Десятое правило волшебника, или Фантом - Терри Гудкайнд

— Ох, — сказала Кара. — Ну, тогда ладно. Только я буду ждать здесь в зале на случай, если понадоблюсь тебе.

— Спасибо, Кара. Ты — настоящий друг.

— У меня никогда не было настоящих друзей — действительно ценных друзей — пока не появился Лорд Рал.

Никки слегка улыбнулась.

— Я никогда вообще не имела ничего стоящего в жизни, пока не появился Ричард.

Никки закрыла двупольные двери. Позади неё двухэтажные окна мерцали от вспышек молний. Никки не помнила случая, когда бы она была в этой комнате, и не было бы грозы. Теперь весь мир был захвачен грозой.

Когда сверкнула молния, комната осветилась резким ярким светом. Но всё же, была одна вещь в комнате, которая не отмечала на себе контакт даже такого сильного света. Она выжидала, как сама смерть.

Никки раскрыла «Книгу Жизни», положив её на стол перед чёрной, как смоль, шкатулкой Ордена, установленной по центру стола. Казалось, что каждый раз, как молния пыталась вспыхнуть, чёрная шкатулка поглощала свет до того, как действительно сверкнёт вспышка. Вглядываться в неё — всё равно, что вглядываться в вечность.

Никки произнесла первое заклинание, вызывая наружу темноту, такую же невозможно чёрную, как и у зловещей шкатулки, установленной перед ней. Она напомнила себе о том, что, как в Народном Дворце, был человек, который проделывал это. Вместе с раскатом грома сила заполнила комнату, дверь заблокировалась. Никто не мог войти. Пространства, огороженного окнами, больше не существовало. Она вызвала заклинание ещё более мощное. Комната была безмолвной и чёрной, как смоль. Никки пришло зрение от сил, которые она призвала.

Она произносила слова, написанные на следующей странице, призывая следующую магию, которая открыла тропу для ключевых формул. Она применила расщепление Магии Ущерба для уничтожения бритвенно-тонкой части плоти на конце своего пальца и использовала кровь, начавшую сочиться, чтобы начать рисовать нужные диаграммы перед шкатулкой Одена. Продолжавшей бежать кровью из открытой ранки, она прорисовала область сдерживания непосредственно вокруг шкатулки. Это было кое-что похожее на пространство комнаты, но в намного более значимом масштабе. Будучи не ограниченной с самого начала, такая мощь, освобождённая из шкатулки Одена, может непреднамеренно нарушить завесу, но будучи заключённой в ограниченное пространство, убьёт только человека предпринявшего попытку, чего и пыталась добиться Никки.

Почти не нуждаясь в чтении книги, которую она изучала, как ей казалось, половину своей жизни, она перешла к уравнениям, вовлекающим время года: первый день зимы.

Как только было закончено это, она нарисовала кровью два противостоящих символа и соединение вершин надлежащих диаграмм.

Так продолжалось и в течение следующего часа, одна важная формула за другой, с вычислениями, ясно показывающими проистекающий слой магии, который будет охвачен следующим шагом. Каждый узел в книге требовал применение только соответствующего уровня силы. После каждого места, Никки продолжала дальше безоговорочно. Не было никакого другого пути.

Так же, как и ночь, медленно тянулись линии заклинания, наращённые вокруг шкатулки — в какой-то степени похожие на проверочную сеть Огненной Цепи, только линии пылали зелёным светом. Но были и другие — чисто белые, в то время, как всё же другие были построены из элементов магии Ущерба и они были более черны, чем чёрные, похожими ни на что иное, как пустоту мира куда и вели линии, словно щели в мир Тьмы.

Когда Никки закончила последнюю магическую формулу, она, наконец, услышала шёпот самого Одена, в подтверждение того, что она всё сделала должным образом. Всё же это был не столько голос, сколько сила, сформировавшая понятие в её мыслях.

«Сила выпущена», она шептала сквозь тьму словами, которые ощущались, как треск льда.

— Я призываю это время, это место, этот мир ввести в игру шкатулки.

«Назовите игрока».

Никки положила руки на мёртвую чёрную шкатулку перед ней.

— Игрок — Ричард Рал, — сказала она. — Чтите его волю. Выполняйте его распоряжения, если он окажется достойным, убейте его, если нет, уничтожьте нас всех, если он подведёт нас.

«Принято. С этого момента и впредь власть Одена введена в игру Ричардом Ралом».

Пророчество гласит: «Если fuer grissa ost drauka не возглавит это финальное сражение, мир, уже стоящий на краю тени, упадет в ужасную тьму».

Никки пришла к пониманию, что если Ричард должен был победить, он единственный, кто должен быть тем, кто поведёт их в этом заключительном сражении. Единственный способ для него возглавить — был ввести шкатулки в игру. Только этим путём он действительно свершит пророчество: fuer grissa ost drauka — несущий смерть.

Пророчество гласит, что они должны следовать за Ричардом, но это было больше чем пророчество. Пророчество только формально выражало то, как знала Никки, что Ричард воплотил ценности, которые продвинули жизнь. Он действительно не следовал за пророчеством — пророчество следовало за Ричардом.

Оно неотступно следовало за Ричардом, последует и в том, что он сделал со шкатулками Одена, в том, что он сам сделает с жизнью и смертью. Это будет окончательным испытанием того, кем он был, кем он будет, кем он мог быть.

Ричард сам озвучил условия сражения, когда он говорил с войсками Д`Хары, объясняя им, что с этого момента война будет вестись так: всё или ничего. Другого было не дано. И теперь действительно было всё или ничего.

Улиция и её Сёстры Тьмы аналогично открыли ворота к власти Одена. Борьба была теперь действительно в балансе. Если Никки была права о Ричарде, а она знала, что была права, то две силы теперь правильно были заняты в борьбе, которая решит всё это.

«Если fuer grissa ost drauka не возглавит это финальное сражение, мир, уже стоящий на краю тени, упадет в ужасную тьму». Они должны были ввериться Ричарду в этой борьбе. По этой причине Никки должна была ввести шкатулки Одена в игру от имени Ричарда. Сёстры Тьмы больше не были исключительными повелителями власти Одена. В этом смысле, Никки только что ввела Ричарда в игру, давая ему способность победить в этой борьбе.

Без того, что она только что сделала, он не смог бы победить, тем более, выжить. Никки, казалось, дрейфовала в отдалённом мире. Когда она, наконец, открыла глаза, гроза закончилась. Первые лучи света только-только коснулись окон. Был рассвет, рассвет первого дня зимы.

У Ричарда был один год, чтобы открыть правильную шкатулку. Жизнь каждого была теперь в его руках. Никки вверилась Ричарду своей жизнью. Она только что передала ему жизнь каждого. Если бы она не верила в Ричарда, то жизнь не стоила жизни.