Земля без людей - Джордж Стюарт

Принцесса, низко опустив голову, трусила в нескольких метрах сзади, потом учуяла след и, вероятно забыв о недавних унижениях, с радостным лаем скрылась за холмом.

— Смотри, не так, как вчера! — напутствовал он ее вослед.

Сам же человек шел без определенной цели, разве что немного размять ноги и, если повезет, найти сад со спелыми фруктами. Вот почему вид пасущихся на лугу теленка и коровы сначала не пробудил в нем никакого определенного интереса. Эта картина не содержала для него ничего примечательного или необыкновенного, так как он видел коров и телят, пожалуй, на каждом лугу штата Теннесси. Исключение составляло лишь одно обстоятельство — сейчас он являлся обладателем заряженного ружья и, кажется, начал понимать, какие именно смутные мысли вертелись в его голове.

Аккуратно пристроив винтовку на перекладине забора, он с удивлением обнаружил, что в прорези прицела ясно видит коричневый бок теленка чуть пониже лопатки. Стрелять с такой дистанции — работа для мясника. Он мягко нажал на спусковой крючок, оружие рявкнуло, при отдаче больно стукнув прикладом в плечо. Когда затих звук выстрела и наступил миг тишины, он услышал сдавленный хрип теленка. Тот стоял на широко расставленных, но уже начавших подрагивать ногах, и тонкий ручеек крови вытекал из его ноздрей на землю. Потом теленок рухнул как подкошенный.

При звуке выстрела корова отбежала на несколько метров в сторону и стояла там, удивленно и неуверенно поводя мордой с большими блестящими глазами. Иш понятия не имел, на что способны коровы, защищая своих детенышей. Тщательно прицелившись, он и ей попал под лопатку, и когда корова опрокинулась набок, исключительно из соображений милосердия выстрелил еще дважды.

Теперь пришлось пойти в мотель за охотничьим ножом. Вернулся он, продолжая держать под мышкой заряженное ружье. Подобное поведение с некоторой точки зрения выглядело весьма забавным. До сегодняшнего дня человек совершенно не думал об оружии, но сейчас не расставался с ним, словно объявив войну всему живому, искренне страшился возмездия. Тем не менее, когда добрался до места, где оставил лежать корову и теленка, и перелез через забор, то не встретил никакого сопротивления или противостояния. Теленок, к его великому стыду, все еще дышал. Без особой радости, как неприятную обязанность, он перерезал ему горло. Иш никогда не был охотником и, более того, никогда не занимался разделкой туш, поэтому дело у него не очень спорилось, а точнее, получалось из рук вон плохо. В конечном счете, вымазавшись по локоть в крови, он ухитрился откромсать печенку. А когда она все-таки оказалась в его руках, стало ясно, что нести ее не в чем, разве только в этих самых руках. Пришлось снова соединить окровавленную массу с внутренностями и пойти за кастрюлей. А когда вернулся, прогнал ворону, уже пристроившуюся клевать глаза его добыче.

Когда в очередной раз Иш оказался в мотеле, он был настолько перепачкан в крови и смешавшейся с ней грязи, что все желание съесть благополучно доставленную в кастрюле печенку пропало начисто. Он кое-как умылся и, так как дождь снова забарабанил по крыше, сел на кровать и бездумно уставился в угол. Вернулась Принцесса и стала настойчиво просить впустить ее. Ну а так как за сегодняшний день, растеряв запах скунса, она немного проветрилась, Иш впустил ее. Жалкая, совершенно мокрая, исцарапанная колючками шиповника, грязная, с занозой в лапе собака, высунув язык, растянулась на полу. Он тоже улегся на кровать, безучастный ко всему, эмоционально выжатый, но по крайней мере избавленный от состояния неудовлетворенности. А дождь все лил и лил, не переставая, и, наверное, через час после всего случившегося он понял, что им овладело новое чувство — откровенной скуки.

Встал, пошарил по углам, нашел полугодовой давности журнал и посвятил себя чтению статьи о проблемах взаимоотношений мальчиков и девочек с моралью, что истинной любви прежде всего мешает отсутствие свободных квартир. В его нынешней ситуации подобные истории были так же актуальны, как и повествования о строительстве пирамид. Он прочел еще три статьи на моральные темы и пришел к выводу, что рекламные объявления — чтение все же более занимательное. Ни одна из более десятка прочитанных рекламок, с учетом его потребностей в нынешней ситуации, не имела ровным счетом никакого практического смысла прежде всего потому, что предназначалась не отдельному человеку как личности, а человеку как представителю какой-либо социальной группы. Например, вы обязаны бороться с дурным запахом изо рта не потому, что дурной запах изо рта является симптомом болезни зубов или дурного пищеварительного процесса, а потому, что, если у вас дурной запах изо рта, девочкам не понравится с вами танцевать, а приятели начнут избегать вести с вами беседы.

