Время для жизни (СИ) - taramans

Компания, обсудив новую песню, решила – и выпила! Потом дамы потребовали спеть «Платочки белые» заново, предварительно переписав слова на листочки. И снова Иван играл и пел, улыбаясь, глядя как резвятся совсем как девчонки эти, в общем-то, уже взрослые женщины!

Лиза взмахнула рукой, требуя внимания, и запела сама, под аккомпанемент гитары Ивана и аккордеона Ильи:

- Начнет выпытывать купе курящее

Про мое прошлое и настоящее.

Навру с три короба – пусть удивляются!

С кем распрощалась я, с кем распрощалась я,

С кем распрощалась – Вас не касается!!!

«А хорошо она поет! Здорово! Как мне кажется – даже и не хуже той же Вари! А что если…», дождавшись окончания песни, он спросил у улыбающейся и разрумянившейся Лизы:

- Лиза! А ты не хочешь спеть эту песню на концерте сама?

Остальные женщины подхватили и начали наперебой убеждать Лизу, как она здорово спела, и как будет здорово, если она выступит на концерте!

Лиза отнекивалась, отшучивалась, но было видно, что ей – очень приятно!

- А ты, Илья, что думаешь? Сможет Лиза хорошо выступить? – спросил Косов у директора.

Тот, улыбаясь, ответил:

- Ну а почему нет? Она же – учитель музыки и пения. Готовая певица! Голос хороший и поставлен на славу!

— Вот! Вот видишь! – заверещала Тоня, и они вдвоем с Лидой принялись снова уговаривать подругу.

- Так… женщины! У меня еще кое-что есть, - прервал бурные дебаты Косов.

Не сразу женщины успокоились, не сразу пришли в готовность к дальнейшему прослушиванию. Но:

- Стою на полустаночке, в цветастом полушалочке,

А мимо – пролетают поезда!

А рельсы-то, как водится – у горизонта сходятся,

Где ж Вы, мои весенние года?

И снова веселый визг уже изрядно нетрезвых женщин, снова причитания-уговоры Лизы – «стать певицей!», «это тоже песня для тебя!». Даже смутно был слышен шёпот Лиды – «а то опять отдаст все песни этой… толстожопой!».

«М-дя… однако! Тому, кто под столом – больше не наливать! Это наш шофер, ему еще нас возить! Чего это они так быстро… поднабрались?».

Но когда его нацеловывали… в щеки! обе дамочки было – приятно, и Иван этому не препятствовал!

Он вышел покурить на заднее крыльцо. Сюда же вышел подымить и Илья. Уже тоже заметно пьяненький, Илья сказал:

- Знаешь… меня всегда удивляло, как ты… быстро выдаешь песни! Не мучительно их рожаешь, а так – раз! И готово! Это ты все с осени написал?

Косов, промолчал, пожав плечами – понимай, как знаешь!

- Иван! – продолжил директор, - ты же понимаешь, что фактически мелодия песен уже готова. Отшлифовать ее – труда большого не составит! И тогда – зачем тебе я? Это… не соавторство, а… непонятно что! Вот! Зачем ты меня к себе тянешь, к этому творчеству?

- Илья! Мы же с тобой по этому поводу уже говорили, не так ли? Так зачем снова эти… мерехлюндии?

- Мне… неловко! Перед людьми, перед Тонечкой, перед самим собой – в конце концов!

- Илья! В тебе сейчас бурчит… излишняя интеллигентность! Брось ты все это… самокопание! Жить нужно легче, проще, понятнее для других! Помнишь ленинские слова – Будь проще, веди себя скромнее – и народ к тебе потянется!

Илья удивился и задумался:

- А что… Владимир Ильич так говорил?

«Да откуда я знаю?».

- А ты не помнишь? Стыдно! Стыдно должно быть, товарищ директор! – Косов не стал останавливать себя в желании чуть «постебаться» над пьяненьким директором.

В этот момент на крыльцо выглянула Тоня и заявила:

- Мужчины! Женщины хотят танцевать! Пойдемте! Хватит Вам уже мерзнуть здесь!

Они переместились в зал, где под патефон стали танцевать. Правда, мужчин было всего двое, а дам – трое. Но – ничего, вроде бы никто не обижался. А потом и вовсе – Илья стал выходить из строя, и они, под шутки и смех, помогли ему подняться в его кабинет, где Тонечка быстро организовала спальное место, куда и был испомещен директор.

- Илюшка так устает в последнее время. Так устает! – оправдывала друга Тоня.

