Заповедник любви - Синди Джерард

Мне хана, подумал Уэб, когда пятнадцать минут спустя Тоня вышла из душевой. Комнату наполнил нежный цветочный аромат, такой соблазнительно-женственный, что мужчина почувствовал, как теряет голову и с таким трудом приобретенный контроль над ситуацией.

Влажные золотистые волосы девушки струились по плечам и обрамляли милое загорелое личико, сияющее чистотой и свежестью. Она сменила военные брюки на старые, почти белые от множества стирок джинсы, плотно облегавшие ее ладную фигурку. Тонкий красный свитер с высоким воротником подчеркивал великолепную упругую грудь, обычно скрытую под широкими рубашками. Уэбстер сразу вспомнил, как хороша ее грудь на ощупь — нежная, мягкая, приятной тяжестью ложащаяся в мужскую руку.

Устоять было невозможно. Видя такую красавицу, милую, босоногую и удивительно домашнюю, Уэб способен был только мечтать о том, чтобы зайти сейчас в душевую и полюбоваться на розовые кружевные трусики, которые, наверное, сушатся на веревке. Интересно, а какое белье сейчас на ней? Кружевное или атласное? Может, они красные, под цвет свитера, или розовые — под цвет ее румянца? Нет, наверное, они черные, как его настроение. Нужно срочно вспомнить о деле — контракт прежде всего.

— Тебе уже лучше? — любезно поинтересовался Уэбстер, чтобы восстановить безопасную дистанцию.

— Гораздо.

Девушка взяла с комода щетку для волос и стала причесываться. Уэб смотрел на нее как зачарованный, не в силах отвести взгляд от грациозного движения ее рук, от легкого свитера, облегавшего высокую грудь, изящного изгиба спины и славной упругой попки. Да что происходит, в самом деле? У него было столько женщин, стильных, утонченных и соблазнительных, — женщин, знающих, что можно ожидать от отношений, и умеющих расставаться без слез и истерик. Тоня совсем не такая.

— Я думаю, рыба уже готова, — заметил Уэб, приказывая себе не поддаваться панике.

Нужно просто следовать намеченному плану и использовать свои чары только для подписания этого дурацкого контракта.

— Я обнаружил немного зелени и порезал салат, а также положил несколько картофелин запекаться в духовку.

Тоня выпрямилась, и ее великолепные волосы каскадом упали на спину. Вперив в собеседника взгляд, девушка прищурилась и спросила, впервые за все время не пытаясь скрыть свои истинные чувства:

— К чему все это, Тайлер?

— То есть? — переспросил он, ставя салат на стол.

Хозяйка обозначила жестом свое маленькое жилище:

— Все это. Наколол дров, покормил медведей, приготовил ужин. Или ты хочешь сказать, что проводишь так каждый день?

Действительно, кроме ужина, все остальное было впервые. Уэб надел жаростойкую варежку и вынул из раскаленной печи рыбу и картофель. Тоня бросила на него быстрый взгляд и скрестила руки на груди — как бы он хотел, чтобы его ладони оказались там же! С трудом переведя взгляд на лицо девушки, он улыбнулся:

— Согласен, лесорубом я заделался недавно. Но, да будет тебе известно, я чертовски хорошо готовлю. С тех пор как мы стали издавать кулинарный журнал несколько лет назад, это стало моим увлечением.

— Ну ладно, тут я тебе поверю…

— Мне показалось или в твоем тоне прозвучало «но»?

Уэбстер поставил рыбу на стол и галантно отодвинул для Тони стул, приглашая садиться.

— Что, все остальное доверия не вызывает?

Напряженное молчание показало, что дело обстояло именно так. Уэб пожал плечами, сел к столу и разложил рыбу по тарелкам.

— Рискну тебя удивить, но я не привык чувствовать себя столь неуютно. Все начинает раздражать — как сегодня утром, когда я макнул тебя в воду. Можешь считать, что таким образом я прошу прощения за сегодняшнее. Я был слегка не в себе.

— Согласна, — нерешительно ответила Тоня. — Раз уж ты так любезен, я тоже прошу прощения за то, что подставила тебя. Довольно подло с моей стороны. Но моя гордость тоже пострадала.

Так, нужно великодушно улыбнуться, закончить с примирением и поговорить, например, о контракте. Но теперь, когда девушка оказалась на расстоянии вытянутой руки, Уэбстер был способен думать только о том, как прекрасно она пахнет и как было бы чудесно запустить пальцы в ее влажные золотистые волосы. И, с трудом соображая, он неожиданно для себя спросил:

— Мне следует извиниться за то, что я тебя поцеловал?

Тоня подняла голову от тарелки. По ее напряженному взгляду было видно, что воспоминания об утреннем поцелуе возбуждают девушку не меньше, чем самого Уэба. Она судорожно сглотнула, облизала губы и снова опустила взгляд.

— Рыба чудесна.

Она тысячу раз права — о поцелуе не стоит вспоминать, как бы ни хотелось.

— Приятного аппетита.

На следующее утро Тоня поднялась, как обычно, на рассвете. Покормила медведей и пошла проявлять пленку в передвижную мини-лабораторию, оборудованную в гараже Чарлза. В голове постоянно крутились события вчерашнего вечера. Безусловно, Уэбстер — настоящий джентльмен. Он даже помыл посуду после ужина, чем сильно удивил хозяйку, и весь вечер был очень мил и остроумен, к тому же снова великодушно позволил обыграть себя в джин.

Такое поведение трудно назвать заигрыванием. Перед сном он пожелал Тоне спокойной ночи, забрался в спальный мешок — и все.

Может, это и к лучшему, подумала девушка, скорчив кислую мину, но что ж так тоскливо на душе?

Вздохнув, Тоня принялась раскладывать высохшие снимки и внимательно рассматривать готовые фотографии в надежде отвлечься от печальных раздумий и больше не вспоминать их жаркий поцелуй на озере и то, как потом Уэбстер охрипшим голосом предложил завершить начатое в доме.

«Мне следует извиниться за то, что я тебя поцеловал?» — спросил он за ужином, и этот вопрос преследовал Тоню до сих пор.

— Забудь об этом, — пробормотала она и сосредоточилась на снимках Дэмьена, которые сделала в день приезда Уэбстера.

Красавец медведь вышел очень хорошо, и девушка так залюбовалась, что не заметила, как сзади подошел Тайлер.

— Я думаю, нам нужно ограниченно пользоваться генератором, — сказал он, вытирая руки бумажным полотенцем. — За вчерашний день мы извели примерно треть запаса газа, и трудно сказать…

Уэб замолчал и подошел ближе. Он пах кремом для бритья и чудесным одеколоном со свежим древесным ароматом.

— Поразительно, — произнес Уэбстер.

Тоня обернулась и увидела, что мужчина смотрит на фотографии.

— Да, действительно, он восхитителен.

— Я говорю о снимках. Ты сумела уловить… нечто. Они великолепны.

— Дэмьен пробуждает во мне лучшие стороны.

— Дэмьен? — Уэбстер усмехнулся, и его горячее дыхание заставило ее сердце забиться сильнее. — Я не помню ни одного политика-республиканца с таким именем.