Дин Рид: трагедия красного ковбоя - Федор Раззаков

– Куда ты клонишь, Ясир? – спросил Дин, для которого эта тема стала полной неожиданностью.

За Арафата ответил Хадре:

– Мы хотим, чтобы ты снял кино про нашу борьбу. Несколько лет назад ты создал фильм про борьбу североамериканских индейцев за свою свободу, а в этом году закончил картину про борьбу за свою свободу уже чилийцев. Чем палестинцы хуже?

В течение нескольких секунд Дин сидел, ошарашенный этим предложением, попеременно глядя то на одного своего собеседника, то на другого. Наконец он произнес:

– Честно говоря, мне даже в голову не приходила такая идея. Ведь я только-только закончил снимать «Эль Кантор» и рассчитывал отдохнуть от кино.

– Отдых, конечно, дело хорошее, но не в то время, когда в мире продолжает литься кровь, – философски заметил Арафат. – Ты же видишь, что здесь происходит и сколь долго длится этот конфликт. И если не привлечь к нему внимание мировой общественности, то он может продолжаться до бесконечности. А кино могло бы сослужить в этом деле хорошую службу. Ведь ты же знаешь, как оно способно воздействовать на людей. Вспомни историю с восстанием в Вундед-Ни.

Дин хорошо знал эту историю, больше похожую на легенду. По ней выходило, что знаменитое восстание индейцев сиу в Вундед-Ни в феврале 1973 года во многом было спровоцировано извне: якобы «Штази» переправила в США копию самого первого «дефа-вестерна» «Сыновья Большой Медведицы», и настоящие индейцы, посмотрев этот фильм, решили действовать точно такими же методами, что и герои картины, – восстать против бледнолицых.

– Какое же кино вы хотите? – поинтересовался Дин.

– Мы же говорим, что это должно быть кино о героической борьбе палестинского народа, – ответил Арафат. – И тему мы уже придумали – как раз обсуждали ее перед твоим приходом. Ты слышал про мужественную оборону поселка палестинских беженцев Телль-Заатар?

Дин не стал врать и ответил честно: только в общих чертах. Его собеседники предпочли не заострять внимания на этом невежестве своего собеседника и предложили тут же восполнить этот пробел: рассказать всю историю в подробностях. И Дин согласился.

Эпопея Телль-Заатара началась в июне 1975 года, когда в Ливане разразилась гражданская война. Этот лагерь, где проживали около тридцати тысяч палестинских беженцев, находился на восточной окраине Бейрута. Вскоре после начала войны правохристианские фалангисты, не сумев сломить сопротивление защитников лагеря, взяли его в кольцо. Начались долгие дни блокады. Правда, в первые месяцы она была еще не столь плотной, и в лагерь удавалось доставить муку и другое продовольствие. Но потом «кольцо» захлопнулось окончательно. И начался настоящий ужас, когда тысячи людей, среди которых было много стариков, женщин и детей, были отрезаны от источников снабжения продовольствием, водой и медикаментами. А каждого, кто пытался тайком пробраться к колодцам, правохристианские снайперы безжалостно убивали. Как сказал в те дни сам Ясир Арафат: «Каждая капля воды в Телль-Заатаре добывается ценой стакана крови».

13 июля, на 22-й день сопротивления, жители Телль-Заатара обратились к миру с письмом: «В нашем лагере сейчас 30 тысяч человек – мужчин, женщин, детей и стариков. Около 40 процентов из них ливанцы-бедняки, остальные палестинцы. Сегодня наш лагерь стал ареной ужасных разрушений. Нет больше воды, кроме той, которую удается добывать из колодцев под угрозой обстрела и смерти. Нет пищи, кроме той, что удалось спасти после разрушения наших жилищ. Нет ни электричества, ни медикаментов для ухода за ранеными. Многих из раненых можно было бы спасти, но даже легкораненые истекают кровью из-за недостатка лекарств.

Вы не можете вообразить себе, сколь горестно и ужасно видеть, как на ваших руках умирает брат, друг или товарищ, которому вы не в силах ничем помочь. Мы хороним наших мучеников в ямах, которые нам удается вырыть, и некоторые из нас гибнут в этот момент, когда погребают своих братьев…»

Это письмо не осталось без внимания. На него откликнулся Международный Красный Крест, который заявил о своей готовности принять меры к спасению раненых. Однако едва его машины приблизились к Телль-Заатару, как со стороны правохристианских фалангистов раздалась стрельба. Начались долгие переговоры между Красным Крестом и фалангистами. В начале августа они увенчались пусть небольшим, но успехом: представителям Красного Креста удалось вывезти из осажденного лагеря около трехсот раненых. Но это была капля в море, поскольку к этому моменту в Телль-Заатаре скопилось четыре тысячи раненых. А 12 августа случилось и вовсе ужасное.

В тот день была достигнута договоренность о новом вывозе раненых. Но как только машины Красного Креста въехали в лагерь, фалангисты открыли шквальный огонь из всех своих орудий – от 75-мм гаубиц до 155-мм тяжелых пушек. В этом аду погибло несколько тысяч человек. Вот как описывала увиденное в лагере шведская медсестра Эва Сталь, которая потеряла в Телль-Заатаре руку и мужа: «С июня лагерь беспрерывно обстреливали. Фактически он был стерт с лица земли. Нет больше ни улиц, ни домов. Люди жили в страшной тесноте, в подземных убежищах. Выйти на поверхность означало отправиться навстречу смерти».

Осада лагеря продолжалась 52 дня. Последний штурм был особенно ожесточенным. Со стороны правых христиан в нем участвовали около семи тысяч человек из отрядов фалангистов, шамунистов и бойцов «Фронта защиты кедра», а также сотни бронемашин и танков. Что касается защитников лагеря, то там сражались все: и взрослые мужчины, и женщины, и дети 13–14 лет. Бой длился несколько часов и закончился победой фалангистов. Под развалинами лагеря оказалось погребено более пяти тысяч палестинцев и ливанцев. Как писал советский журналист Л. Вольнов: «Ворвавшись в лагерь, фалангисты учинили массовую расправу над оставшимися в живых. Тысячи жителей кинулись из лагеря, попадая под перекрестный огонь. Большинство из них были женщины, дети, старики. Автоматные очереди добивали раненых. Все шестьдесят медицинских работников лагеря, которые в течение семи недель ухаживали за ранеными и больными, отдавая им свою кровь и деля скудный паек, были убиты. Их строили десятками по двое в ряд, выводили и расстреливали из автоматов…»

– Когда Телль-Заатар пал, фалангисты пригнали к нему бульдозеры и сровняли с землей остатки его строений, чтобы навсегда стереть у палестинцев память об этом месте, – закончил свой рассказ Арафат. – Однако народную память невозможно стереть бульдозерами. Вот почему мы хотим, чтобы был снят фильм об этой героической обороне.

Дин был по-настоящему потрясен услышанным рассказом. Эта история и в самом деле имела все основания лечь в основу хорошего фильма о мужестве и самоотверженности людей. Почти двухмесячное противостояние в основном не обученных военному делу беженцев и вооруженных до зубов фалангистов впечатляла. Уже в процессе рассказа перед взором Дина представали кадры будущего фильма. Вот отчаянный бой в развалинах ведут молодая мать и ее 13-летний сын, которые в итоге оба погибают. А вот за оружие берется представитель Красного Креста, который всегда был противником всяческого насилия. Короче, когда Арафат и Хадре закончили свое повествование, у Дина уже не было никаких сомнений: такой фильм он снимать согласен. Что и было немедленно сообщено им его собеседникам.