Они вчетвером уже вернулись в зал, где Косову пришлось отдуваться в качестве партнера уже с тремя дамами. Замотали они его – до изумления! Потом они пили чай в его комнате, потом Тоня поднялась в кабинет к Илье, а Иван пошел провожать женщин.

Лиза неожиданно засмеялась.

- Ты чего, подруга? – удивилась Лида.

Та покосилась на Ивана, потом посмотрела на Лидочку:

- Да я все удивляюсь – как Тоня… с Ильей на этом диване помещаются? Он же… неширокий, да и кожаный! Простынь же с него должна постоянно соскальзывать! Ну и они… тоже!

Лида расхохоталась:

- Ну, подруга, ты даешь! Такие вопросы у тебя! Нужно было у Тонечки спросить, как у них там… все. А давай у Ивана спросим, что он думает по этому поводу?

И женщины с интересом уставились на Косова.

Он почесал подбородок, хмыкнул:

- У меня вариант только один! Точнее – два! Либо она… сверху. Либо – он!

Лида усмехнулась, повернувшись к Лизе:

- Ну а что ты хотела еще услышать… от нашего Ванечки?

Лиза, давя улыбку, притворно ужаснулась:

- Так что же… получается они вообще не спят? А только… ну… это…

Косов сделал глубокомысленный вид:

- Если рассуждать, отталкиваясь от опыта матушки природы… Вот сами смотрите – кони обычно спят стоя! Я читал, что некоторые рыбы… акулы, к примеру, даже во сне, продолжают плыть. У них нет рыбьего пузыря и они, остановившись, просто утонут, погрузятся на самое дно! Вот… кони – стоя… акула – продолжая плыть. Может Тоня с Ильей… спят, продолжая… это самое?

Женщины развеселились.

- А ты, Ванечка, все же – изрядный пошляк!

«Ну вот! Я же еще и пошляк. А кто вообще этим вопросом заинтересовался?».

Сначала они проводили Лиду до станции, к дому. Потом – возвращались в село, к дому Лизы. По пути они сумасшедше целовались с Лизой, так, что у Косова губы болеть начали. Но на его предложение вернуться к нему в комнату, Лиза ответила пусть мягким, но – отказом.

«Ладно! Не будем торопить события!».

На следующий день, вечером, Лида зашла к нему в комнату и спросила:

- Ну что, Ваня? Наш уговор в силе – поможешь Лизе поухаживать за нашим домом? Мы завтра уезжаем…

- Ну, конечно, Лидочка! Мы же договорились! Только… не боишься – вдруг чего случиться?

Она засмеялась:

- А чего ж мне бояться? Вы – люди взрослые, не так ли? Только… не обижай Лизу, понял?!

- Погоди! Давай я тебя провожу, хорошо?

- Ну… проводи!

И опять этот путь до дома на станции. Большую часть пути Лида молчала, только иногда чему-то загадочно улыбалась. Они расстались, чуть не доходя до станции – Лида не хотела разговоров и сплетен, и Иван это понимал.

- Ну все, Ванюша! Пока! Лиза все у меня дома знает, найдете, если что понадобится!

- Погоди… а как же… мы с тобой?

- А что мы с тобой? – притворно удивилась женщина, потом помолчала и сказала:

- Я должна спокойно все обдумать. Вань! Я же замужняя женщина, мне не пристало бросаться… как в омут головой! Я… подумаю.

- Хорошо! Как скажешь. Я буду ждать… и надеяться!

- Надейся! – и тихий смех, когда уже повернулась к нему спиной.

- Бей винтовка метко, ловко

Без пощады по врагу!

Я тебе, моя винтовка,

Острой саблей помогу!

Иван напевал про себя, шевеля губами, чуть поворачивая ствол «Максима», и выдавая скупые, тщательно отмеренные очереди по мишеням.

«А вот интересно получается! Вот так отвлечешься… от непосредственно стрельбы! И результат ощутимо лучше. А если станешь раздумывать – как правильно прицелиться, да как стрелять – и точность сразу падает! Почему так? Вроде бы должно быть – прямо наоборот? Или чего-то я не понимаю?».

Их маленькая группа снова находилась на стрельбище. Только теперь уже – отрабатывали стрельбу из станкОвого пулемета системы Хайрема Максима. Получалось у Косова… подходяще так! Только, к удивлению всех курсантов мужского пола, у девушек с «максимкой» получалось не в пример лучше, чем с «дегтярем». Причем – у обоих девушек!