Игрок - Александр Потемкин

«Добре, добре. Шагай. Чтобы следующая встреча была приятной, не забудь через Боярову письменный должок передать. Ну, насчет карточного трюка». — «Прикажите Василию, чтобы он со мной пошел, дать открепление Бояровой. Профессор, вопрос из совсем другой сферы: как вы понимаете состояние “разнузданного азарта” или “дьявольского возбуждения души”»? — «Ты это к чему?» — «Через пару минут я вернусь. Хочу успокоить невесту. Обещайте за время моего отсутствия поразмышлять над этим». — «Жду. Василий, получи с него три тысячи и отпусти нашу мамзель».

Господин А. торопливо перевел Юлию Боярову в служебное купе начальника поезда, считая, что чем дальше она будет от надвигающихся событий, тем выразительней он сыграет короткую пьесу для одного актера. Молодой человек сочинил рискованный сюжет и планировал реализовать его перед самым прибытием поезда на станцию «Поварово». Когда до прибытия поезда оставалось пятнадцать минут, ростовчанин направился в девятое купе двенадцатого вагона.

«Что скажете, Il саро di tutti i capi?[10] Какой вы теперь элегантный, прямо иностранец, — приветствовал он «профессора». — Я бы украсил ваш великолепный костюм зеленым шелковым платочком. Этот символический цвет пошел бы к вашему выразительному лицу». Господин Алтынов взял «профессора» за лацкан пиджака, потом нагнулся и левой рукой поправил манжеты брюк, чтобы лучше посадить их на обувь. Именно в этот момент правая рука, остававшаяся на лацкане пиджака, съехала ниже и переместила плотно набитый деньгами бумажник «профессора» в карман Алтынова. Молодой человек чрезвычайно редко использовал мастерство своих рук для целей такого рода, однако тут был случай особый. Юрий Алтынов страстно желал включить в дело все свои навыки великого профессионала — виртуоза самых невероятных трюков и манипуляций. Все было проделано молниеносно, с таким блестящим мастерством, что «профессор» только улыбнулся появлению ростовчанина: «А, похититель женщин!..» Он был одет в серо-зеленый двубортный костюм и совершенно необычного лимонного цвета сорочку с низким воротником-стойкой. «Профессор» был ростом не выше метра шестидесяти, со светлыми, невыразительными глазами и бледной, пожалуй, даже с какой-то зеленцой кожей лица. Короткие редкие волосы были посередине разделены пробором, шею окаймляла татуировка, напоминающая веревку заплечных дел мастера, а с открытой на американский манер груди на византийской золотой цепи свисал массивный гранатовый крест. Молодой человек сразу заметил, что на запястье левой руки «профессора» болтаются часы «Вашерон Константин». Тут на губах господина Алтынова мелькнула саркастическая улыбка.

«Своей невероятной оригинальностью вы, профессор, оставили глубокий след в моем сердце. Окажетесь в столице, найдите Институт сердечно-сосудистой хирургии имени Бакулева. Это на Рублевском шоссе. Буду рад продолжить дружеское общение. Скажите, а как с моим предложением прокомментировать человеческое состояние “разнузданный азарт” и “дьявольское возбуждение души”?» «Профессор» задумался. Возникла пауза. Скорый поезд номер девять «Тихий Дон» «Ростов — Москва» стал сбавлять ход. В купе постучали. Проводник Любовь Погоня, благоухая ликером, заявила, что через минуту-две состав подойдет к станции «Поварово». «Добре, любезная. Ты, Василий, иди помоги мамзели, которая с нами осталась», — сказал «профессор». «А я вам помогу», — предложил ростовчанин. «Давай! Я не против. Только на дорожку присесть надо».

Мужчины сели.

Юрий Алтынов развернул лист бумаги и стал писать: «Уважаемый господин профессор! Приглашаем Вас на наше венчание. Оно состоится 13 июня в 1.40 в шестом купе скорого поезда “Тихий Дон” “Ростов — Москва”. С почтением — Юлия Боярова и Юрий Алтынов». «Оригинальная бумага. Не верится. Впрочем, с Богом!» — сказал «профессор» и встал первым.

Каждый взял по чемодану, и они вышли в коридор. Василия и Эстер ни в купе, ни в проходе уже не было. «Где ваши помощники, профессор?» — «Они выходят из другого вагона». — «Как все тонко продумано», — дружелюбно сказал молодой человек.

Перед тамбуром дорогу им перегородил какой-то ящик. «Профессор» замешкался, ему трудно было обойти преграду со своим чемоданом. Господин Алтынов на мгновение взял его за кисть левой руки, перенимая багаж. Молодой человек заглянул в служебное купе: «Мы здесь, Любочка!» Впрочем, проводницы не было. На столике стояла початая бутылка «Амаретто», а на плечиках одиноко висел фирменный китель. Ростовчанин сделал молниеносный пируэт над униформой Погони и выскочил в тамбур.

