Создатель - Гарри Беар

Виталик долго копошился в своем дипломате, но извлек, наконец, оттуда банку латвийских шпротов… Таня, так и не дождавшись кавалеров, хватила полный стакан. Гарри выпил водку с большим трудом и посоветовал водителям Города затариваться хотя бы «Пшеничной» или «Наполеоном». Летчик сказал, что в свое время пил с Главным именно коньяк «Наполеон», когда ему вручали медаль за успешно разоблаченную революционную организацию. Таня и Гарри ему не поверили… Явился дружок Летчика и, мигом оценив ситуацию, заявил, чтобы все было тихо, чтобы на его кровать не ложились, а сам он переночует в 605 номере. Таня тут же, не отходя от кровати, предложила шведский вариант любви. Летчик сказал, что они с Главным…

Наркизов, убедившись, что Таня одета прескверно, да и годков ей далеко за тридцать, предпочел откланяться, прихватив, правда, с собою стакан водки из второй бутыли. Летчик пытался было удержать Гарри, но, споткнувшись о чей-то ботинок, громко хлопнулся на пол. Таня даже не сделала попытки поднять кавалера, а налила себе еще и пристроилась к шпротам, выхватывая их из банки грязными пальцами… Виталик кое-как приподнялся сам, с трудом забрался на кровать и заметил, что однажды он поимел за ночь семерых девиц разного возраста. Таня ласково спросила его, где он спрятал второй полтинник, а то водка скоро закончится. Ударяясь о стены сначала шестого, а затем и седьмого этажа, Гарри кое-как добрался до своего блока.

Затем он долго колотил в дверь блока, хотя ключ от нее имелся. Он ругался и проклинал этот город, эту страну, этот университет, этих подлых людишек… Дверь все же открылась, и возмущенный Аслан хотел было уж выказать создателю свое неудовольствие, но, присмотревшись, махнул рукой и испарился. С огромным трудом Гарри открыл собственную дверь и, войдя в комнату, рухнул на пол, уронив стакан с водкой. Это был конец, достойный Наполеона…

Рано утром Гарри Наркизов явственно осознал, что для того, чтоб испытать муки ада, вовсе не обязательно посещать это место лично. Стеная и катаясь по полу, Гарри материл всю страну в целом и отдельно – по именам, иногда всхлипывал и молился черт знает кому… Кончилось это тем, что Наркизов растянул ногу и заорал так, что соседи замолотили в стенку кулаками. Бесы сознания наслаждались своей властью над создателем и напоследок швырнули его в глубокий обморок… Спустя несколько часов, Гарри проснулся вторично, с несколько проясневшей головой. Он тяжело поднялся и направился в туалет. Выходивший оттуда сосед Сослан, с густой шевелюрой черных волос, ехидно приветствовал его, но Гарри ему даже не ответил.

Приняв душ и промыв желудок, Наркизов вернулся в свою каморку. Пришибив некстати вылезшего таракана, создатель со стыдом вспомянул о ночном дебоше и провалился в небытие.

Между тем события, что называется, назревали! Круговцы, весьма обеспокоенные загулами и исключением из Юника создателя, требовали Нового заседания Круга, чтоб «все решить». В Городе также было неспокойно: на Заводе демоносцы вновь устроили митинг, жители поговаривали о приезде Высокой комиссии из Москвы, университетское начальство снова обеспокоилось «делом Томина». ОХРана, растерявшись поначалу, рьяно взялась за дело. Начальник городского ОХРа Дормидонт Кузин был человеком неглупым и старой закалки. Он попал в уездный Город из-за разногласий с губернским начальством и мечтал вернуться в Пронск, доказав всем, что он лучший спец по тайной охране государства… Начальника ментуриан Виктора Рамина он не любил, считая его «выслужившимся» балбесом: Рамин получил свой пост в начале Больших Перемен и получил непонятно за что.

Вражда между двумя начальниками переросла в войну ведомств, и горожане часто наблюдали за стычками ментуриан и охровцев как на улицах, так и в других заведениях… Если ментурианам удавалось загрести охровца и присудить ему десять суток или административное нарушение, Рамин объявлял этот день "праздником" и отличал своих молодцев премией. Если же людям Кузина удавалось зацепить где-нибудь загулявшего ментурианина, то ОХРана с неделю отмечала данное событие. Глава Города Тазков, как мог, боролся с этим позорным явлением, но сделать ему ничего не удавалось… Слух о Круге пришелся тут, как нельзя кстати.