Но по крайней мере, журнал отвлек его от занятий самоедством. К полудню Иш почувствовал голод и, когда взглянул на мирно покоившуюся в кастрюле печенку, обнаружил, что воспоминания об окровавленном, медленно умирающем теленке начисто выветрились из его головы. И тогда он поджарил замечательный сочный кусок и сжевал его с превеликим аппетитом. Кусок свежего мяса — вот, оказывается, в чем он действительно нуждался. Глядя на жалобные глаза Принцессы, он и ей дал попробовать.

После удавшегося ленча человек испытал прилив новых чувств глубокого удовлетворения и внутренней свободы. Подстрелить теленка не великий охотничий подвиг и, уж конечно, не способ добывать себе пропитание. Хотя такой вид деятельности где-то более приближен к реальной жизни, чем процесс открывания консервной банки. И кажется, сейчас он сделал первый шаг к расставанию с ролью попрошайки, живущего плодами чужого труда, и на один шаг приблизился к состоянию, в котором находились встреченные им негры. Утверждать, что акт разрушительного убийства стал актом созидательным, было бы нелепым парадоксом, но где-то в душе он думал именно так.

Забор можно рассматривать как вещественную реальность и одновременно как символ. Между скотом и урожаем забор есть реальность, но между рожью и овсом всего лишь символ, потому что овес и рожь никогда не смешиваются друг с другом. Это из-за заборов разделилась земля на куски и кусочки. Луг резко обрывается и становится вспаханным полем по одну сторону забора, чтобы снова стать лугом, но уже по другую; за неровной линией забора бежит дорога, а за дорогой сад, и потом еще забор с лужайкой и домом, а потом еще забор, прячущий хлев. Но когда рухнут заборы и как символ, и как реальность, не станет более кусков и кусочков, и тогда не отличишь их, ибо все смешается, все сольется в единое, и будет все, как в начале.

И еще равнодушнее стал он к бегу времени. Зарядили дожди, и дороги были уже не такими гладкими и прямыми, как на Западе, и потому он не вел машину подолгу. Более того, исчезло раньше все время гнавшее его вперед желание спешить. Будто выполняя скучную обязанность, держа направление на северо-восток, проехал он холмы Кентукки, пересек пойму Огайо-ривер и въехал в Пенсильванию.

Теперь у него появился интерес самому добывать себе пищу. Собирал молочные початки на заросших травой кукурузных полях, поспевшие ягоды и фрукты. Время от времени находил в огородах не поеденный червями латук. Искал морковку и ел ее сырой, потому что очень любил сырую морковку прямо с грядок. Подстрелил поросенка и из дробовика двух куропаток. А однажды, заперев бурно протестовавшую Принцессу в машине, провел два счастливых часа, выслеживая стаю индюшек, каждый раз стремительно убегавших, стоило приблизиться ему на дистанцию выстрела. В конце концов, ему повезло подкрасться незамеченным и свалить здоровенного индюка. Еще несколько недель назад это были совсем домашние птицы, но жизненная необходимость спасаться от лисиц и диких котов сделала их такими пугливыми и осторожными, будто прожили всю свою жизнь эти птицы в диких лесах.

А когда на короткое время прекращались дожди и выглядывало солнце, становилось жарко, и тогда он скидывал одежду и купался в приглянувшейся реке. Вода из трубопроводов стала казаться протухшей, и он пил из ручьев и набирал воду из колодцев и еще думал: должно быть, и большие реки очистились от отравленных стоков городов и заводов.

Он привык и перестал удивляться виду больших городов и даже научился определять: полностью пустынны и покинуты они, или если поискать, то найдешь одного или двоих оставшихся в живых. Винные магазины большей частью были разграблены, в некоторых банках тоже были видны следы посещений человеческих существ, которые, кажется, даже сейчас не потеряли веру в волшебную силу денег. На улицах можно было встретить случайную свинью или собаку и гораздо реже кошку.

Даже в этой, достаточно густонаселенной части страны он встречал сравнительно мало беспорядочно лежащих мертвых тел, и запах смерти был слабее, чем он ожидал и боялся. Большинство ферм и маленьких городков были просто оставлены их последними обитателями, ушедшими в надежде на помощь в большие города или бежавшими в горы, там надеясь избежать инфекции. На окраинах каждого большого города он видел холмы вывороченной земли, здесь, наверное, до последнего дня трудились бульдозеры. И когда наступили те последние дни, много тел осталось лежать неубранными, но было это вокруг объявленных карантинной зоной госпиталей. Нос тут же предупреждал его о близости таких мест, и он торопливо объезжал их стороной.