Давай никому не скажем - Агата Лель

Часть 7. Ника

Ненавижу его, козел!

С силой надавив на циркуль, выцарапала на парте: «Набиев — урод». Придет, сюрприз будет. Еще и ручкой пожирнее обведу, чтоб точно все издалека видели.

На гладкой парте, выкрашенной светло-зеленой краской, размазанные чернила как бельмо на глазу. Пусть теперь все смотрят и знают. И в других кабинетах все парты помечу.

Услышав в коридоре шаги, быстро вернулась на свое место и уткнулась в конспект. Не хватало еще, чтоб кто-то узнал, что это я сделала.

— Привет, Боярова, давно сидишь? Ты чего вообще в такую рань пришла? — Минаева села за третью парту и, положив руки на стол, прилегла на сложенные ладони.

— Так получилось, — буркнула, не глядя на ее до отвращения светящееся лицо.

— Вот и у меня получилось. Мама перед работой подбросила, я бы в жизни так рано не проснулась, — Полина зевнула и, сладко потянувшись, улыбнулась чему-то своему.

Улыбается она. Смотреть противно!

Вспомнила вчерашний вечер, и чуть слезы опять не навернулись. Хватит, наревелась уже. Всю дорогу пока от Беса бежала — ревела. И дома потом еще. Благо Янки не было, никто с расспросами не лез.

Матери-то плевать — распивала с Толиком и какими-то колдырями на кухне очередную чекушку. Сидели, песни блатные орали, вокруг все апельсиновыми шкурками забросано, колбаса на тарелке накромсана... Где только деньги взяли.

Даже не заметила, как я домой вернулась, мать называется. Да даже если бы я на неделю пропала, она бы не заметила.

Зачем я вообще вчера к этому Бесу потащилась, дура. С самого начала все не так пошло. Сначала дождь все испортил — как мокрая курица шла, потом чуть не спалилась, что в «бомжатнике» живу. Если в классе узнают, то стыда не оберусь. Все и так меня за низший сорт считают, а тут еще если откроется, что Боярова в один сортир с зэками ходит и с одного стола ест, это же вообще заклюют!

Когда мать квартиру прошляпила, я всем сказала, что мы на Заводской квартиру сняли — рядом с нашей улица. Дома там хоть поприличнее, и контингент получше. Вроде бы прокатывало все это время, даже Лосева не догадалась — расходились у высотки, а когда Верка скрывалась за поворотом, я шла дальше в свой неуютный мир. А вчера Толян этот, будь он неладен, опять в окне торчал. Вогнулась, пулей мимо проскочила. Представляю лицо Минаевой, если бы зэкан мне отсалютовал. Ну это все фигня, по сравнению со сценой дома у Беса...

Я-то дура вырядилась в Янкино платье, думала, что понравлюсь Яну. Надеялась, что в неформальной обстановке узнаю его получше, и что, может, он тоже наконец рассмотрит во мне не только одногруппницу. И каков итог? На меня он даже не посмотрел, зато Минаеву облапал.

Обидно! Так долго втиралась в их компанию, Лосеву тупую терпела вместе с этой выскочкой Полиной, и все ради чего?

Не надо было убегать, конечно, пожалела, но ведь сил не было наблюдать за их телячьими нежностями. Нужно было остаться и постараться как-то перетянуть одеяло на себя, отвлечь его от Полинки, а я вместо этого трусливо дала деру и пошла домой размазывать сопли.

— Минаева, чего у тебя там стряслось? Ты чего ночью звонила? Я сонная была — ничего не поняла. Что получилось? У кого? — забегая в аудиторию, затараторила Лосева, плюхаясь на стул рядом с Полиной.

— Блин, Вер, ну что непонятного? — Полина таинственно улыбнулась и выдержала театральную паузу, заставляя Лосеву затаить дыхание от любопытства. Я тоже вся обратилась в слух. — Мы вчера с Набиевым целовались! — выпалила Полина и буквально расцвела, наблюдая отпавшую челюсть Верки.

— Да ладно? Расскажи!

— Когда тебя проводили, пошли ко мне, ну и в подъезде... А вообще, хватит с тебя подробностей!

— Ну и как? — хихикнула Верка. — Как он целуется?

— Я бы тебе рассказала, да боюсь, что обзавидуешься! Все, Верка, теперь он точно будет моим, — уверенно произнесла Минаева и взглядом победительницы стрельнула в мою сторону.

Я лишь ниже вогнулась в тетрадь, делая вид, что их разговор мне абсолютно не интересен. Внутри же все сжалось в тугой ком, даже дышать стало больно.

Они целовались. Стоило представить, сразу же в глазах предательски защипало. Зачем я это услышала, лучше бы не знала ничего!

Идиотка, глаза вчера накрасила, каблуки надела, хотела ему понравиться... А он с Минаевой по подъездам сосется.

— Приве-ет! — Услышала сахарный тон Полины и сразу поняла, кому этот привет предназначен.

— Ну привет, святая троица. Что-то не замечал раньше за вами такого рвения к учебе. Еще никого, а они сидят, — приземлившись за свою парту, Набиев присвистнул. — Ого, а кто это меня так любит?

— А что такое? Покажи! — засуетились девчонки, вскакивая со своих мест. Я же и глазом не повела.

Надо было подписать, что он еще слепой идиот, раз не видит ничего дальше своего носа. Не буду на него смотреть, из принципа!

Не выдержала все-таки, обернулась. Даже сердце зашлось — какой же он... Красив как Бог! Довольный сидит, улыбается. Конечно, Минаеву помацал, чего грустить. И на писанину мою ему наплевать! Ну а хотя чего я, собственно, хотела? Что он зарыдает, увидев ругательства в свой адрес? Да плевать ему с высокой колокольни на этот детский сад.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