Начальник ОХРа написал Служебную записку Тазкову о том, что, по его данным, ментура занимается неизвестно чем, а в Городе действует подпольная организация "Вдруг", желающая поменять руководство Губернии. Между тем товарищ Рамин, известный своим ограниченным кругозором, продолжал охровец, только и делает, что строит себе дачу и даже с пьяными гражданами толком разобраться не может. Начальник ОХРа, видя, что городские власти не обеспокоены деятельностью данной организации, а может – и более того! – оставляет за собой право обратиться по инстанции. Тазков, получив сие послание, перепугался не на шутку. Особенно его возмутил оборот: «и более того!» и то, что под ним подразумевалось… Немедленно пригласил своего приятеля Ухлестова, первого секретаря местного отделения Красоловской партии, он протянул ему записку. Борис Иванович, обнюхав записку и помрачнев, заметил, что «стукач Кузин» душится одеколоном "Делон" и, вероятно, он американский разведчик. Леонид Сергеич с тоской посмотрел на лысину Ухлестова и подумал о нем не вполне благосклонно. Затем Тазков разъяснил Бориске суть дела…

Ухлестов завздыхал, забегал и сказал, что эти слухи о какой-то тайной организации распускает сам начальник ОХРа, потому что он подлец и карьерист! Тазков, по некоторому размышлению, полностью признал правоту Бориса Иваныча, так как и сам не верил в возможность каких-то заговоров во вверенном ему городке. Они недобрым словом помянули распустившихся студентов Юника и несчастного Романа Томина, решив задать ему для острастки… Затем руководители договорились на выходные съездить в загородную баньку, посидеть там «с вениками и бабиками», после чего расстались вполне довольные друг другом. Итогом этой интриги стал вызов на допрос в ОХРану демоносца Гора Голикова и взятие с него подписки о невыезде. Голиков очень обрадовался этому и написал бодрую статейку в газету "Глаз Города" об очередном нарушении прав человека в городке. Статейку тут же поместили, и Тазков имел крупный разговор с ее главным редактором. Томина припугнуть не удалось, но очередное взыскание от Титоренко он все же получил за двухминутное опоздание на свою лекцию.

Дело против Круга, едва начатое, заглохло.

Всего этого создатель, разумеется, знать не мог. Однако, отсутствие деятельности потихоньку разлагало его организацию. Кораморов убеждал его, что их кто-то выдал, и призывал сходить в ОХРану по старой повестке, чтобы обнюхать ситуацию. Мачилов вообще спятил и говорил, что теперь Лассаль смотрит на него как-то не по-доброму, с ухмылкой… Шутягин, поддавшись общему настроению, тоже что-то требовал от Гарри. Лишь Думов хранил непонятное молчание, но в глубине души страдал и он… Создатель решил лично поговорить с Лассалем и решить все окончательно.

В середине февраля Наркизов вновь переступил порог Юника. Там мало что изменилось… Студенты суетились тут и там, подобно не могущим найти своей помойки мухам, преподаватели гордо прохаживались по коридору, храня на лице отсутствующее в принципе достоинство. Гарри вместе с Шутягиным подошел к 301 аудитории и заглянул вовнутрь. По предварительному договору, Мачилов должен был задержать Славика после лекции перед большой переменой. Лассаль, действительно, находился в аудитории, но беседовал там не с Мочей, а со студентом Рабосимовым. Мачилов сидел возле двери и караулил Лассаля, как, бывает весной, коты караулят молодую кошечку, которая уже вовсю развлекается с их более удачливым собратом… Приход создателя разрядил ситуацию. Рабосимов, сухо ответив на приветствие создателя, не стал напрягать компанию и тут же улизнул. Лассаль понял, что объяснения ему не избежать. Гарри попросил круговцев отойти к входу в аудиторию и подсел к Славику. Тот неприязненно поглядел на него и неожиданно для себя вздрогнул. Это насторожило Наркизова.

– Что делаем, Вячеслав Аронович?

– Как вы узнали мое отчество? – почему-то удивился Славик.

– А как мне угадать отечество? – вопросил создатель.

– Никак, – отвернулся от неприятного взгляда Лассаль.

– Вот то-то! – создатель нарочно взял паузу. – Забежал поговорить, так между делом… Почему на заседания нашего Круга не ходите?

– Дел слишком много, так что не до Круга мне, – отвечал Лассаль, немного смутившись.

– Дел много, это верно, – хмыкнул Гарри. – Так приходите на ближайшее заседание, через два дня. Будете?

– Возможно, – протянул Лассаль и, не глядя в лицо Наркизову, полез было к выходу. – Постараюсь…

– Хотел еще Вас спросить, если не затруднит с ответом…

– О чем? – уточнил Лассаль, потерявший бдительность.