33 мушкетёра и жемчужина дао - Александр Клыгин

– Я с тобой, – сказал Портос. – Ладно, Атос, сажай этого клоуна в карету.

Три мушкетёра запихали д’Артаньяна в карету. Тот пытался сопротивляться и распевал что-то, отдалённо похожее на мантру «Ом мани падме хум», стилизованную под народные песенки.

Погрузив пьяного д’Артаньяна в карету, мушкетёры разошлись в разные стороны. Кучер, тряся д’Артаньяна за плечо, спросил:

– Куда ехать, господин?

Д’Артаньян, не соображая спьяну, где он находится, вспомнил одну из своих прошлых жизней и на рефлексе ответил:

– Третья улица Строителей, дом двадцать пять, квартира двенадцать, четвёртый этаж!

Вспомнил он это, видимо, по той причине, что и в той жизни вместе с ним пили три мушкетёра, только запихали они его тогда не в карету, а в самолёт.

– Чего-то я не знаю такого адреса, – почесал в затылке кучер. – Четвёртый этаж? А что, неплохая идея, надо будет потолковать со знакомым архитектором… Да, любезный… а ехать-то куда?

Д’Артаньян, снова икнув, мысленно вернулся в Париж и даже почти сообразил, чего от него хотят.

– В дом Бонасье! – приказал д’Артаньян, начисто позабыв точный адрес.

– Так бы сразу и говорили, что вы – новый квартирант Бонасье, – вздохнул кучер, берясь за поводья. – А то всё какой-то четвёртый этаж, четвёртый этаж… Нету в Париже нигде столько этажей.

Поездка в карете, должно быть, была весьма приятной, – её можно было бы сравнить с поездкой в лимузине. Но д’Артаньян в силу выше обозначенных обстоятельств совершенно не замечал царящей вокруг роскоши.

Вскоре карета довезла его до пункта назначения. Кучер спрыгнул на землю и с криком: «Приехали, месье!» открыл дверцу кареты. Д’Артаньян, который спал, опершись на эту дверцу, вывалился из кареты на мостовую.

– Да, месье, изрядно вас развезло, – пробормотал кучер. – С вас два золотых, месье!

– А? – спросил д’Артаньян, не поднимаясь с мостовой.

– Два золотых с вас, говорю! – повторил кучер, наклонившись. – За проезд!

– А-г-га! – икнул д’Артаньян, нашарил на поясе кошелёк и протянул кучеру.

Кучер высыпал на ладонь содержимое кошелька.

– Ох уж мне эти бедные дворяне, – пробормотал он, пересчитывая мелочь. – Хорошо, хоть на проезд оставил. А кошелёк-то у него большой! Небось всё целиком пропил, судя по внешнему виду. Ладно, не оставлять же его на дороге валяться.

Пересыпав мелочь в свой кошелёк и вернув пустой кошелёк д’Артаньяну, кучер постучал в дверь дома Бонасье.

– Кто там? – донёсся из-за двери женский голос.

– Это кучер, – ответил кучер. – Квартиранта вашего привёз.

– А что ж он сам не постучит? – спросил голос.

– Да он не может, – вздохнул кучер. – Их светлость притомились слегка.

– Минутку, сейчас открою, – сказал голос, после чего дверь открылась, и из неё выглянула жена месье Бонасье со свечой в руке.

– А где ж ваш муж? – спросил кучер. – Спит, что ли?

– Как бы не так, – ответила мадам Бонасье. – Опять у контрабандистов, сделку какую-то проворачивает. Вы, если ночью его встретите, скажите, чтоб домой шёл, а то всё об одних деньгах думает, о жене подумать некогда. Что это у вас тут валяется?

– Да это постоялец ваш новый, – ответил кучер. – Куда его затащить?

– У него комната на втором этаже, – ответила мадам Бонасье. – Берите его, я дорогу покажу.

– Сейчас, лошадей только на сигнализацию поставлю, – сказал кучер, ставя капкан рядом с поводьями. – Вот так, отлично. Доставим сейчас вашего голубчика.

