Проект Россия. Полное собрание - Юрий Шалыганов

Церковь всегда будет считать высшей целью спасение души. Государство всегда будет считать высшей целью умножение мощи страны. Стоит любому институту уклониться от своей цели, как он исчезает. Нельзя представить церковь, в первую очередь стремящуюся к земным целям, как нельзя представить государство, стремящееся к небесным целям. Церковь всегда «работает» на Небо. Государство всегда «работает» на себя. Идеально, если умножение мощи государства ведет к спасению души, а спасение души – к умножению государственной мощи. Но на практике этот идеал недостижим в рамках одной глобальной системы (не важно, Церкви или Государства).

В качестве наглядного примера возьмем наше время. Чтобы государство было сильным, в первую очередь нужна сильная экономика. Это напрямую связано с потребительской активностью граждан, которая, в свою очередь, является прямым следствием мировоззрения. Высший смысл жизни выводится исключительно из мировоззрения. От того, как человек понимает мир, зависит иерархия его ценностей.

Чтобы человек много потреблял, он должен видеть в этом высший смысл жизни. Только тогда он отдаст себя этому делу всего и без остатка, и только тогда экономика начнет развиваться должным образом. Исповедуя учение материализма, когда «живем один раз», и если так, то «бери от жизни все», человек начинает видеть в потреблении смысл жизни.

Если человек исповедует христианское понимание мира, он при всем желании не может видеть высший смысл жизни в потреблении. Следовательно, не станет таким же активным потребителем. Как следствие, экономика не может развиваться должным образом.

Рассматривая в таком масштабе причинно-следственную связь, мы видим: государство может быть по-настоящему сильным, если его граждане исповедуют материалистическое мировоззрение. Они могут быть сколько угодно верующими, но в их шкале ценностей над небесными целями должны доминировать земные. Проще говоря, если встанет выбор между Христом и Родиной, они должны выбрать Родину. В этом заинтересовано любое государство, независимо от его религиозного позиционирования.

Попытка выйти из этой вилки с помощью формулы «служение Богу через служение Родине» не более чем оправдание. Никто не может служить двум господам, особенно если господа имеют разные цели. Неизбежно человек будет подчиняться тому, кого считает сильнее, одновременно, на всякий случай, оправдывая свое поведение в глазах того, кого считает слабее.

Практика показывает: большинство будет служить государству. Но само государство заинтересовано представить это служение не просто как стремление к мощи, а как служение высшим целям. Отсутствие высших ценностей ведет к разложению и в итоге к ослаблению страны. Чтобы избежать такого эффекта, государству необходима карманная религия, которая помогала бы оправдывать государственные цели с религиозных позиций, сдерживая население от чрезмерного развращения.

В современной системе здесь тупик. Чтобы государство было мощным, оно должно соответствовать современному уровню экономики.

Для этого ему нужно раскачивать потребление, что требует культивировать материализм. Но так как материализм ведет к развращению, государство оказывается перед безальтернативным выбором: направо пойдешь – от разложения умрешь, налево пойдешь – от экономической немощи сгинешь.

Государство выбирает компромиссный путь между материализмом и метафизикой. Это замедляет приближение к смерти, но не отменяет ее. Современное общество интуитивно чувствует приближающийся ужас. Оно как кролик перед удавом, пищит от ужаса, но лезет в ужас.

Государство пытается использовать церковь в качестве тормоза через превращение ее в «церковное министерство». Церковь худо-бедно выполняет свою функцию, заполняясь выходцами из потребительского общества. Когда критическую массу начинают составлять священники, по-настоящему ни во что не верящие, суть обыватели в рясах, сдерживающий фактор исчезает. Движение в пропасть приобретает мощное ускорение.

Современное общество, достигшее критического разложения, тем не менее, не исчезает, как, например, древний Рим. Прогресс создал новую ситуацию, где ему позволительно очень долго гнить. Возникают невиданные продукты гниения, которые однажды должны трансформироваться во что-то принципиально новое, чего еще не знало человечество.

