Тени в апельсиновой роще - Медж Мванги

Один из подоспевшей троицы бросился к Фрэнку, но вожак, подняв руку, остановил его.

— Интересно, кто из вас застилает кровать? — продолжал глумиться вожак.

— Какую кровать? — Фрэнк повернулся к Кимати. — Что за околесицу несет этот парень?

— Он говорит не ртом, а задом, — пояснил Кимати; поворачиваясь к вожаку. — Пожалуйста, говорите ртом, чтобы вас можно было понять.

Верзила выбросил вперед правую руку, сжатую в здоровенный кулак, но Кимати был к этому готов. Он парировал удар левой рукой, и одновременно правая сорвалась со стойки и ударила верзилу в лоб полупустой бутылкой с пивом. Бутылка разбилась. Кровь и пиво хлынули вожаку в глаза.

Фрэнк тем временем повернулся на вращающемся высоком табурете и ударил здоровой правой рукой в челюсть второго молодчика, тот от неожиданности не устоял на ногах, перелетел через столик и упал.

Кимати спрыгнул с табурета, выставив разбитую бутылку острыми краями вперед.

Два оставшихся на ногах молодчика отступили назад.

— Все в порядке, приятель, — сказал один из них. — Мы и не думали ввязываться, просто зрители...

— В таком случае спектакль окончен, — объявил Кимати.— Убирайтесь отсюда, пока целы, и горилл своих прихватите.

Они повиновались, подхватили под руку ослепленного вожака и выкатились из «Обезьяньего бара».

Старый Фаруда, забредший в бар в самом начале «представления», тоже поспешил к выходу.

Муса высунул голову из-под прилавка и, не дожидаясь заказа, поставил перед друзьями еще по бутылке пива.

— Ты их раньше видел? — спросил у бармена Фрэнк, Муса кивнул:

— Они здесь частые гости.

— Что у них за занятие? — поинтересовался Кимати.

— Цепляются ко всем, — буркнул Муса и снова взгромоздился на свой табурет.

В половине седьмого Кимати вышел из постепенно заполнившегося посетителями «Обезьяньего бара», оставив Фрэнка у стойки, сел в машину, выехал на шоссе и покатил в сторону Найроби. У столба с отметкой «305» он съехал на обочину и остановился.

Ночь была ясной, небо усеяно звездами, круглая луна медленно поднималась на востоке. Два автомобиля промчались в сторону Момбасы. Тяжело груженный трейлер и автобус прогромыхали в обратном направлении, держась друг друга, чтобы долгий путь до Найроби казался веселее.

София появилась в пять минут восьмого.

— Скажи спасибо, что я вообще пришла, — были ее первые слова. — Отец вернулся домой взбешенный. Он видел, как ты огрел кого-то по голове пивной бутылкой.

Кимати ничего не ответил. Он завел мотор, километров пять они ехали молча. Потом Кимати свернул с шоссе направо и при ярком свете луны покатил вдоль хорошо ему известного русла высохшей речушки, затем через брешь в ограде въехал на территорию заповедника Восточное Цаво. Сухое русло наполнялось водо только в сезон дождей, превращаясь тогда в приток Галаны. Кимати направил машину вверх по поросшему травой склону холма прямо на восток. Лунный свет заливал кабину «лендровера». Кимати закурил сигарету.

София глядела прямо перед собой на посеребренную луной равнину. Где-то заходились хохотом гиены, львы подкрадывались к зазевавшейся добыче.

В кабине царило молчание. Первой заговорила София.

— Зачем ты меня сюда привез? — спросила она.

— Мы здесь не в первый раз, — напомнил он.

— Раньше все было иначе! Помолчали.

— А твой благопристойный папаша не видел, что этот болван в баре первый на меня напал? — негромко спросил Кимати.

— Это ничего не меняет, — смиренно вздохнула София. — Ты знаешь, какого он о тебе мнения!

— Послушай, мне нет дела до того, что он обо мне думает. Только ради тебя я стараюсь ему понравиться. Скажи, Софи, что еще я должен сделать, чтобы он сменил гнев на милость?

— Не знаю, Джонни, У меня от всего этого голова идет кругом.

— Я хочу, чтобы ты стала моей женой.

— Нет, Джонни, — она замотала головой, и лунные отблески заиграли на ее серьгах. — Мы уже все обсудили.

— Я помню, — резко сказал он.

— Ничего из этого не выйдет. — В ее голосе была печаль.— Это невозможно...

— Но почему? — выкрикнул он.

— Из-за отца.

Кимати замолотил по баранке круглыми, как шар, кулаками.

— Из-за какого-то старого самодура...

— Он не. самодур, Джонни— — подрагивающим от обиды голосом вступилась за отца София.

— А кто же, черт побери

— Мой отец!..

— Потрясающая новость, — язвительно произнес Кимати. — Может, он сам собирается на тебе жениться?

— Джонни! — всхлипнула девушка. — Попробуй поставить себя на его место. Наша мать умерла, когда мы с сестрой были еще совсем маленькие. Вторая жена от отца ушла, ему пришлось самому нас растить. И вот теперь это несчастье с Винсентом. Отец не хочет, чтобы и я осталась вдовой. Он бы не пережил такого. Я люблю его, Джонни, и не хочу причинять ему страданий.

— А я как же? — спросил Кимати. — До моих чувств никому нет дела!

— Ну что ты, — с нежностью возразила София, — но ведь он старик...

— И ты предоставляешь ему подобрать тебе муженька. — Голос Кимати задребезжал от раздражения. — Кого-нибудь из его деловых партнеров, толстопузого торгаша...

— Не говори так! — возмутилась она.

— Это во мне злость говорит! — громыхнул он.

— Не желаю тебя слушать! — Она распахнула дверцу и выпрыгнула из кабины, прежде чем он успел ее удержать,

Кимати тоже выскочил из машины.

— Ты что делаешь?

Она бежала вниз по склону холма, углубляясь все дальше в заповедник. Он мчался за ней.

— Софи, — кричал он ей вдогонку, — остановись! Нельзя бегать по заповеднику ночью!

Она что-то крикнула в ответ, но Кимати не разобрал слов и продолжал преследование. Он уже настигал ее, когда она споткнулась и упала. Он схватил ее за руку, она забилась, стараясь вырваться.

— Пусти!

— Здесь полно хищных зверей! — принялся увещевать он ее. — Это же заповедник!

— Отстань, не твое дело. — Она тщетно пыталась высвободиться. — Пусти меня!

— Куда? — оглушительно рявкнул он.

— Куда глаза глядят, — кричала она, — мне все равно... пусти...

Она ударила его кулачком в грудь. Он в ответ влепил ей пощечину. Она рухнула на траву и дала волю слезам.

— Жить не хочется, — причитала она, — надоели ваши бесконечные стычки — никак поделить меня не можете. Хватит с меня...

Кимати сел на землю рядом с ней. Он испугался, что не рассчитал силы удара и сделал ей больно.

— Софи, пожалуйста, успокойся...

— Уходи! — всхлипывая, сказала она.

— Перестань, — он обвил рукой ее плечи. — Давай поговорим мирно.

Она сбросила с плеч его руку.