипломатической ловкости, а война». «Фатальное единство взглядов между Пуанкаре и Извольским», как выразился Штиве, должно было принести России Константинополь и проливы, Франции — Эльзас и Лотарингию, а всей Европе — войну.

Трогательным примером сотрудничества Извольского с Пуанкаре стало совместное распределение денег, полученных из Петербурга для подкупа местной прессы, включая враждебную России.[15] Уже в 1908 г. посольство через премьера Рувье делало такие «вливания» для организации пророссийской пропаганды. Начиная с марокканского кризиса 1911 г. Извольский просил выделять ему побольше денег для парижской печати, которая, даже по мнению не слишком щепетильных современников, отличалась продажностью и беспринципностью. Дополнительных субсидий потребовали организованные Жоржем Луи нападки на посла, которые тот объявил подрывом престижа всей державы.

Осенью 1912 г. Извольский в письме Сазонову отметил изменение тона газет в лучшую сторону, подчеркнув роль Пуанкаре в правильном распределении субсидий и посоветовав ничего не предпринимать без его согласия и одобрения. Министр финансов Коковцов просил посла следить за тем, чтобы французы тратили деньги на пропаганду в пользу России, а не на обслуживание собственных интересов. Дело в том, что из этих же сумм была оплачена поддержка законопроекта об обязательной трёхлетней военной службе, который сторонники реванша «проталкивали» для подготовки к войне с Германией.