Красавец и уродина - Елена Булганова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Инга?! – хором воскликнули ребята.
– Наверное, вы сказали что-то, что ей не понравилось. Вообще-то, у диких охотников нет свободной воли, их разум коллективный, ну, как у пчел. Но новички иногда своевольничают. С нее, в общем-то, спросу никакого. Но вот то, что охотники напали на дитя троллей – это невероятно!
– Почему?
– Людям на своих наплевать! – с ходу оседлал любимого конька Арлан. – Да они даже не понимают, что происходит. Думают, что человек сошел с ума или перебрал с наркотиками. Тролли – другое дело. Они будут до последнего бороться за своего. Если не смогут выручить, то хотя бы отомстят!
– Значит, душу Инги еще можно спасти? – оживилась Вета.
Арлан выразительно вздохнул.
– Откуда мне знать? Я никогда ни о чем подобном не слышал. Ну, чтобы так нагло нападали на троллей. Как бы это не привело к войне.
Последнюю фразу он сказал с таким скрытым торжеством в голосе, что Громова покосилась на него с подозрением:
– Что, как все парни, обожаешь войнушку?
– Нет, – очень серьезно ответил ей Арлан. – Просто, если начнется война, мы, воспитанники, сможем вернуться в тот мир. Конечно, кто захочет. Но уж я-то точно…
– Эй, а как же родители? – заволновался Борис.
– Старейшины что-нибудь придумают. Поколдуют со временем, подменышей вернут или еще что…
Вета лишь горестно повздыхала на ходу. Не слишком радостно думать, что мир, в котором ей еще только предстоит жить, может очень скоро погрязнуть в войне.
Глава 9. Похитители тел
За разговором они успели выйти из парка, но Вета и тут не забывала каждую секунду тревожно оглядываться и принюхиваться.
– Здесь не нападут, – сказал Арлан. – Охотники обычно подстерегают свои жертвы возле воды. Так что никогда не стоит лить слезы на берегу речки или озера.
А потом он повернулся к Боре и спросил:
– Ты ночь где собираешься проводить?
– За меня не волнуйся, – коротко ответил Борис. – Устроюсь где-нибудь, не впервой.
– Не дури! – Арлан вынул из кармана ключи и протянул Шварцу. – Наши родители уехали на пару дней на дачу. «Закрывать сезон», как они выразились. Ты выспись, переоденься, и вообще…
– А ты сам куда это собрался? – сощурился Борис.
– А я сначала провожу Вету до дома, свяжусь со старейшинами. Доложу, что да как… А потом придумаю, как похитить Ингу.
– Что? – споткнулась на ходу Громова. – Кого ты собираешься похищать?
Боря и вовсе превратился в сплошной знак вопроса.
– Вы что, не слушали, о чем я вам говорил? – ответно удивился воспитанник троллей. – Тело без души может погибнуть в любой момент. Порезаться – и не заметить, как вытечет вся кровь. Или загореться – и сгореть дотла вместе с домом, ничего не почувствовав. И еще надо следить, чтобы она пила и ела. Есть идеи, как это сделать?
– Ой, и правда, – вздохнула Вета. – Знаешь, я даже не подумала об этом. Ну, в том смысле, что вот Артур… его же хоронят завтра, а в другом мире он жив и здоров. Я думала, мы все немножко умерли, когда попали в мир троллей. И тела теперь не так уж важны.
– Артур – другое дело, – отрезал Арлан. – А вот Инге мы поможем, если только сохраним ее тело до тех пор, пока старейшины не решат, как вернуть ей душу. Все, расходимся по домам!
Борис не стал спорить: видно, ему ужасно хотелось побывать в своей квартире. Торопливо попрощался с Ветой, кивнул Арлану – и рысцой припустил прочь. А Вета с Арланом пошли по проспекту к ее дому. Тут уж девочка набралась мужества, и задала вопрос, который мучил ее больше всего на свете.
– Скажи мне, только правду, – попросила она. – Если нам не удастся доказать, что во всем виновата Дикая охота, то что тогда произойдет с Артуром?
Парень покосился на нее почему-то виновато, вздохнул.
– Да ничего хорошего, в общем. Его ждет вечная служба в Мертвом воинстве, – тут словно бы судорога пробежала по его телу от макушки до ступней. – Это удел всех самоубийц, если, конечно, у них нет каких-то особых заслуг. Никто не знает, кому служит это воинство, даже тролли. Иногда они выступают на стороне добра, иногда – зла. Существует версия, что они нужны для поддержания равновесия в мирах…
Он продолжал что-то рассказывать, но Вета старалась не слушать, и была очень рада, когда подошли к ее дому.
Дверь открыла мама. Она с десяток секунд смотрела на Арлана странным взглядом, как будто не узнавала. Вета уже собиралась представить товарища, вот только как его назвать? Но тут мать воскликнула:
– Боренька, да ты ли это? А я даже не сразу узнала. Знаешь, ты стал таким симпатичным!
Арлан пятнисто покраснел, а Вета сердито воскликнула:
– Мам, ну ты же видела Борьку три дня назад! Вряд ли он за это время так уж сильно изменился!
– А что? – возразила мать. – Иногда пара дней только и требуется, чтобы гадкий утенок превратился в лебедя. Ты, кстати, тоже сильно похорошела, дочь моя, вчера это даже отец подметил. Вот бы еще вылезла из своих вечных джинсов и надела что-нибудь приличное. Боря, ты повлияй на нее!
Вета за руку оттащила Арлана в свою комнату, перевела дух и досадливо проговорила:
– Не обращай внимания. Мама у меня чересчур откровенная. Ничего, скоро у нее будет такая красивая дочка, о какой она всегда мечтала.
И вдруг Арлан ужасно удивил ее, сказав:
– Вовсе нет. Я хорошо знаю воспитанницу, которая тебя заменит, мы друзья. Она, конечно, ничего себе… Но, на мой взгляд, ты гораздо красивее.
Вета замерла на месте, ноги сделались ватными, лицо, кажется, превратилось в половинку свеклы. Никто никогда не называл ее красивой. Невозможно было поверить, что Арлан говорит это серьезно.
– Смеешься? – свистящим полушепотом спросила она. – Да я просто уродина! Впрочем, как и все подмененные дети.
Теперь настала очередь Арлана смотреть на нее с изумлением.
– Ты вправду так думаешь? – спросил он растерянно. – А разве моя мама… то есть Саломея – она некрасивая?
Вета мысленно представила Саломею, вспомнила ее необыкновенное, словно излучающее свет лицо – и затрясла головой:
– Нет-нет, она ужасно красивая!
– Вот видишь, – подытожил парень. – Среди троллей считается, что человеческие дети могут быть очень симпатичными, но всегда выглядят… как бы сказать… простовато. Когда я увидел тебя, то сразу подумал, что ты самая красивая из девочек, которых я там встречал.
Вете хотелось провалиться сквозь паркет – и одновременно хотелось, чтобы этот миг длился вечно. Ох уж эта