Состав подошел к платформе. Начальник поезда начал передавать по радио какую-то информацию. Молодой человек легко, с чувством полнейшей удовлетворенности сошел с двумя чемоданами на перрон. Вдохнув полной грудью, он мечтательно сказал: «Какая замечательная прохлада… Спускайтесь, профессор, порадуйтесь ночному воздуху. Он обласкает вас, как самая знаменитая гетера».

«Профессор» выходил из вагона очень церемонно и величественно, как выходят царственные особы или амбициозные политики. Его убедительный вид мог бы вынудить любого честолюбца к немедленной покорности. Было в нем нечто магическое, что сразу выделяло его из толпы. Господин А. подал ему руку, и таинственный мэтр ступил на землю «Поварова». Его встречали несколько крупных, хорошо одетых мужчин. С одним из них, стоящем впереди всех, он дружески обнялся. Господин Алтынов почувствовал свою ненужность, но твердо решил завершить начатый спектакль.

«Счастливо, профессор. Спасибо за поддержку молодой семьи. Так что же все-таки такое “разнузданный азарт” или “дьявольское возбуждение души”?» — «Покорение воли человеческой. Когда ты несколько минут назад трясся передо мной, как осиновый лист, готовый отдать все, что бы я ни потребовал, — ты на время моего воздействия стал крепостным моей воли, вассалом моих желаний, рабом моего слова. Именно в это мгновение я испытал “дьявольское возбуждение души”, “разнузданный азарт страсти”. Момент покорения чужой воли — вот, пожалуй, моя высшая радость, пик моего блаженства. Понял?» — «Да, профессор. Вы верно описали синдром маниакальной гипертимии — господство положительных, стенических эмоций, сопровождающихся полной расторможенностью. У меня несколько другая версия. Она больше подходит под описание диагноза гебефренического синдрома: финал успешного действия, вызывающий двигательное возбуждение, переходящее в пуэрильность и ребячливую дурашливость». Тут он вспомнил о краже туго набитого бумажника, а также снятых с левой руки «профессора» своих часов — в тот момент, когда они замешкались у ящика перед тамбуром, — и радостно улыбнулся.

«Добре! Добре… Дискуссия может быть продолжена на нашей будущей встрече. Переходи в наш лагерь, московский доктор Алтынов…»

Поезд тронулся. Господин А. смахнул с глаз слезинку, окинул присутствующих ласковым взглядом, послал всем воздушный поцелуй и прыгнул на подножку вагона.

Скорый поезд номер девять «Тихий Дон» «Ростов — Москва» набирал скорость и двигался на северо-восток.

Настоятельная потребность продолжить вечную игру заставила господина Алтынова отложить встречу с возлюбленной. Он замыслил несколько дополнительных сцен в развитии сценария «Букмекерского экспресса» и несся в шестое купе, где его ждала Врубельская. Пробегая мимо служебного помещения Погони, молодой человек заглянул в него, вытащил из кармана форменного кителя свои часы «Вашерон Константин» и туго набитый бумажник «профессора». Молодой человек вынул из него пачку долларов, три царских золотых «червонца» и несколько пятисотрублевых купюр. Он бегло пересчитал деньги — всего было около семи тысяч долларов, — вложил в верхний карманчик кителя проводницы сто долларов, швырнул пустой бумажник в окно мчащегося поезда и побежал дальше.

Колесные пары на стыках отбивали ритмичные, хорошо знакомые звуки.

Юрий Алтынов влетел в купе, полный радости. В ушах господина А. стоял гул воображаемых аплодисментов за прекрасно сыгранные сцены пьески одного актера. Именно в этих восторженных чувствах и купался игрок из Ростова, стремящийся покорить российскую столицу.

Молодой человек не хотел посвящать Врубельскую в тайны мини-спектакля, только что успешно закончившегося, а мысль о необходимости срочно переходить на новую театральную площадку побудила его с нежнейшей заботливостью обратиться к молодой женщине: «Яночка, я очень счастлив вас видеть. Последние тридцать—сорок минут, хочу признаться, постоянно ощущал нехватку вашего общества». — «Судя по тому, что не были слышны свистки милиции, никто не остановил наш состав стоп-краном и в вагоне нет следов крови, — вы, мой любимый директор, успешно завершили свое очередное представление», — Врубельская, возбужденная появлением Юрия Алтынова, сияла от счастья. «Шалости мешают ощущать себя великим. Искушение исполнить красивый миниатюрный трюк часто превышает честолюбивый порыв на грандиозной спектакль, а мастерски сыгранный фрагмент или сочный эпизод затмевают успех всего представления. Сейчас перед нами новая задача: обольстить, подвигнуть пассажиров на высокие закладные. Возьмите лист бумаги и записывайте: Иван Бородин. Ставка — одна тысяча пятьсот долларов. Маршрут: “Пенза — Мичуринск — Давыдково — Курск — Орел — Москва”». — «Заклад принят. Что дальше?»