Глава 4

Причина гонения

Прежде чем продолжить размышление, поищем ответ на один из ключевых вопросов: почему первые христиане были жестоко гонимы государством и обществом? Если поверхностно оценивать ситуацию, ее смысл легко топится в общих словах типа «Рим гнал христиан, потому что не любил их» и далее в том же духе. Но Рим вообще был далек от любви к кому бы то ни было. Перефразируя позицию Англии, у Рима нет любви, у Рима есть интересы.

Рим был административной машиной, работающей на умножение своего земного могущества. Он завоевывал новые земли исключительно с целью получения новых доходов. Меч добывал золото, чтобы умножить меч, который добудет новое золото. Не известно ни одного случая, чтобы Рим из любви/нелюбви к кому-то отказался от источника дохода, не говоря уже о такой крайности как превращение статьи дохода в статью расхода (гонения стоят денег).

В отношении христиан Рим занимает не свойственную ему позицию. Он превращает христиан, исправно платящих налоги, из источника дохода в статью расхода. Из всех возможных причин, способных заставить Рим пойти на столь нетипичный шаг, вырисовывается одна – угроза существованию империи. Само по себе это необычно. Как простые люди могли угрожать железному Риму, сокрушавшему целые империи? Это действительно трудно понять. Но элита видела то, чего не видит простой человек: христианство уничтожает основу могущества Рима. Внешне безобидное явление представляло смертельную угрозу мировой империи древности.

Конфликт Рима и христиан не в отрицании Христа. Рим никогда не отрицал христианского Бога. Более того, он оставил в пантеоне место неведомому Богу. Единственное, чего Рим требовал от христиан: признать религиозный приоритет императора, являвшегося верховным жрецом.

Из этого следовали остальные требования, в том числе поклонение императору и принесение жертв официальным божествам. Но главным было признать духовный приоритет императора-жреца. Признать, что только он вправе узаконить или запретить любой обряд, определять понятие ереси и истины. И при этом императору ни с кем не нужно согласовывать свое решение. Действия императора должны быть в недосягаемой для критики области.

Идея о божественности императора являлась стержнем, на котором крепилась вся конструкция государства. Отрицание императора в качестве верховного жреца империи разрушало всю государственную систему. Если император отрицался как высшая духовная власть, конструкция рассыпалась как карточный домик. Он не мог формировать установки, на которых строились законы империи, не мог задавать стратегическое направление.

Отрицание божественного статуса императора превращало его из правителя в завхоза, чьи задачи не выходят за рамки экономики и текущей политики, что суть продолжение экономики. Глобально это означало сдачу власти тому, кто будет определять, что есть истина и магистрали развития.

Христиане повели себя в высшей степени странно. Они полностью признавали приоритет императора в государственных и материальных вопросах. Они исправно платили налоги, не бунтовали, призывали к послушанию властям и прочее. Но при этом они полностью отрицали право императора быть верховным судьей в духовных вопросах.

Рим понимал: никакое усиление экономики не может сохранить систему, если ее основание рушится. Из ситуации было два выхода. Первый: заставить христиан признать религиозный приоритет императора. В противном случае ничего не оставалось, как уничтожить христианство физически. Если и это не удавалось, смерть грозила Риму.

Если бы христиане признали религиозный приоритет цезаря (верховного жреца), Рим оставил бы их в покое. Ради сохранения христиан в качестве налогооблагаемой базы он не стал бы их принуждать к языческому ритуалу типа поклонения императору. Рим прекрасно понимал: обряд вторичен. Главное – духовное признание. Церковь тоже понимала: такое признание означает ее духовную смерть. Оказавшись перед выбором физической или духовной смерти, христиане выбирают физическую.

Почему Рим христиан гнал, а иудеев нет? Почему не превратил Иудею из статьи дохода в статью расхода? Разве в иудаизме не было аналогичной опасности? Иудеи тоже в бескомпромиссной форме отказывались признать религиозный приоритет императора. Нельзя представить языческого императора председателем на собрании Синедриона, равно как и на собрании христиан. Но почему Рим иудеев не гнал, а собирал с них налоги, а христиан гнал, расходуя на это бюджет государства?