Пропавшее колье - Диана Стоун

– Не представляю, когда между ними могло что-то произойти. Тетя Вероника той же осенью вышла замуж за Алана Беллинджера. Муж увез ее в Шотландию, и она почти безвылазно жила там до самой его смерти. Он умер десять лет назад.

– А Шеймус уехал из Кливленда в Плимут и поступил коком на судно незадолго до отъезда леди Вероники, – сказала миссис Макмайер.

– Итак, – заключила Паула, – если они когда-либо и встречались, то очень недолго.

Все трое принялись за завтрак. Паула рассказала матери о фотографии леди Вероники и о том, что Альберт попросил состарить ее. Миссис Макмайер одобрила их план. Паула, не теряя времени даром, вытащила из сумочки свой альбом с набросками, который она повсюду возила с собой, и стала рисовать. Первым делом она сделала рисунок немного крупнее снимка, а потом стала внимательно рассматривать лицо матери, чтобы понять, как оно изменилось с возрастом. Из-за выражения степенной серьезности на щеках пониже скул появились одутловатые мешочки. Губы утратили былую пухлость, а уголки их слегка опустились. Работая, она время от времени посматривала на маму.

– Почему ты все время смотришь на меня, Паула? – в конце концов рассердилась та. – Я вижу, ты используешь меня как модель старухи. Я моложе, чем леди Вероника, и не такая полная, как она.

Паула знала, что мама бывает очень вспыльчива, если ее задеть. Она оставила ее в покое и стала рисовать по памяти. Через некоторое время миссис Макмайер пожаловалась, что у нее снова разболелась голова, и ушла к себе в номер.

Альберт посмотрел на Паулу и понимающе улыбнулся.

– Сейчас миссис Макмайер чем-то напомнила мне мою маму. Неужели и мы станем такими же капризными в их возрасте?

– Думаю, она просто соскучилась по своему детективу, который сейчас читает, – пошутила Паула.

– А ты, Паула, судя по наброскам в этом альбоме, великолепно рисуешь.

Пауле была чрезвычайно приятна его похвала.

– Спасибо, но это всего лишь черновые наброски. Мои законченные работы, надеюсь, лучше.

– Я хотел бы их как-нибудь посмотреть. Ты очень хорошо передаешь характер человека.

– Да, я всегда предпочитала рисовать людей. Мне кажется, я умею разгадывать человеческую душу. Правда, дядину душу я так и не сумела разгадать.

Паула продолжала рисовать, а Альберт подсел поближе и наблюдал, как она это делает. Это ее отвлекало, но тем не менее портрет его тети получился неплохо.

– Прекрасно! – воскликнул Каннингхем. – Одно меня удивляет, Паула…

– Что именно?

– Для чего, черт возьми, ты берешь уроки у Кантильо, если ты на голову выше его как художница!

Паула все еще злилась на Винченцо, но комплимент сделал свое дело, и она смягчилась.

– Я многому у него научилась. Не только технике письма, но и умению ценить искусство старых мастеров. Иногда он приносит с собой книги и рассказывает о художниках. Разумеется, он хорошо знаком со всеми великими произведениями итальянцев.

Каннингхем саркастически усмехнулся.

– Я слышал, что некоторые молодые художницы интересуются не столько его уроками, сколько им самим.

– Меня интересует только искусство, – парировала Паула, хотя и чувствовала, что совесть ее не совсем чиста. За прошедший год Кантильо почти ничему ее не научил. На его уроках они часто занимались не рисованием, а рассматривали работы мастеров Возрождения, сидя так близко друг к другу, что их головы соприкасались. Он рассказывал ей истории о некоторых именитых итальянских семьях, в чьи дома он был вхож. Паула часто недоумевала, почему он уехал из Италии, ведь в Англии он не пользовался такой уж большой популярностью.

И все же ей не хотелось расставаться с Винченцо. Работать в новой студии в полном одиночестве не слишком-то приятная перспектива. Неужели у него действительно имелись какие-то тайные мотивы? Но нет, он никогда не позволял себе ничего лишнего и вел себя скорее как брат.

– Итак, тебя интересует искусство. А Кантильо? Что его интересует?

Паула догадывалась, что Кантильо больше всего интересует гонорар, который он получает за уроки, но решила промолчать и поспешила сменить тему разговора. Альберт вел себя так, словно вчера между ними ничего не произошло, и Паула не знала, радоваться ей или огорчаться. С одной стороны, ей было приятно, что он не смущает ее никакими напоминаниями о вчерашнем, а с другой – ей бы не хотелось, чтобы для него их поцелуй был ничего не значащим эпизодом, о котором на следующий же день можно забыть.

Когда Паула закончила работу над портретом, вернулась Долорес.

– Вы поедете с нами на поиски, миссис Макмайер? – спросил Альберт. – Мы, разумеется, будем на машине, но все равно, я думаю, придется много ходить. У вас снова может разболеться голова.

– Все в порядке. Я приняла лекарство и, как говорится, готова к бою, – бодро возвестила миссис Макмайер, чем, судя по всему, немало обескуражила лорда Каннингхема.

Паула прекрасно поняла, что его заботливость была предлогом, чтобы избавиться от ее матери и провести день наедине с ней, Паулой. Решение матери присоединиться к ним вызывало недоумение и у Паулы, ведь не далее как вчера Долорес говорила, что у дочери достаточно шансов, чтобы заинтересовать такого мужчину, как лорд Каннингхем. Почему же она не хочет оставить их наедине?

– Уж не хотите ли вы сказать, что собирались проводить наше маленькое расследование без меня? – в шутку возмутилась миссис Макмайер. – Ты забыла, Паула, что я первая предложила заняться расследованием. Разумеется, я иду с вами. Почему бы вам, Альберт, не походить с портретом вашей тети, а мы возьмем фотографию Шеймуса. Таким образом мы сможем в два раза быстрее справиться с нашей задачей.

– Но… – Альберт хотел было возразить, но не мог не согласиться с ее разумным предложением.

– Отличная идея, мам.

Лорд Каннингхем забрал набросок леди Вероники и ушел, условившись встретиться с ними здесь же за ланчем.

Как только он вышел, миссис Макмайер сказала тоном заговорщицы:

– Нам будет неприятно узнать что-то порочащее Шеймуса в присутствии лорда Каннингхема.

Они отправились объезжать гостиницы и ювелирные магазины. В больших отелях им не повезло. «Касл-отель», «Ройял хаус», «Ноттингем», «Грин пэлас», «Карлтон», «Маджестик» – ни в одном из них дядю Шеймуса не узнали. Теперь предстояло объехать десятки небольших частных гостиниц и мотелей.

– Давай попробуем зайти в ювелирные магазины, – предложила Паула, хотя особенно не надеялась на успех.

Первый магазин из списка в телефонном справочнике, которым они руководствовались, назывался «Аметист», и располагался он почти рядом с центром, в уютном переулке. Старший менеджер, к которому они обратились со своей проблемой, посоветовал им поговорить с оценщиком ювелирных изделий, который работал здесь уже более тридцати лет. За стеклянной конторкой сидел довольно пожилой мужчина, лет около семидесяти, однако у него были живые карие глаза и приветливая улыбка.