С этими словами кучер подхватил д’Артаньяна и дотащил его до комнаты на втором этаже, где свалил свою ношу на кровать.

– Спасибо вам большое, месье, – сказала мадам Бонасье. – Вам, наверное, чаевые полагаются за донос клиента до постели?

– Благодарю вас, мадам, всё оплачено! – сказал кучер. – Я поеду, пока клиенты не разбежались.

– Ну, хоть кусок пирога возьмите, – предложила мадам Бонасье, доставая из буфета выпечку. – Сегодня в соседнем трактире испекли, особая начинка – кусочки жареной утки пополам со свежими яблоками, вкуснятина! Свежий ещё, а до утра засохнуть может.

– Спасибо большое, мадам, это ж лучший пирог во всём Париже! – сказал кучер, взяв кусок пирога. – Я человек честный, сверх меры с клиентов не беру, но от пирога не откажусь. Знаете, когда ночью разъезжаю по вызовам, всегда так есть хочется. А разъезжаю долго – пока всех пьяниц из трактиров по домам развезу… В общем, когда до трёх ночи, а когда и до четырёх утра… Спасибо вам, мадам!

С этими словами кучер вышел на улицу, осторожно отключил сигнализацию, взобрался на свою карету и поехал к ближайшему трактиру, из которого доносились пьяные вопли.

Какд’Артаньянпознакомилсясчайником

Д’Артаньян, лёжа на кровати, почувствовал, как кто-то ласково гладит его по щеке. От удовольствия он что-то простонал и открыл глаза. Перед собой он увидел мадам Констанс Бонасье со свечой в руке, которая осматривала своего молодого постояльца, пытаясь понять, то ли он просто пьяный, то ли он ещё вдобавок ранен и надо послать за доктором. На бедре у д’Артаньяна обнаружилась рана, но слуга Лесли Нильсена ещё вечером очень грамотно перевязал эту пустяковую царапину, так что беспокоиться не следовало.

– И пил, и дрался, – вздохнула мадам Бонасье, гладя д’Артаньяна по щеке. – И зачем всё это надо такому симпатичному молодому человеку? Допился ведь до скотского состояния! Что ты хоть пил-то, чувак?

В этот момент д’Артаньян приоткрыл глаза и увидел лицо мадам Бонасье. Он испытал примерно то же чувство, что и Джон Дебри, впервые увидевший мисс Джулианну Вракер. Сходство между этими двумя придурками ещё более усиливалось оттого, что Джон Дебри, впервые увидев мисс Вракер, был до такой же степени пьян, как и д’Артаньян, впервые увидевший мадам Бонасье. А разница была в том, что Джон Дебри принял мисс Вракер за рекламу бутика, а д’Артаньян принял мадам Бонасье за ангела. Ну, это уж, как известно – каждый фантазирует в меру своих способностей. И в меру выпитого!

– Вы ангел? – спросил д’Артаньян, увидев мадам Бонасье. – Я что, уже в Валхалле?

– Никакой я не ангел, – рассмеялась мадам Бонасье, покраснев от неожиданного комплимента. – И в Валхалле ты будешь ещё очень и очень нескоро.

Д’Артаньян хотел ещё что-то сказать, но вырубился. Так он проспал почти до утра, а проснулся наш герой от мучившей его жажды.

Жажда мучила д’Артаньяна так сильно, что он даже нашёл в себе силы подняться с кровати. На ногах стоялось не очень хорошо. Выглянув в окно, д’Артаньян понял, что приближается утро. Внизу по улице шёл одинокий путник, и д’Артаньян поспешил использовать по назначению свой ночной горшок, дабы отомстить Вселенной за некоторые обстоятельства, сопровождавшие его приезд в Париж. Одинокий путник внизу разразился матерной тирадой, а д’Артаньян поспешил закрыть окно. Теперь надо было придумать, как утолить жажду. Естественно, в комнате д’Артаньяна не было никаких напитков, поэтому он спустился на первый этаж и принялся шарить в буфете. На шум из своей комнаты выбежала мадам Бонасье.