Мозголомка. Сборник рассказов - Гарри Веда

— Мы провели ряд экспериментов с тестовой компьютерной системой, — мямлил он, — и выяснилось, что личность, генерируемая внутри, в процессе работы принимает непонятные, неконтролируемые формы. Нами разработан прибор, регистрирующий возмущение ноосферы, он интерпретирует образы, но там такая каша… Некоторые мы не можем даже представить в визуальном виде.

— Придется, видимо, милейший Антон Виленович, вспоминать римское право… — Роман беззвучно отстукивал по столешне какую-то латиноамериканскую мелодию. Настроение было чудесным.

— Я его всегда помню. А вы, Роман? — Академик поднял очки и весело посмотрел на своего бывшего ученика.

— Уважаемые, давайте не тратить мое время попусту. — Главный налил полстакана тонизирующей настойки. Какая прыткая эта коза из западного квартала. В мои-то годы.

— Простите, Сергей Михайлович. — Ромка резко выпрямился, будто по команде смирно. Он умел пустить пыль в глаза псевдовоенными замашками, зная, что Центуриону это очень нравится. — Продолжайте, Антон Виленович.

— Да. Так вот. Но картина меняется в момент выключения процессора. Импульсный поток… Другими словами, сигнал, который мы регистрируем в течение секунды после выключения, очень плотный. Но если его растянуть во времени в тысячи раз…

Глава Академии Наук двумя руками нажал на поверхность своего информационного планшета, словно пианист и на новеньком экране Сергея Михайловича появилась картинка.

Высокий молодой человек в маске, плотно закрывающей лицо, держал на вытянутых руках два коротких древних пистолета-пулемета и водил ими из стороны в сторону. Прямо перед ним была стекляная перегородка, за которой, подняв руки вверх, стояли двое в допотопных белых рубашках. Грабитель поднял один автомат вертикально и вниз посыпалась штукатурка от короткой очереди.

Антон Виленович поставил на паузу.

— Вот, уважаемые…

— Какое это время? — Сергей Михайлович так и не донес свое лекарство до рта, замер со стаканом в руке, как тостующий, и только поглядывал, то на старого профессора, то на своего помощника.

— Двадцатый век, похоже. Человек банк грабит. — Роман офигел не меньше патрона. — Это что, машина времени?

— Я не могу утверждать… Да и вряд ли кто-то возьмет на себя смелость быть в чем-то уверенным, — Академик победоносно смотрел на Ромку, — но мы предполагаем, что внутри выключающегося процессора генерируется виртуальный мир. И эта душа в нем проживает последнюю секунду. Правда, для нее там проходит целая жизнь.

— Афигеть. Хочу туда… — пробормотал Ромка.

— Так, кино хорошее, — овладел собой Сергей Михайлович, — и чем это может нам помочь?

— Для начала, мы вступим с этой личностью в контакт. — Антон Виленович развернул на весь экран план-график работ. — И установим предельное расстояние, на котором мы можем с ней взаимодействовать. Потом попробуем уравнять время. Чтобы можно было более-менее интерактивно с ним общаться. Ну, и будем выяснять принципы взаимодействия… Работы предстоит очень много. Необходимо дополнительное финансирование…

— Кто о чем, а голый о бане… — Ромка не преминул вставить свои пять копеек.

— Деньги выделим. Работайте. Отчет — лично мне каждые две недели. — Центурион глотнул-таки свою настойку и поморщился. — А как его зовут?

— Кого? — участники совещания синхронно повернули головы к главному.

— Да грабителя этого…

— Ну, мы пока не знаем… Между собой называем его Альфа. Он ведь первый… В этом роде… — Антон Виленович вывел на экран лицо без маски. — Вот такая у нас Альфа.

Двадцать пятая. Роман вполне освоился со своей ролью восточного шаха. Девушки перестали сливаться в один поток, как ни странно. Он начал помнить всех. Поначалу думал, что будет совсем наоборот…

Двадцать пятая была огненно рыжей. Ее белесая стать отливала в полумраке, словно фарфоровая. Ромка проводил рукой по гладкой коже, ощущал длинные спортивные мышцы и захлебывался от страсти. Девушка извивалась, будто змея, извивалась медленно-медленно, Роман никак не мог подстроиться. Но она буквально облекла его собой, как ватой и паренек совсем отключил сознание. Ее упругие уста одним поцелуем покрыли его губы, потом шею… Возникло ощущение, что леди чувствует биение какой-то таинственной волны внутри мужчины и управляет ей, сгоняя вниз, словно воду по ткани. Когда поцелуи перешли на грудь, стало жарко, как в Египте. Роман выгнулся помимо воли, мышцы напряглись, подобно углеродистой стали. Миг и ее губы оторвались от кожи. Жар сменился ознобом, но не успел Ромка открыть глаза, как жар появился снова, но уже ниже, описывая длинные дорожки по мышцам пресса. В пальцах ног зарезвились мурашки, перекинулись на стопу и Роман засучил ножками, как маленький. Начавшееся после, заставило бы любого кончить за десять секунд, но умелая любовница ощущала волну внутри своей мышки очень тонко, и в ровно в ту секунду, когда Ромка, закатив глаза был готов извергнуться, ловко сжимала его плоть, волна прокатывалась мимо, оставляя лишь розовый туман перед глазами. И итерация повторялась вновь и вновь… Кажется, Ромка стонал. А может быть, даже кричал. Змея оседлала его, выписывала кольца, норовя втянуть в себя, поглотить не только душу, но и тело.

Сколько времени длилась вакханалия, Ромка сказать не мог, но когда он отправился на кухню за кофе, уже брызжел рассвет, а стены сменили колор на легкую утреннюю лазурь.

Фея ушла через полчаса. Роман с удовольствием оставил бы ее еще, но они уходили все, лишь слегка улыбаясь на просьбы первого помощника.

Под проект " Сердце" выделили целый этаж в Академии Наук. Восемь лабораторий, десять испытательных стендов и всего пятьдесят человек. Катастрофически мало, но такое количество уже было на грани возможностей, иначе секретность невозможно сберечь. Официально программа занималась изучением новых способов беспроводной коммуникации, все сотрудники были тщательно проверены. Копались не только в их истории, но и в родословных, и в родословных родословных. Никто не имел право покидать территорию проекта, паганели жили при академии, а чтобы ничего не выглядело подозрительным — имитировали приезд ученых из дому, а вечером — отъезд домой. Модуляторы, изменяющие звуковой ряд, намертво закрепили на шеях работников. Стоило только предпринять попытку их снять, как на пульт начальника охраны проекта поступал сигнал. Это грозило отчислением. Каждый дорожил своим местом, мотивация персонала была построена на высочайшем уровне. Зарплата превышала стандартную в десяток раз, ученый рейтинг прибавил на такую величину, что и за десять лет работы над обычными проектами не заслужишь. Одним словом — сил и средств не жалели. И дело спорилось.