Живой щит - Дмитрий Воронин

И почти сразу же дорогу ему преградила стена. Но в этой стене было нечто особенное, отличавшее ее от других скал, перегораживающих туннели. Она была как бы чужеродной здесь, отличалась от остальных и цветом, и формой камень казался необработанным, грубым. Но самое главное — сквозь тонкую щель шел еле видимый, но несомненный свет. Перед ним был выход, выход, который он искал все эти бесконечные часы. Выход, закрытый скалой, через которую даже с киркой не пробиться и за неделю…

В отчаянии, даже не осознавая, что делает, Жан всей грудью навалился на скалу, яростно стараясь сдвинуть огромный монолит.

Камень такого размера вряд ли смогли бы даже пошевелить и десяток сильных мужиков, однако скала была не простой — древние строители позаботились об этом. Внезапно камень подался под его руками и бесшумно сдвинулся в сторону, открывая достаточно широкий проход, сквозь который мог бы пройти, пожалуй, даже конь, и парень, спотыкаясь, бросился наружу, с наслаждением вдыхая прохладный и такой восхитительно сладкий, после затхлых подземелий, воздух.

Занимался рассвет — похоже, под землей он пробыл сутки.

Легкий шорох за спиной заставил Жана обернуться — прохода не было и в помине, дверь вернулась на место и теперь ничем не отличалась от других таких же скал. Пожалуй, он и не смог бы с уверенностью сказать, какой из валунов скрывает вход в мрачные лабиринты.

Парень находился в глубокой лощине — нагромождения скал и могучие дубы делали ее совершенно незаметной. Да, гномы удачно подобрали место для потайного выхода — вряд ли кто, даже находясь недалеко отсюда, смог бы заметить тень, выскользнувшую из открывшейся на несколько мгновений пещеры. В голову пришла мысль, что в руках у него находится тайна, которая наверняка заинтересует маркиза — самый настоящий потайной ход из замка.

Конечно, при строительстве наверняка что-нибудь подобное было предусмотрено, но в том, что этой дорогой он прошел первым, если не считать гномов, разумеется, парень был совершенно уверен.

Впрочем, рассказывать о своем открытии маркизу он не собирался, решив, что это должно остаться его маленькой тайной. В конце концов, формально служит он, конечно, именно ему, и в то же время… в общем, не расскажет, и все тут. Правда, кое-кому рассказать все же придется, Кладу, например, иначе как объяснишь приятелю, самолично запершему за тобой дверь, как ты оказался черт его знает где. Но никому другому — ни полслова.

Решено.

Жан подхватил мешок и двинулся в сторону дороги, которая должна была привести его к воротам замка. Надо было еще успеть на утреннюю поверку — его увольнительная заканчивалась, а опозданий Корт смертельно не любит.

— Простите, миледи…

Алия остановилась, удивленная тем, что к ней обратился стражник. Она привыкла воспринимать их как полуживые статуи, которые вроде бы дышат и даже шевелятся, но уж говорить-то вообще не должны. Или в крайнем случае только тогда, когда их о чем-то спросят.

Вглядевшись, она узнала молодого солдата, который сегодня стоял на часах у ее покоев. Это был тот самый парень, который напугал ее лошадь там, дома… хотя нет, поправила она себя, теперь ее дом здесь.

Нельзя сказать, что брак принес ей счастье. Рено де Танкарвилль был сложным человеком и уживаться с ним удавалось далеко не каждому. Алии, например, не удавалось. О да, он был для своего времени неплохо образован, поощрял искусство, науки и магию, однако при этом бывал мелочен, сварлив, а временами и жесток. Он не скрывал, что заполучил молодую и красивую жену исключительно благодаря наполненности своих сундуков и древности рода, а уж никак не из-за собственной неотразимости, насчет которой он иллюзий не питал. С детства не блистая красотой, он рано усвоил простую истину женщины будут тебя любить со всей возможной страстью, если ты за это хорошо платишь. Такое отношение распространялось и на жену, но, к немалому своему удивлению, тут маркиз натолкнулся на некоторое неприятие его взглядов. Вскоре после свадьбы между супругами пролегла полоса отчуждения, которая со временем все расширялась, грозя перейти в стойкую неприязнь, а затем и в лютую ненависть.

Привыкнув к власти денег, маркиз не стал напрягаться в поисках пути к женскому сердцу — он просто забыл дорогу в опочивальню супруги, предпочитая других, более доступных и более раскованных девушек. В конце концов, супруга нужна была ему для того, чтобы удовлетворить требования общественного мнения — считалось, что в его годы лорду необходима спутница жизни.

Необходима — что ж, он женился на красивой девушке из хорошей семьи. А если она оказалась холодна и строптива — и ладно, найдутся и другие, чтобы обеспечить ему приятные ночи.

Алия была в какой-то мере благодарна мужу за такое отношение — его тяга к деньгам, его убежденность в том, что в этом мире продается все, только надо знать истинную цену, претили ей. Да и уродство наследника древнего рода нисколько не способствовало потеплению отношений. О, она блюла верность, как то надлежит хорошей супруге — если с общественная мораль рассматривала «невинные шалости» мужчин как нечто само собой разумеющееся, то к поведению женщин отношение было куда как суровей. Разумеется, мало кто из благородных дам воздерживался от «близкого» знакомства с бравыми воинами, охранявшими их покой, с мускулистыми слугами или изящными менестрелями — особенно с последними, так славно умевшими подобрать нужные слова к истомленному мужским невниманием сердцу. Просто это… следовало, по возможности, скрывать. Алии скрывать было нечего. Пока.

Относительно своего будущего она особых иллюзий не питала и радовалась пока лишь тому, что маркиз, в общем, оставил ее в покое.

Она много читала, старательно изучая древние трактаты о магии, о травах и о целительстве. Много времени проводила в обществе Лериаса, который, особенно после последней стычки, стал куда более терпимым, чем вначале. Девушка так и не разобралась в причинах упорного нежелания эльфа делиться с ней своими знаниями — каждую каплю он отдавал чуть ли не с кровью… впрочем, в последнее время с ним вполне можно было иметь дело. Если уж он и не изменил своих взглядов, то по крайней мере старался их скрывать.

Часто ей удавалось, оседлав свою послушную Ласточку, носиться верхом по окрестным лесам, хотя тут уже маркиз начинал проявлять недовольство. О, он был не против прогулок, ради бога, но все должно быть пристойно — а это значило присутствие свиты, парочки придворных дам — ни одна из них, кстати, не миновала постели своего лорда, о чем знали чуть ли не все в замке и, разумеется, леди Алия в том числе. Ну и охрана, понятно, куда же без нее. И никаких скачек — неторопливо, с чувством собственного достоинства… тоска зеленая. Так что постепенно подобные прогулки становились все более и более редкими, к превеликому огорчению юной маркизы, обожавшей свою лошадь и практически лишенную иных удовольствий. Впрочем, стремление потакать прихотям супруги у маркиза отсутствовало напрочь.