Рай с привкусом тлена - Светлана Бернадская

Вель, останавливая руку на моем животе у самого края набедренной повязки. — Ты ранен, тебе нельзя напрягаться.

— Как раз сейчас ты и занимаешься тем, что заставляешь меня напрягаться, — обиженно выпячиваю губу.

Она тут же прикусывает мою губу и смотрит игриво.

— Я думала, тебя это успокаивает.

— Лучше б ты не думала, — ворчу я, и недавнее напряжение между нами рассеивается. — Но, раз уж ты не собираешься продолжать, то давай обсудим еще кое-что.

— Что? — лицо Вель становится серьезным, она снова садится прямо и берет мою руку в свои ладони, баюкая ее на коленях.

— Завтрашний поединок. Ты знаешь, он… будет особенным.

— Особенным? — она хмурит брови и внимательно смотрит на меня. — Откровенно говоря, я не помню… Кажется, мы с Диего покинули Арену еще до того, как объявили правила. И я… не могла тогда слушать…

— Да, я знаю, — легонько стискиваю тонкие прохладные пальцы. — Завтрашний день не принесет тебе рабов, зато может принести хорошие деньги. И… кое-что еще.

— О чем ты говоришь?

— Завтрашний бой называется «пирамида». Все рабы по жребию становятся в пары и на первом круге бьются друг с другом. Победители выходят во второй круг и снова бьются в парах. И так далее, пока…

— Пока победитель не останется один? — понимающе кивает Вель.

— Верно.

— Но тогда… В чем же смысл? Разве нам не выгодно пропустить этот бой, позволив людям отдохнуть?

— Этот последний победитель законно получит свободу.

Вель удивленно приоткрывает рот и явно пытается понять, к чему я клоню.

— Брось, Вель, — улыбаюсь я беззаботно. — Парни хотят этого боя. Все как один. Если лишить их такого шанса…

— Тогда меня не простят, — вздыхает она понимающе.

— Пусть попытают удачи, — уверенно дожимаю я. — А ставки в этот день будут расти с каждым кругом. Ты сможешь неплохо заработать. У нас есть много отличных бойцов.

— Тебе видней, — сдается она без боя, и я внутренне ликую. — Я скажу Диего, чтобы взял с собой всех, на кого ты укажешь. А ты… жалеешь, что не сможешь принять участие?

— Нет, Вель, — я осторожно кладу ладонь ей на живот и проникновенно смотрю ей в глаза. — Мое место здесь, рядом с тобой. И нашим сыном.

Вель счастливо улыбается, а мою грудь изнутри вновь царапают острые когти вины. В такие моменты, как этот, я очень жалею, что не могу рассказать ей всей правды.

Утро субботы выдалось на удивление спокойным. Накануне я уснула в кровати Диего, где мы до полуночи обсуждали его встречу с губернатором, а утром оба благополучно проспали завтрак. После нашего пробуждения Изабель велела подать нам еду в покои, и мы позавтракали прямо в постели, дурачась и угощая друг друга медовыми орешками и спелым виноградом. После я проводила Диего и бойцов на Арену, поразившись тому, что для рабов пришлось снаряжать целых три телеги, и вернулась к ничегонеделанию в собственные покои.

Во время послеобеденного отдыха я откровенно наслаждалась покоем и редкими минутами умиротворения. Сегодня можно было не волноваться за Джая: в безопасности барака, где он остался, ему ничто не грозило. Можно откинуться спиной на подушки и слушать дождь, пока Сай мягко массирует мои ноги. По утрам они все чаще стали отекать, поэтому Лей велела растирать их ароматным лавандовым маслом. Сама Лей мягким, успокаивающим голосом читала мне книгу.

Но чем ближе день стремился к закату, тем чаще голос Лей стал сбиваться и дрожать. Я жестом остановила ее, отослала Сай, блаженно потянулась на чистых простынях и повернулась к верной служанке.

— Тебе не стоит волноваться за него, милая, — улыбнулась я, стараясь ее подбодрить. — Он очень сильный и умелый воин. Джай говорит, что выйди Хаб-Ариф против него в последнем поединке, то стал бы победителем. Сама посуди: еще ни разу он не получал настолько серьезного ранения, которое могло бы надолго уложить его в постель.

— Да, госпожа, — тихо произнесла непривычно бледная Лей.

— Кроме того, сегодня они не дерутся насмерть, — продолжала успокаивать я, приподнявшись. Осторожно коснулась пальцами ее щеки, где белели некрасивые, толстые шрамы. — И не меняют хозяев.

— Знаю, госпожа, — Лей опустила глаза и сжала длинными, тонкими пальцами грубоватую ткань своего платья. — Хаб-Ариф говорил мне то же самое. Но… в его глазах я видела обреченность. Не понимаю, почему.

— Тебе показалось, — заверила я. — Совсем скоро они приедут, и ты сама убедишься…

— Госпожа! — почти ворвалась обратно в спальню Сай. — Дон Адальяро возвращается!

Я не заставила себя долго ждать, резво соскочила с кровати и побежала встречать мужа.

Диего сегодня предпочел ехать верхом. Поравнявшись с воротами, он лихо спешился, бросил поводья Вуну и улыбнулся мне. Взъерошенный и слегка растерянный, он все же выглядел вполне довольным. Стянув перчатки из тонкой кожи одну за другой, он порывисто обнял меня и кивнул себе за плечо:

— Не поверишь: сегодня наше имя опять гремело на Арене. Встречай победителя!

Я посмотрела за спину Диего и увидела покрытого кровью Хаб-Арифа, который первым соскакивал с телеги. В отличие от остальных своих собратьев, он не был скован цепями. Его лицо, впрочем, оставалось непроницаемым, и он склонился передо мной, встав на колено, как и подобает покорному рабу.

— Хаб-Ариф? — моргнула я неуверенно.

— Догадалась? — рассмеялся Диего, подмигнул мне и хлопнул ладонью по увесистому кошелю на бедре. — Сегодня он нас просто озолотил. Безумно жаль терять такого бойца, он мог принести нам еще много побед. Но симпатии зрителей сегодня были на его стороне: правилами сегодняшнего боя мы обязаны даровать ему свободу. Ты оформишь вольную?

— Конечно, — пролепетала я, собираясь с мыслями. — А как остальные? Живы?

Я рассеянно проследила за тем, как рабы-телохранители подхватили едва держащегося на ногах Пустынного Смерча. Одна нога у него подгибалась, а голова отказывалась держаться на плечах. Невольное злорадство, вспыхнувшее во мне, тут же заставило меня устыдиться своих чувств. Ведь этот раб тоже принадлежит мне, и я обязана проявлять заботу о нем так же, как и о других.

— Ничего серьезного, дорогая, — Диего нежно обнял меня за талию. — Все живы и почти все здоровы. Я уже послал за лекарем, чтобы их осмотрели. Заодно у дона Сальвадоре будет повод повидать тебя.

Хаб-Ариф медленно поднялся, отер капельки пота с грязного татуированного лица и неуверенно посмотрел на меня. Один его глаз почти заплыл и с трудом открывался. Левая рука выше локтя была перевязана окровавленной тряпицей. Очевидно, о нем позаботился дон Гидо, однако раненая рука, без сомнений, причиняла ему мучительную боль. Я с улыбкой поздравила его с победой и жестом велела идти в дом. Тихий вскрик, донесшийся с веранды,