Случайная невеста - Джейн Фэйзер

— Милорд, вы прибыли! — раздался голос Фиби. — Целы и невредимы! Раньше, чем я ожидала. — Щеки ее невольно раскраснелись от радости, которую она не могла и не хотела скрывать.

— Да, справился с делами скорее, чем… Осторожно!

Он крикнул, потому что Фиби, бросившись ему навстречу, неловко зацепилась за ковер и непременно упала бы, если бы он не успел ее подхватить.

Она нечаянно прижалась к нему, ощутив столь любимый ею запах его тела. Никогда раньше он не обнимал ее так, как сейчас! В неуклюжести есть свои преимущества, успела подумать она. Быть может, для того чтобы обратить на себя его внимание, ей следует чаще оступаться. Главное, чтобы он при этом всегда успевал ее подхватить…

Кейто уже поставил ее на ноги и отстранился.

— Простите, сэр, — смущенно проговорила она, приседая в поклоне. — Вы успешно управились с делами?

Он ответил не сразу. Что-то в ее лице заинтересовало его, заставило вглядеться повнимательнее. Ну конечно, весь рот в чернилах!

— Что-нибудь не так? — с беспокойством спросила Фиби.

— Вы пьете чернила, дорогая? — поинтересовался он подчеркнуто любезно.

— Ой! — Она рукой прикрыла рот. — Я писала пьесу. — Фиби тотчас начала стирать чернильные пятна, но добилась только того, что они распространились на подбородок. — Должно быть, сунула в рот перо не тем концом. — Она принялась разглядывать измазанные чернилами пальцы. — У меня так бывает, когда я над чем-нибудь сосредоточенно думаю.

Кейто посчитал объяснение вполне убедительным и правдивым: она действительно по большей части думает и делает это весьма сосредоточенно. Однако он не мог не заметить, как его жена отличается от стоящей рядом с ней Порции — и ростом и так называемой жизненной энергией. Не говоря уже о цвете лица и о красоте и оригинальности глаз и волос. При том, что он не назвал бы Порцию красавицей. Отнюдь нет. Однако в ней есть что-то завлекательное. Очень женственное… И все-таки он не взялся бы утверждать, что Фиби что-то теряет в сравнении с подругой. Да, она выглядит более слабой, нежной, беззащитной — все так, но в этом и есть ее особенность. Ее стиль, шарм. Даже, быть может, преимущество. Удивительно, что он пришел к этой мысли именно сейчас, когда увидел ее с измазанным чернилами ртом, в старом платье, которое ей мало, как и все остальные, что лишний раз свидетельствует о скаредности ее отца.

— Я и сам не предполагал, что вернусь так скоро, — сказал маркиз. — Но мы предприняли еще один штурм Бейсинг-Хауса и на третий день взяли его.

При этих словах лицо его омрачилось. Окончание штурма вылилось в кровавое побоище. Кромвель приказал не проявлять никакой жалости к защитникам замка, и весь гарнизон был вырезан, а хозяева и слуги закованы в кандалы и отправлены в заточение. Таким образом Кромвель хотел показать, как будет наказывать сторонников короля, которые осмелятся оказать его войскам сопротивление. Война сейчас вылилась в осаду замков, чьи владельцы не желали переходить на сторону парламента. С точки зрения тактики Кромвель прав, прибегая к таким жестоким расправам, — это послужит примером и заставит многих других приверженцев монарха не принимать бой, а сдаваться сразу и этим спасать свое имущество и жизнь, а также жизнь многих нападавших.

И все же то, что произошло в Бейсинг-Хаусе, ужасно, хотя, несомненно, послужит уроком для многих.

Тем временем по лестнице спустилась няня с малюткой на руках. Порция тотчас взяла у нее заливавшегося плачем рыжеволосого ребенка.

— Перед вами виконт Дикейтор, милорд, — с гордостью оповестила она.

Это был законный наследник Руфуса, и Кейто, почувствовав укол зависти, невольно взглянул на Фиби, в чьих небесно-голубых глазах не отразилось ни зависти, ни смущения.

— Чудесный ребенок. Правда, Фиби? — сказал он. — Рад, что в мое отсутствие у вас с Оливией появилась подруга. А что еще произошло тут без меня?

— О, я нашла в канаве двух цыганят!

— В канаве?

— Да, двух брошенных цыганских детей.

— Детей?

— Ну да. Как вы не понимаете? Мне казалось, вы одобрите мой поступок.

— А что ты сделала? Выкопала их из канавы? Как капустные кочаны у какой-то старой женщины?

— Ничего смешного! — с жаром воскликнула Фиби. — Они были все мокрые, голодные и в грязи. И я думаю, что нужно…

— Не будем мешать Порции кормить ребенка, — холодно сказал Кейто, направляясь к двери. — Если хочешь, продолжим разговор в кабинете.

Фиби последовала за ним, не прекращая объяснений:

— Понимаете, я узнала, что у них в таборе случилась ссора и отца этих детей зарезали. Ужас, правда? А детей выбросили, потому что новый главарь взял жену убитого себе в жены и не хотел, чтобы в его таборе росли дети того, кого он убил. Вы понимаете?

— Представь себе, да, — хмуро отозвался Кейто.

— Их бросили, как когда-то Ромула и Рема, — возбужденно говорила Фиби. — Их вскормила волчица, и они потом основали Рим. Помните?

— Помню даже, что их мать звали Рея Сильвия, а отцом был бог войны Марс, — терпеливо продолжил Кейто. — И все же какое дело моей супруге до этих цыган и до их междоусобиц?

— Ну как же? Разве можно оставить несчастных детей умирать в канаве? Помимо всего, милорд, дети ведь находились на вашей земле, и разве вы…

— Остановись на минуту, Фиби. — Они уже вошли в кабинет, и Кейто прикрыл дверь. — Ты говоришь о цыганах. Цыгане не мои арендаторы, у меня нет перед ними никаких обязательств, и они не могут рассчитывать на мою помощь.

— При чем тут обязательства, сэр? — Фиби даже легонько притопнула ногой. — Речь идет о маленьких детях. Я не могла пройти мимо!

— И что же ты сделала?

Кейто направился к буфету, налил себе вина.

— Пристроила их в деревне, но, конечно, обещала заплатить за содержание. Никому сейчас не под силу прокормить два лишних рта. Никому, кроме вас, сэр.

Она посмотрела на него с видом человека, добившегося победы в трудном словесном поединке.

— Мне не очень нравится твой тон, Фиби, — ровным голосом произнес он. — Я, по-моему, уже говорил тебе об этом.

Фиби мужественно выдержала его осуждающий взгляд.

— Прошу прощения, милорд. Но я не могу не горячиться, когда говорю о таких вещах. Как еще объяснить вам необходимость…

— Разумеется, — перебил он ее, — ведь я так непонятлив! Хорошо, — заключил он, ударив ладонью по столу. — Считай, что ты сказала и сделала все, что могла.

Кивком головы он дал понять, что разговор окончен, подтвердив это еще и тем, что выложил на стол из ящика какие-то бумаги.

После недолгих колебаний Фиби смирилась с тем, что ей предложено уйти, и вышла из кабинета, бесшумно прикрыв за собой дверь.